Психея Лу - Зеленоглазая гадюка едет в Хогвартс

– Да ничего, – ухмыльнулся Уизли.

Они еще несколько минут шумно дышали, обмениваясь короткими, выразительными и не всегда цензурными комментариями. Эри уже пришла в себя, а вот мальчики, морща лбы, сосредоточенно вспоминали всю грязную магловскую ругань, которую слышали от своей подруги раньше.

– Я что, это тоже говорила при вас?! – поразилась она. – Теперь мне в самом деле стыдно!

Рон засмеялся, спустя несколько секунд к нему неуверенно присоединился Невилл. Будь тут Молли Уизли, она могла бы объяснить про начало ужасного возраста, когда нравится шокировать окружающих, и в том числе – своей речью. Ругательства подходят для этого как нельзя лучше.

(А вот о чем миссис Уизли умолчала бы – это о том, как она счастлива, что весь этот сложный период ее дорогие детишки проводят в стенах Хогвартса).

– К тому же ты неправильно употребил это слово, его… эээ... используют только по отношению к женщинам. К непотребным женщинам, извини, не буду пояснять. Сам понял? Отлично. Я не думаю, что эта собачка была девочкой, да еще и легкого поведения… Нев, хватит ржать! Давайте серьезно. Вы видели, что зверюга стоит на люке?

– Как это ты разглядела? – удивился Рон.

– Развивайте наблюдательность, маглы этому учат. Ну, я так думаю, мы нашли, где прячут ту таинственную штуку из Гринготтса – этот мутант ее охраняет.

– И не т-таинственную, Гермиона же сказала, что это, скорее всего, философский к-камень Николаса Фламеля.

– Да какая разница, что там? Мы же не собираемся превращать все в Хогвартсе в золото? Значит, нам он не нужен. Выяснили тайну – хватит. И, Рон, если я еще хоть раз поддамся на твои подначки, что мне слабо!..

– Ага, зарекалась Ласка в курятник лазать...

Загадка разрешилась, и Эри не собиралась больше ломать голову по этому поводу. Философский камень хранится в Хоге? Да хоть сокровища Нибелунгов, в самом деле. Нас это не касается, своих проблем полно.

Например, Зелья…

На первом уроке профессор Снейп сперва ехидничал в своем обычном стиле («Да, сэр» и «Конечно, сэр» вместе с нежнейшей улыбкой – лучшая реакция, верный способ довести его до белого каления), а потом неожиданно спросил:

– Поттер, это из-за вас мне заново придется варить Зелье Прозрения?

Малфой насторожил уши, остальные слизеринцы встрепенулись. Эри ответила деревянным голосом:

– Да, сэр, из-за меня.

«Расскажет или нет? Если да – значит, все. Значит, я ошибалась, и он меня ненавидит. А я думала, просто недолюбливает. Неужели?..»

– Что ж, Поттер, – язвительно протянул Снейп, – я рад, что у вас есть слабости.

Эри решила, что терять нечего – сейчас как расскажет всем про Еиналеж, про это поганое зелье, про все на свете, и решила нахамить напоследок:

– Да, сэр. Это говорит о том, что я живой человек, а не рептилия!

Гриффиндор захихикал, со стороны Слизерина тоже послышались смешки. Видимо, змеям фраза показалась даже забавной. Малфой, впрочем, не улыбался (он последнее время постоянно был мрачен, сильно она его унизила).

Что это? Неужели Ужас Подземелий растерян? Эри решила наглеть по полной:

– И не летучая мышь, у них тоже слабостей не бывает, говорят.

Смех за спиной стал громче.

– Кто это говорит, Поттер? – бархатным голосом спросил Снейп. – Назовите мне этого человека. Я сниму с него баллы.

Эри почувствовала, как появляется на лице глупая, глупая, широкая и счастливая улыбка. Он – пусть это кажется невероятным – поддержал ее шутку?..

– Простите, сэр!

– За что вы извиняетесь в данный момент? – поинтересовался профессор. – Я полагал, что подобных слов нет в вашем лексиконе, хотя обычно они известны уже трехлетним детям. Повторите их еще раз, чтобы запомнить. Я жду.

– Простите, сэр! – снова выпалила она, улыбаясь. – За все!

– За все, Поттер? За ВСЕ вам придется извиняться до конца триместра. Из-за вашей наглости Гриффиндор теряет… один балл.

Первокурсники раскрыли рты. Обычно Снейп не снимал с ненавистного факультета меньше пяти баллов, чаще округлял до десяти. Минус балл – это можно было считать проявлением симпатии. Поттер с той же широкой улыбкой кивнула:

– Спасибо, сэр.

– И отработка, Поттер. Сегодня я собираюсь варить Зелье Прозрения. Раз ваши психические отклонения зашли так далеко, что вам понадобилось это зелье, вы поможете восполнить его запасы.

– Спасибо, сэр! – воскликнула Эри, не поморщившись, хотя на лицо Невилла набежала тень, когда он услышал о «психических отклонениях», да и остальные гриффиндорцы выглядели ошарашенными. – Я буду очень рада, сэр!

Зельевар с подозрением прищурился:

– Ваше поведение, Поттер, вызывает у меня обоснованные сомнения в вашем умственном здоровье.

– Вы и так давным-давно в нем сомневаетесь, сэр, – не выдержала Эри. – И, кстати, я же не спорю!

– Вы хотите получить еще одну отработку?

– Да, сэр! Ой, то есть, нет, сэр! Но на самом деле – да, сэр!

У Снейпа дернулся уголок рта. После короткой паузы он ответил:

– Отработка будет у мистера Филча.

– Ой, тогда нет, сэр!

– Но я вам ее все равно назначаю.

– Спасибо, сэр! А можно у вас?

– Поттер, вы хотите еще и баллы потерять? Сядьте на свое место!

Эри плюхнулась на стул, к ней тут же склонилась недоумевающая Гермиона:

– Что это с ним? А с тобой?

Эри, прижимая ладони к пылающим щекам, пробормотала:

– Он не рассказал им об этом, он ничего не рассказал…

– О чем ты?..

На нее немедленно налетел черный вихрь:

– Грейнджер! Минус пять баллов за болтовню на уроке!

Разговор пришлось прекратить. На Зельях можно было говорить только с напарником, и только по теме урока – по крайней мере, гриффиндорцам. Малфою и прочим было позволено делать все, что угодно, даже оскорблять однокурсников. А любой из красно-золотых, рискнувший ответить, получал от зельевара одно и то же – минус баллы, плюс отработки. За одним исключением. Поттер могла позволить говорить что угодно – профессор Снейп «не замечал». Это особое отношение уже стало предметом слухов, ходили даже речи, что она – его внебрачная дочь. (Услышав это впервые, она засмеялась, а потом глубоко задумалась). Только Эри не удавалось воспользоваться этой привилегией: лично ее Малфой не задирал.

«До сих пор не отошел, м-да, как же серьезно вышло… скорей бы он снова превратился в мелкого пакостника – тогда станет ясно, что он пережил тот эпизод».

Отработка у Снейпа прошла… странно. Он упомянул, что Эри будет помогать в приготовлении Зелья Прозрения, но девочка ожидала, что опять будут котлы, котлы и котлы. Чистить их приходилось без магии, тряпкой, щеткой, песком и золой. (За время осенне-зимних отработок Эри не раз с завистью вспоминала батарею моющих средств тетки Петуньи). Однако она ошиблась, вместо надоевшей уборки Снейп припряг ее резать флоббер-червей, крошить чешую огнекрабов, растирать горицветку обжигающую. Пусть исключительно неприятные, все эти компоненты действительно входили в проклятое зелье, Эри заранее посмотрела в справочнике. Сам он, склонившись над котлом, помешивал, резал что-то свое, отмерял капли – делал более тонкую работу, и не обращал на провинившуюся студентку внимания. Примерно через час он рассеянно обернулся, посмотрел на нее с удивлением – явно забыл, весь в своем зелье – и спросил с легким недоумением: