Глен Кук - Седая оловянная печаль

Он еще немного подумал.

– Выходит, вы ведете несколько расследований одновременно?

Я постарался растолковать доктору свое видение дела. Морли недовольно заерзал на стуле: он находил мой взгляд слишком узким.

– Боже праведный!

– Да?

Рок, вытаращив глаза, смотрел на что-то у меня за спиной. Я обернулся. На пороге стояла Дженнифер.

– Боже праведный! – повторил я. Она выглядела, как… словом, краше в гроб кладут.

– Заходи, дитя, заходи скорей, – сказал Рок.

Я вскочил и подхватил ее. Девушка так ослабела, что почти не держалась на ногах. Она даже не смогла одеться как следует.

– Гаррет… – Глаза Дженни наполнились слезами.

Я усадил ее на свой стул, здесь было светлее, но тем ужаснее казалась она. Цвет лица у Дженнифер стал как у старого генерала.

– Оно напало на нее, – выговорил я. – Привидение гонится за ней.

Какое-то время Рок пристально смотрел на Дженнифер, потом кивнул:

– Да.

Морли тоже взглянул на нее, затем на меня.

– Гаррет, пойдем пройдемся. Доктор, попробуйте помочь ей. Мы сейчас вернемся.

Морли повел меня наверх. Ко мне постепенно возвращался дар речи.

– Куда мы идем?

– Целый год это привидение терзало старика, но никого больше не трогало. Верно?

– Верно.

Мы шли по направлению к моей комнате. – Что-то изменилось, и произошло это прошедшей ночью или сегодня утром. Мы поднялись на четвертый этаж, я опять запыхался и вспомнил свой обет – вернусь домой и сразу начну тренироваться.

– Наверное, но что с того?

Морли отпер дверь моим ключом, отдал его мне. Мы вошли, и он указал на портрет моей загадочной красотки.

– С кем ты провел ночь, Гаррет?

Я взглянул на нее, взглянул на него. Я вспомнил, что, возвращаясь от Дженни, встретил блондинку.

– О! – только и смог я выговорить, но крылось за этим звуком немало.

Морли вернулся в коридор, я плелся следом.

– Хватит скрытничать, Гаррет, надо всем сказать.

– Нет, этого не может быть.

– Надеюсь.

Морли кончил рассуждать, в голосе его зазвучал металл.

Мы вернулись к Року и Дженнифер. Доктор казался встревоженным, но Дженнифер выглядела немного лучше, как-то он ей помог. Она настолько опомнилась, что обратила внимание на беспорядок своего туалета и принялась прихорашиваться. Морли положил портрет на стол, вниз изображением.

– Питерс, не могли бы вы привести остальных? Гаррет хочет вам кое-что показать.

Питерс был занят Дженнифер и вопросительно поднял брови.

– Пожалуйста, – попросил я.

– Генерала тоже?

– Нет, пока обойдемся без него. Он отсутствовал дольше, чем я ожидал. «С чего бы это?» – недоумевал я. Сержант возвратился.

– Кухарка с Кидом пошли наверх кормить генерала. Гаррет, похоже, он умирает. Он не может даже сидеть, не может говорить, не знаю, был ли у него удар, но последние силы покидают его.

Рок выслушал, но промолчал.

– Сколько еще их ждать?

– Они только вымоют его и придут. Старик обделался. Раньше такого не случалось. Кид или Деллвуд подавали ему судно, а обычно он и сам мог сходить на горшок.

Мне нечего было сказать на это. Я посмотрел на Рока, суетящегося вокруг Дженнифер, на Дженнифер, все больше приходившую в себя, и старался не думать о словах Морли.

Такое случается – иногда тебе просто не хочется верить, все твое существо восстает против доводов рассудка.

Пришел Кид с кухаркой, она не переставая ворчала, что ее отрывают от дел.

– Садитесь, пожалуйста, – пригласил Морли. – Гаррет?

Я знал, что должен сделать. Мне ужасно не хотелось это делать, но у Гаррета сильная воля. Я взглянул на Дженнифер и укрепился в своей решимости.

– Снэйк Брэдон был замечательным живописцем, но никому не показывал своих работ. Хотя скрывать их – непростительный грех. Он выразил все, что чувствовали наши солдаты в Кантарде. Он рисовал и людей, но видел их не совсем в обычном свете. Вот один из его портретов. Мне удалось спасти его из горящей конюшни. Мы считаем, что это ключ к разгадке. Я хочу, чтобы вы все посмотрели на него и высказали свое мнение.

Морли поднес лампу поближе, а я поднял картину.

Будь я проклят, если не слышал, как пискнула Дженнифер, не видел, как она побледнела. И кухарка, не соблаговолившая сесть, тяжело опустилась прямо на пол.

– Производит впечатление, однако, – заметил я.

Доктор Рок смотрел на блондинку тем же взглядом, что был у Морли прошлой ночью.

– Уберите его, – отшатнувшись, взмолился он.

Я убрал портрет, и Рок заговорил:

– Художник мог видеть не только наш мир. Он видел мир иной.

– Теперь он на него наглядится вдоволь: позапрошлой ночью Брэдона убили.

Доктор отмахнулся от меня.

– Вы видите лицо на заднем плане картины? – спросил Морли.

– Уж, наверное, лучше, чем человек с ненатренированным глазом. По этой картине можно прочесть всю повесть. Страшную повесть.

– Да? И какую?

– Кто эта женщина?

– Ответа на этот вопрос я добиваюсь с первого дня. Но никто, кроме меня, не видит ее. Более того, они уверяют, что ее и вовсе не существует.

– Она существует. Странно, что именно вы оказались столь восприимчивы… Нет, все правильно. Порой они привязываются к кому-нибудь постороннему, беспристрастному.

– Ну?

– Я ошибся, Гаррет, – сказал Морли. – Она не убийца. Она призрак, и ей не нужны потайные ходы.

– Морли! Ты прекрасно знаешь – она не призрак. Я ведь рассказал тебе… – Я смутился не зря. Вокруг куча народу, не мог же я во всеуслышание признаться, что закрутил роман с привидением.

Но неужели сам я настолько глуп, что поверил Року?

– Она призрак, – согласился доктор. – Несомненно. Картина объясняет все. Убийство было лишь концом, вершиной злодеяний и предательств столь подлых, что жертва не нашла покоя и в могиле.

Ага.

– Стэнтнор убил ее, свою первую жену, от которой ему приспичило отделаться. Все думали, что он откупился и услал ее, но на самом деле это было убийство. Может быть, тело до сих пор в подвале.

– Нет.

– Нет?

Кухарка поднялась с пола.

– Это миссис Элеонора, Гаррет.

– Мать Дженнифер?

– Да. – Она подошла к столу, взяла картину, вгляделась в нее. Я не сомневался, что она видела все, в том числе и ускользнувшее от нас с Морли, читала это творение Снэйка Брэдона как открытую книгу. – Да, он сделал это собственными руками и прожил во лжи все эти годы, не смея сознаться. Неумеха-лекарь не убивал ее. Элеонору прикончил этот мерзкий недоумок, гореть бы ему в адском пламени!

– Тысяча чертей! Минуточку, погодите минуточку…

– Все ясно, мистер Гаррет, – сказал Рок. – Безумец подверг ее пыткам, а потом убил.

– Но почему, зачем? – жалобно вопрошал я.

Не знаю, как остальные, а я только больше запутался. Я не мог сбросить со счетов прошлую ночь. Это было не привидение… или самое теплое, резвое, самое телесное привидение на свете.