Андрей Уланов - На всех хватит!

— Всего лишь посоветовал им убраться подальше, — пожал плечами Рысьев. — Ну… еще улыбнулся при этом.

— Понятно…

У меня даже не осталось сил толком посочувствовать этим бедолагам — пятимильный рывок сквозь раскаленное послеполуденное марево подарил мне немало новых познаний о том, что могут и чего вообще-то не должны мочь эльфы. Ибо одно дело — бежать по живому лесу, будучи отягощенной лишь луком и колчаном. И совсем иное — пытаться проделать то же с мертвыми шпалами, имея, кроме вышеупомянутого, еще несколько десятков фунтов поклажи. Это при том, что мне достался заплечный мешок, а ручную кладь взяла себе Юлла… на миг я вспомнила оставленную нами в отеле гору вещей и содрогнулась.

Зато — я, наконец, избавилась от ненавистного человеческого платья и смогла надеть один из оставленных мне охотничьих раотов — хоть одно светлое пятно в этой жизни.

Я выбрала серебристо-синий раот, тот самый, который и вызвал у Юллы язвительное замечание по поводу сочетаемости с единорогом. Первоначально он задумывался как танцевальный и для настоящего охотничьего оставлял слишком много неприкрытых участков. Пусть — выпученные глаза пассажиров оставленного нами поезда волновали меня куда меньше, чем солнечные лучи. Кстати о солнечных лучах…

— Граф, у вас случайно не найдется чего-нибудь противосолнечного?

Вампир озадаченно покосился на меня и, похлопав по карманам фрака, протянул небольшую круглую жестянку.

— Вот. Очень хорошая мазь. Только, — предупредил он, — советую вам быть осторожной. Все-таки она рассчитана на совершенно иной метаболизм… если это слово вообще применимо к происходящим внутри меня процессам.

— Благодарю вас, граф!

— Не стоит, Ваше Высочество. Да и… — Рысьев на миг замялся. — Мы, высшие вампиры, особенно подлинные аристократы, порой бываем даже чопорнее вас, эльфов, но я по многим пунктам числюсь среди собратьев белой вороной… в общем, можете звать меня просто Николаем.

— С удовольствием, — улыбнулась я. — Хотя в то, что кто-то может держаться надменнее моих сородичей, я все равно не поверю. По крайней мере, пока не увижу это лично. Кстати, вы в свою очередь также можете обращаться ко мне просто Иллика.

— Иллика, — повторил русский. — Очень красивое имя. Интересно, а уменьшительная форма у него есть?

— На самом деле это и есть уменьшительная форма, — сказала я. — Мое полное имя…

— Не надо, не надо, прошу вас. На самом деле я видел его, когда читал ваше досье — и чуть не сломал об него оба глаза.

— Позвольте, — удивилась я, — а разве глаз можно сломать?

— Это такой оборот речи.

— Значит, договорились. Просто Иллика и просто Николай.

— Договорились, — кивнул вампир. — До Коли и Лики опускаться, полагаю, не стоит, ибо сие будет несколько вульгарно.

— Эй, — окликнула нас Юлла, выглядывая из окошка машиниста. — Не хочу прерывать вашу беседу, но не мог бы кто-нибудь из вас озаботить свой ум следующей проблемой — этот поезд мало того, что не стоит на нужных нам рельсах, но он еще и направлен в противоположную сторону. И, дабы вы не питали лишних иллюзий, поднять я его не смогу!

— Что касается первого, — весело отозвался русский, — то позволю себе обратить ваше внимание на стрелку, по которой мы сюда пришли. Путем нескольких несложных манипуляций мы вполне можем оказаться на нужном пути.

— Но не развернуться!

— А зачем, собственно, разворачиваться? — приподнял бровь Рысьев. — Из эстетических соображений? Это ведь не животное, госпожа Бриннер, а механизм, и его колесам глубоко безразлично, в какую именно сторону их заставляют вращаться.

— Раз уж вы, граф, так хорошо разбираетесь в этом чуде прогресса, — язвительно отозвалась стражница, — то не соблагоизволит ли ваша светлость занять подобающее место на капитанском мостике нашего крейсера?

— Охотно. Да, Ваше Вы… то есть Иллика, вам точно придется повременить с мазью.

— Почему?

— Потому что через пару часов вам все равно очень захочется ее смыть, — сказал Николай. — Вместе с дюжиной слоев угольной пыли.

— Неужели собираетесь поставить меня, эльфийскую принцессу, к топке? — грустно усмехнулась я.

— Вы видите вокруг много других кандидатов в кочегары? Нет? Впрочем, если вас это утешит, я вскоре присоединюсь к вам вместе с госпожой Бриннер — как только мы избавимся от вагонов с федеральной почтой и направим наш гордый корабль на путь истинный. Нет! Стойте, черт бы вас побрал!

Два последних, столь эмоционально окрашенных восклицания относились у Юлле, уже начавшей было отцеплять паровоз.

— В чем дело?

— Следующая сцепка, — процедил русский. — Тендер с углем пригодится нам самим.

Он взмахнул плащом и в следующий миг оказался уже на паровозной площадке. Еще через секунду окрестности огласил протяжный гудок.

— Поезд отправляется!

Я осторожно обошла пыхтящее железное чудовище и, старательно цепляясь за поручни, втащила себя наверх. Несмотря на жару, меня трясло, все же настолько близкое знакомство с механизмами — очень большое испытание для психики любого Перворожденного.

— Прошу вас, — кажется, жест графа был почти издевательским, но в моем полуобморочном состоянии мне было уже не до вдумчивого анализа интонаций. — Мешок можете кинуть в угол. Схема проста, как яблоко в разрезе, — топка справа, лопата слева.

— О боги, — тихо простонала я. — За что?

Меня не удостоили ответом — естественно. Наши боги предпочитают являться в тенистую прохладу леса, наполненную трелями птиц и журчанием ручьев. Пышущая жаром металлическая клетка, по сравнению с которой даже недавняя пробежка вспоминается как приятный сон, могла привлечь разве что кого-нибудь из пантеона подгорных коротышек.

— А как часто нужно кидать в нее уголь?

— Так часто, как только сможете, — безжалостно добил меня вампир. — И чем быстрее, тем лучше.

Сдержав тяжкий вздох, равно как и вертевшиеся на языке слова, я сбросила мешок и взялась за отполированный до лакового блеска черенок огромной лопаты. Осторожно потянула ее на себя — лопата не поддавалась. Может, куча угля уже успела окаменеть, и теперь, для того чтобы извлечь из нее сей инструмент, нужна не эльфийская принцесса, а Артур Пендрагон?

— Ну что там у вас? — раздраженно обернулся Николай. — Я же сказал — все просто! Смотрите!

Раз-з — лопата со скрежетом вывернулась наружу, прихватив на себе добрый пуд угля и подняв не меньше двух пудов в виде облака густой черной пыли. Я закашлялась. Два — стальные створки с лязгом распахнулись, и обнажившееся чрево железного дракона жадно поглотило очередную порцию пищи. Я почувствовала, как мои волосы — да и ушки, кажется, тоже — начинают сворачиваться от огненного дыхания топки. Три — лопата с жалобным скрежетом вновь зарылась в кучу.