Психея Лу - Зеленоглазая гадюка едет в Хогвартс

– Эээ… пришли посмотреть на звезды, мы готовимся к экзамену по Астрономии, профессор Макгонагалл, – Грейнджер пришла в себя.

Декан Гриффиндора всплеснула руками:

– Мисс Грейнджер, вы – ВЫ! – врете мне? Я прекрасно помню, что профессор Синистра указала часы, в которые первокурсники могут готовиться к ее предмету. И только под ее надзором. Я возмущена до глубины души! – она огляделась. – Где мисс Поттер? Мистер Уизли в больничном крыле, но, не сомневаюсь, без нее дело не обошлось.

– Мы в-вдвоем, – Невилл весь дрожал.

– Что ж, за такое поведение я снимаю с вас пятьдесят баллов…

Провинившиеся ахнули, Эри, не сдержавшись, тоже. Макгонагалл не услышала, но Филч резко обернулся, вглядываясь в пустоту. Девочка прикусила губу.

Декан посмотрела на побелевшие лица студентов и добавила:

– Пятьдесят баллов с каждого. Да, да, с собственного факультета! Столь безответственное поведение этого заслуживает. И если я увижу мисс Поттер, вы потеряете еще пятьдесят!

Эри не собиралась вылезать из-под мантии, хотя ей не хотелось бросать Гермиону и Невилла. Но она трезво рассудила, что не виновата в случившемся.

«Хотя одежду поправить можно было потом, лучше бы мы не вылезали из-под невидимки! Ладно, уже ничего не изменишь».

– Немедленно за мной. Мистер Филч, пойдемте, поищете мисс Поттер в коридорах.

Эри не собиралась, не собиралась геройствовать, но порыв ветра колыхнул мантию, мелькнула прядь темных волос, девочка чуть качнулась, закутываясь плотнее… У Гермионы зрачки расширились так, что она стала похожа на зомби – белая, с черными провалами глаз… проходя мимо Эри (Филч оглядывался по сторонам, нервно шевелил длинным носом), она наставила на нее палочку и шепотом сказала:

– Петрификус Тоталус. Силенцио.

«Грейнджер, сука!»

Шум стих – все четверо удалились.

Эри стояла, застигнутая заклятием в неловкой позе – левая рука сжимает воротник мантии, правая поднята к капюшону, и материлась про себя.

«Она решила, что я собираюсь вылезти, как Нев после тролля. И подстраховалась, паскуда! Ну, Грейнджер. Ну, погоди. Я тебя… я тебя…»

За такое подлое поведение со стороны человека, которому Поттер начала доверять, наказание должно быть очень серьезным.

«Я ее побью? Ее наверняка никто не бил. Нет. Не катит. Она не поймет, да и Нев с Роном тоже. (нецензурно)! Если она не вернется, мне стоять, пока не спадет Петрификус! А это… минут тридцать-сорок, насколько я помню. Ладно, бить не буду. Как бы ее наказать? Придумала! Я все подробно объясню, а потом перестану разговаривать. Пожалуй, трех дней бойкота хватит, чтобы она осознала свое поведение».

Налетел порыв ветра, Эри пробрало до костей – май в Шотландии холодный.

«Пять дней бойкота, а если простужусь, неделю!

С Грейнджер, получается, я просчиталась, – она старалась рассуждать логически, это помогало не сойти с ума от злости. – Рон и Нев никогда бы не подняли на меня палочку, ни при каких обстоятельствах. Так, Грейнджер надо всерьез заняться. Я не могу позволить быть рядом человеку, который может так поступить. Она должна быть на моей стороне – что бы ни случилось».

Еще один порыв ветра сдернул капюшон – а Эри не могла даже зажмуриться от жгучего, пыльного, ледяного прикосновения.

«Неделя бойкота, блин! К тому же теперь это попросту опасно! Если Филч вернется, он увидит мою башку, висящую в воздухе, и сразу просечет, в чем дело.

Ну, Грейнджер… как только я вернусь в спальню, ты у меня сама под Петрификусом полежишь. В мягкой кроватке, но хоть поймешь, что заклинаниями в людей швыряться нельзя».

Тихие шаги.

«(нецензурно)! Филч идет! А я даже не могу капюшон натянуть.! Грейнджер перемудрила сама себя!»

Шаги приближались, но по-прежнему никого не было видно. Эри скосила глаза – может, сбоку? Никого.

Раздалось едва слышное присвистывание. Прямо перед ней мелькнула в воздухе тонкая рука, сняла капюшон, распахнула полы…

…и Драко Малфой сбросил на пол такую же мантию-невидимку, какая была на ней самой.

Улыбнулся – сверкнули в лунном свете белые зубы.

– Так-так, Потти. Очень, – снова улыбка, – очень, очень рад тебя видеть.

ДРАКО МАЛФОЙ

Когда он видит ее – это похоже на чудо, на подарок, и Драко ничуть не удивился бы, если бы из-за колонны вышел папа, и сказал что-то вроде «С днем рождения, сынок!».

Но никого нет, только Поттер – беззащитная, испуганная, прямо перед ним, и он готов благодарить Мерлина, магловского бога, кого угодно – за это.

Он подходит ближе, он не может сдержать улыбки – так все замечательно складывается. Но сначала главное: он уже догадался, что она под заклятием (неужели поссорилась с грязнокровкой и та ее прокляла?).. – эта каменная неподвижность ему знакома. Значит, надо прежде всего позаботиться, чтобы чары не спали – неизвестно, сколько времени прошло с момента наложения заклятия.

– На всякий случай, Потти… Петрификус Тоталус.

Ничего не меняется, но он знает – теперь она не вырвется в самый неподходящий момент. Силу своих заклятий он определяет точно – еще два часа, как минимум.

А теперь… времени много.

Драко подходит совсем близко, снова улыбается – сейчас он отплатит за все! За все, начиная с первой встречи, когда он так позорно вышел из себя. Тогда крестный ничего не сказал отцу, но тот все равно узнал – от портнихи, что ли? – и прочел сыну небольшую лекцию на тему, что подобает и не подобает наследнику Малфоев. В следующий раз было еще хуже. Первого сентября Драко болтался по Хогвартс-экспрессу, намереваясь совместить полезное (подружиться с героиней магического мира, как просил папа), и приятное (найти мерзкую полукровку и разобраться с ней). Теперь у него палочка, и Грег с Винсом за спиной – она не уйдет от расплаты. Найти «Гарриет Поттер» оказалось легко – нечто лохматое, растрепанное, в школьной мантии сообщило ему об этом, не отрываясь от книжки – но кто же знал, что ненавистный враг и потенциальный союзник окажутся одним человеком?! То, что произошло в купе, Драко не любил вспоминать – у него была палочка с шести лет, ему никогда не доводилось драться по-магловски, и, конечно, он попросту растерялся… а за то инстинктивное действие – попытку задушить ее – ему до сих пор было неловко.

Но теперь все получится.

– Страшно, Потти? – произносит он, только чтобы что-то сказать. Конечно, ей страшно, хотя она не догадывается, что ее ждет. Если только предполагает…

Идеи роятся в голове, он стоит перед ней, как перед праздничным тортом и раздумывает: с чего начать? Наконец, он снимает с этого торта вишенку – делает первое, чего ему хотелось с того момента, как увидел – снимает эти ужасные очки. Сейчас они выглядят лучше, чем тогда – заклеенные магловской лентой, с трещиной в стекле – но все равно ужасные. Отвратительные.