Виктория Угрюмова - Некромерон

Герцог, словно зачарованный, подошел к ночному гостю. Тот обнял его — объятия оказались крепкими, но такими холодными, будто пришелец явился с лютой стужи, — и заулыбался.

— Красавец, настоящий красавец. Вылитый отец. Что значит — кровь. Я всегда превыше всего ценил кровь.

— Вне сомнения, — сказал Думгар.

— А, это ты, Неразрушимый! Рад видеть тебя после стольких лет, а ты не изменился. Впрочем, что тебе сделается? И где же наш старый ворчун?

— Здесь, здесь, не гляди сквозь меня, — откликнулся Дотт, и в его голосе слышалась неподдельная радость. — Может, научишь как-нибудь воплощаться в плотное тело?

— Займемся на досуге, — пообещал гость и снова обратился к Зелгу: — Ты хоть помнишь меня, мальчик?

И тот внезапной вспышкой увидел картину из далекого прошлого. Ему было тогда года три или четыре. Они с матерью жили в родовом поместье и Ренигаров, месте безлюдном и пустом. Это случилось такой же безлунной ночью: кто-то постучал в двери господского дома, и мать вздрогнула от испуга, а стражи вытащили мечи, ибо никто не слышал, чтобы стучали в ворота замка, чтобы опускали подъемный мост. Ночной пришелец незамеченным миновал двойную охрану, и это внушало опасения.

Однако странный гость оказался мил и приветлив. Зелг помнил, как настороженно встретила его Ласика да Кассар и как она отчаянно кокетничала с ним уже спустя час.

Пришелец был ослепителен, в дорогом черно-фиолетовом костюме, вооруженный только лишь кинжалом с причудливой рукоятью. От него пахло романтикой, приключениями, большой дорогой — всем, что так возбуждает воображение маленьких мальчиков. Зелг был готов смотреть на него хоть до самого утра, однако мать отправила его в спальню и запретила мешать взрослым.

Он явственно вспомнил, что гость тогда бросил на него взгляд, выражение которого герцог и сейчас не взялся бы описать или объяснить. В том взгляде было многое: печаль, нежность, боль, еще что-то невыразимое… И даже тогда, будучи несмышленым ребенком, Зелг понял, что общество матери совершенно не нужно этому удивительному человеку и что интересует его именно он, Зелг Галеас Окиралла да Кассар. И это знание преисполнило его тайной гордости, хоть и не помешало проплакать от обиды на мать добрую половину ночи.

Таинственный гость уехал до первых петухов и больше никогда не появлялся.

— Помнишь, — не спросил, а уже утвердил незнакомец. — Ну что же, ваша светлость, разрешите представиться по всей форме. Князь Мадарьяга, к вашим услугам.

— Я ждал вас, князь, — произнес Зелг. — Тогда, в Аздаке. Я ждал, что вы появитесь снова.

— Во мне не было нужды. Я мог только побеспокоить тебя, но никак не помочь. Теперь все иначе: ты взрослый, ты сам волен выбирать свою судьбу, тебе нужна дружеская поддержка — и вот я тут.

— Не худо бы выпить за встречу, — прогудел Думгар. — Специально для вас, князь, из секретных запасов…

Зелг оглядел пиршественный стол. Там в окружении разнообразных аппетитных блюд высилась диковинная бутылка в виде ощерившего зубы извивающегося дракона. Она была отлита из прозрачного голубого стекла, но жидкость в ней мерцала лиловым светом.

— Я не знал, что у нас есть такое вино, — сказал он, когда все расселись по местам. — Выпьем же, князь, за ваше здоровье.

— Э-э, нет, мальчик, — махнул рукой Мадарьяга. — Это выпью я, а ты станешь наслаждаться тонким вкусом изысканного вина. Сей же напиток людям не рекомендуется.

— Это драконья кровь, ваша светлость, — негромко пояснил Думгар. — Отрава даже для человека вашего происхождения.

И только сейчас Зелг окончательно вспомнил — это состояние походило на пробуждение после долгого и невнятного сна, — что именно потрясло его тогда, в детстве.

Был той ночью один миг, когда в свете пламени, падавшем от камина, он не увидел тени загадочного странника да и самого его увидел иным, как если бы сквозь нелепую маску проступил истинный облик. Однако решил, что ему это пригрезилось, показалось, а после и вовсе забыл, как многие другие детские воспоминания.

Но теперь Мадарьяга сидел перед ним в своем подлинном обличье, не считая необходимым притворяться кем-то иным, и снова изумленно разглядывал Зелг его круглые, почти оранжевые глаза с вертикальными зрачками ночного хищника, зеленовато-белую кожу, тонкий крючковатый нос, неожиданно яркие пунцовые губы и длинные острые клыки, которые обнажались всякий раз, когда он раскатисто смеялся незамысловатым шуткам Дотта.

— Вы ведь вампир, правда, князь? — решил он уточнить свою догадку.

— Не просто вампир, — ответил вместо Мадарьяги веселый призрак. — Он князь — не только в человеческой жизни, но и в этой своей послесмерти. Повелитель упырей, вурдалаков и всех прочих кровососов, сколько их ни есть на грешной земле.

Князь безмятежно улыбался Зелгу:

— Это не столь важно, мой мальчик. Это мишура. Главное — что я качал на руках еще твоего деда и искренне привязан к вашей семье. Вот что тебе обязательно про меня знать.

— Чудесное зрелище, — довольно молвил Мадарьяга, свешиваясь из окна под таким углом, что Зелг невольно поежился. — Нет, по-настоящему редкое и милое. Взгляни, мой мальчик.

Там, за крепостными стенами, Такангор проводил смотр войск перед тем, как представить Зелгу его вооруженные силы.

Герцог бросил короткий взгляд вниз и не смог сдержать усмешку.

— Многое видели древние стены Кассарии, — поведал Дотт. — Разные времена — разные войны, но такую армию…

— Вполне симпатичная армия, получше многих, — возразил князь. — Что-то мне подсказывает, что она произведет настоящий фурор на поле боя.

— Вот с этим я согласен, — сказал Зелг. — Фурор — именно то слово, которое я тщетно подыскивал. Немного напоминает странствующих циркачей, немного — паноптикум, самую малость — кошмарный сон, а так ничего, вполне кондиционное воинское соединение.

— О нем еще будут слагать легенды.

— Не сомневаюсь.

— И писать книги.

— Вне всяких сомнений. По психиатрии.

— И упоминать в истории войн.

— В разделе «Бывает же такое».

— Ты привередлив, малыш. И недальновиден.

— Господь с вами, князь.

— Никогда не был точно уверен, что Он есть. Но если Господь существует, то уж точно не со мной.

— Вернемся к армии. Как я должен с этим воевать?

— Никак, — сказал кто-то за спиной.

— А-а, милорд Такангор, — слегка растерялся Зелг. — Как понимать ваше заявление?

— Очень просто. Это не вам воевать с войском, а ему с вами. Причем, прошу заметить, во главе. У вас найдется броский, но элегантный костюм для стремительных атак?

— Пожалуй.

— А принять парад?

Герцог оглянулся на свою свиту.

— Если подлатать дедулины сапоги и подштопать мантию, то это будет нечто, — предложил Дотт. — Шлем в оружейной хранится специально для такого случая, фамильные доспехи на вас не налезут, ну да это пустое, Думгар запихает. — Заметив, как побледнел молодой повелитель, поспешно уточнил: — А не запихает, и так сойдет. Мало, что ли, ваши славные предки награбили, чтобы вам не нашлось костюмчика?