Психея Лу - Зеленоглазая гадюка едет в Хогвартс

Как выяснилось, магловские игры были известны и в магическом мире. Снежки, лепка снеговиков, строительство и оборона крепостей – гриффиндорский квартет с наслаждением опробовал все. Они вообще после этого матча, после заколдованной метлы и тяжелого разговора, словно хотели забыть обо всем и снова стать детьми. Игры, болтовня, совместное выполнение домашних заданий – и Эри снова чувствовала это, греющее лучше камина, чувство: покой и защищенность.

Для игр на воздухе понадобились варежки и шапки, которых не было ни у Эри, ни у Рона. Невилл – тот наоборот, тихо вздыхал, напяливая на себя по три свитера и шапку с завязывающимися ушками («бабушке обещал, что буду носить», – пояснил он друзьям). На насмешки слизеринцев он старался не обращать внимания. А Гермиону родители экипировали, кажется, хоть на Северный Полюс, хоть в космос.

– Я могу з-заказать у бабушки еще несколько пар, – предложил Невилл.

– А может, подойдем к этому делу, как волшебники? – задиристо спросил Рон. – Можно трансфигурировать их из какого-нибудь хлама, дома мы так часто делаем.

– «Мы»? – насмешливо спросила Эри, пряча озябшие ладони в рукава.

Рону хватило скромности чуть-чуть смутиться:

– Ну, мама и старшие… а давайте не пойдем просить у Перси! Сами справимся, разве нет?

После долгих мучений, магловской и магической ругани (представители разных миров с удовольствием перенимали плохое друг у друга), и взрывов смеха, варежки и шапки были, наконец, трансфигурированы из простыней. Гермиона была горда собой – до тех пор, пока ровно через полтора часа, прямо посреди «Обороны Хогвартса» (защищали снежную крепость Эри, Невилл и Рон, нападали – Финниган, Томас и хаффлпаффец Макмиллан, Грейнджер была судьей) наколдованные предметы не превратились обратно. Запутавшиеся в ткани защитники крепости были сметены неприятелем, а Рон еще долго издевался над Гермионой:

– Теперь-то я понял! Трансфигурированные тобой предметы существуют ровно столько, сколько длится урок Трансфигурации. Чтобы успеть получить свое «превосходно». А потом бац, и все!

– Ну и что? – злилась девочка. – Нас ведь учат превращать предметы, а не тому, как продлить это превращение.

– На самом деле, – подключился к разговору равенкловец Терри Бут, проходивший мимо с книжкой в руках – видимо, из библиотеки шел. – Трансфигурация изначально была просто практическим умением, а не наукой. Также, как бытовые чары. Идет дождь – превращаешь рубашку в плащ. Нападает зверь – превращаешь первую попавшуюся палку в нож. А потом все возвращается в исходное состояние. Все эти длинные формулы, которые профессор Макгонагалл заставляет учить, сложные движения палочкой – это лишь костыль, подпорка для начинающих. Самое главное – как можно лучше вообразить себе предмет, который хочешь получить. А для этого нужно развивать образное мышление и эйдетическую память.

[прим.авт.: эйдетизм (греч. eidos – образ) – в психологии – разновидность образной памяти, способность к сохранению и воспроизведению чрезвычайно живого и детального образа воспринятых ранее предметов и сцен. Полагаю, волшебники иногда интересуются, что там делается у маглов, и чистокровный маг Терри – он же равенкловец! – вполне мог об этом прочитать.]

Рон закатил глаза, изображая, что падает в обморок. Впрочем, падать он не стал, а ловко выхватил учебник у Бута из рук:

– Ты опять?! Сегодня же суббота!

Обиженная Грейнджер пробормотала:

– Ну вот, еще идиотическая память какая-то, будто просто учить наизусть недостаточно. Терри, а можно узнать, где ты об этом прочитал?..

Эри не участвовала в разговоре: у нее наконец получилось сунуть растяпе Эрни Макмиллану снежный ком за пазуху, и сейчас они вдвоем пытались высушить его одежду. Очищающее заклятье не действовало, а когда она выкрикнула любимое Снейпом Эванеско, Эрни едва не остался без зимней мантии вовсе – она медленно начала исчезать, вместе со снегом. Оба задыхались от смеха.

Позже Эри вспомнила слова Бута, и восхитилась: как точно он выделил эту закономерность! Действительно, сама она трансфигурировала безошибочно и быстро – даже нетвердо помня, как произносится формула превращения. Достаточно было прикрыть глаза и представить желаемый предмет – и вот он уже перед ней. «Это у меня от папы, воображение, он ведь был лучший по Трансфигурации», – подумала девочка с уже привычной гордостью.

Промокшие насквозь первокурсники вернулись к себе, и Невилл, помявшись, убежал в теплицу, к профессору Спраут. Сам он говорил, что это просто самое теплое место в Хоге, но остальные-то знали, в чем дело. Роман Нева с Травологией набирал обороты, декан Хаффлпаффа его явно выделяла, а на его тумбочке, кроме аквариума с жабой, уже стояли три (три!) агрессивных растения. Рон жаловался, что последняя любимица Лонгботтома сжевала его домашку по Зельям – но Эри и Гермиона считали, что это он так пытается уговорить их дать списать.

– Ну что? – спросил Рон, когда они собрались в гостиной, оккупировав ближайшие к камину свободные кресла. – Будем в шахматы играть?

– Нет, я в библиотеку, поищу информацию о Фламеле, я еще в «Развитии современной магии» не смотрела, – ответила Гермиона.

Эри и Рон застонали хором.

Вот ведь заноза застряла, не скажи где! В один из визитов к Хагриду гриффиндорский квартет в очередной раз допытывался, что же такое таинственное было в сейфе в Гринготтсе, что теперь прячут в Хогвартсе? И наивный полувеликан, доведенный детьми, наконец рявкнул: «А ну не суйтесь в это дело! Это никого не касается, кроме директора и Николаса Фламеля!». Настырная Гермиона вцепилась в его слова, как бульдог, и теперь пропадала в библиотеке, пытаясь выяснить, кто же этот загадочный Фламель. Тайна манила и Рона, и Невилла, но они на такие изыскательские подвиги были не способны. Эри не слишком усердствовала: она привыкла прислушиваться к разумным советам, и не искать приключений на свою… скажем, голову. И так сами находят. К тому же дело касалось Снейпа – а ему она продолжала иррационально доверять.

– Смотри, не замерзни там, – напутствовала Эри подругу, когда Гермиона прошествовала мимо них – в толстом свитере, шарфе и перчатках, и с очень решительным выражением лица. – А мы пока поиграем.

Рон довольно улыбнулся.

В порядке «межкультурного обмена» (еще одно словечко Грейнджер) он пытался научить друзей играть в шахматы. Они научились не путаться в фигурах и отличать шах от пата, но на этом дело завязло. Невилла ужасала необходимость принимать решения – любые решения, даже такие, двинуть пешку или слона. А хамоватые, крикливые волшебные шахматы не прибавляли ему уверенности, наперебой советуя прямо противоположное. Он колебался, мучился, и ходил наобум до тех пор, пока уже не нужны были никакие решения – Уизли ставил мат. Гермиону расстраивало отсутствие четких инструкций – как ПРАВИЛЬНО играть. Она не понимала, что шахматы слишком сложны, чтобы можно было написать простой алгоритм, например – «если противник двинул пешку на e4, ходите конем на f6, и никак иначе». Эри про себя думала, что Грейнджер была бы счастлива, получи она книгу с названием вроде «Как надо жить: схема единственно правильных действий». Сама же Поттер просто не любила проигрывать – злилась на Рона и на себя, обижалась не пойми на что, и еле сдерживалась, чтобы не выпалить что-то вроде «зато ты в Зельях полный болван, и во всех остальных предметах тоже!». Она все же пыталась иногда играть с ним – больше для тренировки силы воли, потому что Уизли, беспрестанно вопрошающий «Кто так ходит? Неужели непонятно, о Мерлин, я же десять раз говорил!» – мог вывести из себя святого.