Александр Ковальков - Жрец Проказницы

Смирился ли я с таким покровительственно-снисходительным отношением ко мне? До поры до времени, наверное, да. Пока не смогу ничего противопоставить Лике, придется обходиться сообщаемыми сведениями. Вернее, какое там противопоставить… Просто пока не стану таким человеком, с которым будет считаться богиня. В конце концов, мне, не менее чем Проказнице, требуется окрепнуть, твердо встать на ноги, доказать свою состоятельность как мага, жреца и тому подобное, иными словами, состоятельность разумного существа и полезность, куда без этого, богам.

«Расслабься!» — мысленный посыл Лики отвлек от несвоевременных раздумий.

Похоже, задумавшись, сам не заметил, как начал инстинктивно сопротивляться происходящему. Идущий от Кроноса поток энергии уже не просто омывал меня, подталкивая к Проказнице, но и начал проникать внутрь моего «я». Ощущения не то чтобы неприятные… но и ничего хорошего. Непривычные ощущения. Трудно подобрать точную аналогию, но постараюсь. Скорее всего, это можно сравнить с тем, как старая кожа на теле разбухает и становится белой от долгого нахождения в воде, только в данном случае не теряя чувствительности при этом. А вот дальше… Дальше вся эта «кожа» начала довольно приятно покалывать. Потом все сильнее и сильнее, постепенно начался зуд, при этом еще и активно впитывалась окружающая энергия. Получалось, будто внешняя сторона оболочки моего «я» «распушилась», заодно приобретая дополнительный объем. Все бы ничего, но мой только что скрупулезно исследованный внутренний мир начал трещать по швам. Казалось, еще чуть-чуть — и где-то что-то внутри меня не выдержит и лопнет, разбившись на мелкие осколки.

Впрочем, понял я это только после анализа ситуации, попутно стараясь максимально расслабиться. За время самокопания поток направляемой Кроносом энергии прибил песчинку (меня) к горе (Лике). И вот тут мне стало по-настоящему страшно. Казалось, по моему внешнему слою тщательно прошлись наждачкой, а следом еще и скребком, направляя соскобленное прямиком к моей богине. Часть внешнего слоя на ней также вспучилась, «выстрелив» в меня кусочком оболочки Проказницы. Наши частички встретились, соединяясь и образуя прочный и устойчивый канал.

— А-а-а… — Это был крик души.

Стоило только повелителю времени ослабить энергетическую поддержку обряда, как от… от его внучки… пришел всплеск Силы. Потрескивавший до этого мой внутренний мир раскололся на два куска. Один — самый большой — остался ядром моей личности, зато второй — примерно десятая часть моего бывшего целого — устремился по связующему каналу к Лике. От нее, в свою очередь, отделилась точно такая же частичка и, добравшись до меня, заняла место отколовшегося кусочка. Очередной энергетический всплеск намертво спаял куски наших душ. От Проказницы донеслась волна довольства, а вот от ее деда, наоборот, — раздражения и даже злости.

«Кажется, она опять где-то сосвоевольничала», — промелькнула в затухающем сознании мысль.

В следующий миг я очнулся в собственном теле, лежа на полу ставшей родной за последнее время комнаты. Вокруг кружились, оседая, перья из разодранных подушек. Мокрые от моего пота ленточки ткани, в которых я запутался, оказались порванным на лоскуты постельным бельем. По ощущениям я похудел килограммов на… много. В зеркале на стене отражался человек, который мог бы дать фору заморенному голодом узнику концентрационного лагеря времен Второй мировой.

Только благодаря целительским навыкам я успел тогда восстановиться до выезда с отрядом Керина ад’Калине. Однако Лика о совершенном обряде (а главное, о его окончании, вызвавшем гнев деда) молчала. Вернее, она вообще затихла, и даже по образовавшемуся каналу, связующему нас, я не смог до нее достучаться.

Именно поэтому мною было принято решение манкировать обязанностями жреца. Чем не способ повлиять на свою богиню? В конце концов, я у нее сейчас единственный.

Так что целые две недели охоты нашего отряда за разбойниками я любовно копил повод сделать гадость ближним своим. Попутно начал сатанеть от безделья, ведь даже магией не позаниматься вволю в нынешнем окружении, если не хочу выдать себя как прирожденного мага.

Единственным развлечением было заново выстраивать не только реакции психики и моральные установки, но и реагирование организма выработкой определенных гормонов в качестве реакции на различные ситуации. Работа не то чтобы сложная, но нудная и требующая постоянного сознательного контроля. Причем делать это приходилось на самых глубинных уровнях, не вылезая сознанием из транса медитации. Первые несколько дней даже до смешного доходило: на доли мгновения я «зависал», спрашивая себя, как нужно реагировать хотя бы внешне в той или иной обстановке, чтобы не шокировать окружающих неадекватным поведением. Благо заторможенность удалось частично списать на последствия дуэли с Камаром ад’Лека.

Километр за километром дорога неспешно ложилась под копыта Пепе. Не желая лишний раз подвергать себя соблазну сделать какую-нибудь пакость окружающим, вырвался чуть вперед головы походной колонны, но остался позади авангарда разведки. Стояло раннее утро, и воздух еще не успел прогреться, так что скачка пока доставляла мне удовольствие. Чуть позже придется воспользоваться охлаждающим амулетом, дабы облаченным в доспехи не страдать от зноя.

По намеченному плану мы должны были прибыть в замок, расположенный на землях очередного вассального графу барона, через пару часов после полудня; ближе к вечеру туда же подтянется и арьергард, состоящий из борделя на копытах.

Долго наслаждаться дорогой в одиночестве мне не позволили. Керин ад’Калине поравнял свою химеру с моей и завел разговор о погоде и прочих ни к чему не обязывающих вещах, явно витая мыслями вдалеке от затронутых тем. Неужели он решился-таки на разговор со мной? В последнее время частенько ловил на себе его задумчивые взгляды, полные сомнений.

Только ад’Калине встряхнулся, как позади послышался шум. Седрик а’Нольдер в который раз подогрел мою нелюбовь к нему, появившись в самый неподходящий момент.

Керин, недовольно глянув в сторону друга, продолжил разговор ни о чем.

На протяжении получаса Седрик заливался соловьем. Но чем больше он болтал, тем чаще в его разговоре проскальзывали завуалированные уточняющие дальнейший маршрут вопросы. Еще через пятнадцать минут я уловил исходящую от него волну удовлетворения. Во время скачки труднее определить конкретную реакцию человека на какое-либо событие, тем более что наблюдениям мешает еще и аура скакуна, но вот общее настроение понять все-таки можно.

Ох, не зря лорд Глар был недоволен дружбой сына с Седриком а’Нольдером. Впрочем, у меня тоже он вызывал стойкую ассоциацию с крысой. Я седалищным нервом чувствовал: радость гаденыша тем, как проложен маршрут, замешена не на посещении памятных мест. И ведь магией Разума не воспользоваться, чтобы узнать, что он замыслил. Амулеты, засекавшие применение ментальной магии, при должном навыке обойти хоть и сложно, но можно. Тем более мало кто руководствовался техникой безопасности и производил частичную перенастройку амулета, дабы маг разума за несколько дней тихой сапой не подобрал ключики к ним. А вот жрец Калама точно засечет попытку влезть в мозги а’Нольдера.