Сергей Кусков - В тени пророчества

— Все люди такие. Не переживай. — Подбодрила ангел, словно прочтя мои мысли. — Очень немногие могут задать вопрос: «Для чего я это делаю?».

— Прости.

— Тебе не за что просить прощения. Это всего лишь твоя природа. То, что ты пытаешься ее побороть, стать сильнее и выше, это хорошо. Это взросление, Миш, всего лишь взросление. Но это тоже шаг на твоем Пути. — Она снова улыбнулась обезоруживающей улыбкой.

Да, всего лишь взросление. Но какое же болючее, блин! Ну почему некоторым, для того, чтобы начать взрослеть, необходимо умереть?

Я откинул голову к стенке, пытаясь абстрагироваться от воспоминаний Эльвиры и перенестись в день настоящий. А подумать было над чем.

Ну и денек сегодня был! Столько всего произошло, что даже по полочкам разложить тяжело! Я горько усмехнулся.

Вначале узнал, что в ордене не только хорошие люди. Потом, что не все демоны плохие. Еще был краткий, но очень важный экскурс в историю. Историю охотящейся на меня организации, о существовании которой, действительно, лучше даже не знать. Погони, битва на мечах в лучших самурайских традициях… И гибель человека, с которым я связывал свое будущее. Того, кого так высоко ценит Настя, и кто реально мог мне помочь. Мог, но теперь уже не поможет.

А я, пережив жуткую смерть, сижу голиком, прислонившись к стенке, и занимаюсь глубоким самокопанием. А на моих коленях лежит обнаженная ангел, чуть не убившая меня час назад, защищая не очень умного, зато честного и эмоционального демона!

Полный абзац!

— Я думал, между вами нечто наподобие войны… — спросил я, глядя в темноту.

— Ты должен был так думать. Так все должны думать. Темные в том числе. Но нам это не нужно. Создатель дал им свободу Выбора. Они его сделали, захотев жить, как живут. Почему мы должны мешать? Тем более воевать?

— А для чего это все? Вся секретность?

Она усмехнулась.

— Для чистоты. Для развития. Они не должны стоять на месте, как и вы.

— Эксперимент…

— Да, Миш, эксперимент. Все мы — часть него, и ему обязаны самим существованием. Когда ты поймешь его суть, изменишь свое мнение обо всем.

— Стану Творцом. Богом.

— Возможно. А сейчас ты должен перед ней извиниться.

— Перед Элли?

Ангел кивнула.

— Зачем?

Консуэла нахмурила брови.

— Потому, что ты сделал ей больно. И плохо. А еще унизил.

— Но она сама хотела!..

— Миша, знаешь, что отделяет взрослого человека от ребенка? Не в возрастном смысле, а в глобальном?

Я замялся.

— Наверное, взрослый может задать себе вопрос: «А для чего я это делаю»?

— Нет. Взрослый всегда отвечает за свои поступки. А за ребенка отвечают другие.

Я долго сидел, переваривая, пока все, наконец, не встало на свои места.

— Спасибо. Я понял.

— Она ребенок. Маленькая девочка, заблудившаяся во тьме. И очень несчастная. А ты только что сделал попытку быть взрослым.

— Хорошо. Я все понял. Спасибо тебе.

— Не за что. Это моя работа.

Элли сидела под раковиной, обняв трубу, и тяжело всхлипывала Я сел рядом. Она инстинктивно поджала ноги, отстраняясь.

— Прости меня, девочка Элли из Канзаса. Я был не прав.

Демон вытерла слезы.

— Она показала тебе?

— Больше. Дала прочувствовать. Дала умереть.

Элли хмыкнула и недовольно скривилась. Но в уголках глаз промелькнуло удовлетворение.

— И в чем же ты не прав?

— В том, что… Ну, короче, прости меня! Свои проблемы решать надо самому, не впутывая в них тебя. Простишь?

Элли всхлипнула. Я придвинулся поближе. Взял ее руку. Она выдернула. Осторожно повторил попытку. Теперь сопротивление было чисто символическим. Я нежно погладит тыльную сторону ладони. По щекам Эльвиры продолжали течь слезы.

— Что было дальше?

— Я вернулась. — Она вновь всхлипнула и вытерла их другой рукой. — Вернулась и забрала их. Всех. И инквизитора. И палачей. И банду малолеток. И самого Моро. Такой обильной жатвы смерть не собирала давно! Потом тех, кого видела смеющимися на площади.

Несколько лет я торчала в этом городе, собирая смертельный урожай. Мое проклятье оказалось настолько сильным, что я могла убивать их и из Тени.

Я была духом. Являлась во снах. Преследовала. Превращала жизнь в кошмар. Потом, когда они сходили с ума, убивала, забирала души. Вела к Судье. Конвоировала в ад. Потом возвращалась, и все по новой.

Потом никого не осталось.

И я стала демоном. Вот и вся моя история.

Я аккуратно притянул ее к себе. Она уткнулась в плечо и разревелась. Я шептал ласковые слова, нежно гладил шелковые рыжие волосы, целовал макушку.

— Все хорошо. Все будет хорошо, моя девочка. Я больше никому не дам тебя в обиду. Все будет хорошо…

Пушкинская площадь, как всегда, была заполнена молодежью. Кого тут только не было! И длинноволосые хиппи в рваных джинсах, и рокеры в тяжеленных косухах, не снимаемых даже при жаре. То ли рэперы, то ли брэйкеры, одетые в длинные балахоны и кепки, и многие другие, названий которых не знаю, так как за появляющимися как грибы после дождя новомодными молодежными течениями не слежу. Все эти группировки стояли обособленно друг от друга, и что странно, мирно.

Были тут и простые люди. В смысле, одетые нормально. Но их численность была скромнее. Наконец, были и влюбленные, хотя совсем не много. Стереотипы меняются, если в советские годы тут назначали свидания вторым половинам своих сердец, то сейчас здесь тусят неформалы всех мастей и направлений.

Я приехал за полчаса. Боялся опоздать, думал, от Бутово сюда добираться чуть ли не на оленях. Но оказалось все не так уж плохо, и у меня осталось куча свободного времени. Стал в сторонке и принялся рассматривать людей. С Элли остались довольно сложные и натянутые отношения, но я не хотел форсировать события. Нет, мстить она не пыталась, но и разговаривать тоже не желала, за целый день не перекинувшись и единым словом. Даже стало не хватать этого милого шебутного бесенка, ежеминутно выдающего на гора идиотские выдумки. Но ничего, отойдет.

Люди сновали туда-сюда, встречались, уходили. В компании рокеров кто-то заиграл на гитаре и несколько патлатых физиономий с сальными волосами дружно, не попадая ни в одну ноту, орали:

Через дорогу народ ломился в «Макдональдс», но свободных мест там не было уже давно, очередь занять столики стояла даже на улице. Самые мудрые с макдональдсовскими подносами и пакетами сидели на лавочках через дорогу, коих было величайшее множество.