Максим Далин - Краденые души

Серый страж отдал приказ воинам свиты. Кто-то сбежал вниз по винтовой лестнице. Феи смотрели на Ульхарда огромными печальными глазами, в которых плескалась луна.

— Вы возьмёте меня с собой, государь? — спросил Эвр. — Я хочу быть с вами во время последней битвы. Я хочу вспомнить, что когда-то был воином.

— Я отправляюсь умирать, — сказал Ульхард.

— И я отправляюсь умирать с вами, — кивнул Эвр. — Может, перед смертью я успею спеть о вас, государь.

— Возьмите и меня, — сказала Эвра. — Я люблю вас, государь, и не претендую ни на что, кроме смерти. Я хочу петь вместе с братом о лунном зеркале озера, о синих звёздах над ним и о свободе лесных жителей, которая когда-то была жива. Может, я успею перед смертью всадить в тварь стрелу.

Ульхард обнял фей за плечи.

— Хорошо, — сказал он. — Я чувствую в вас силу и вижу, что вы мне сродни. Мы отправимся вместе.

Они спустились по лестнице, освещённой факельным светом. У крепостных ворот били копытами каменные плиты лошади-призраки. Десять серых воинов держали своих коней за узду; среди них был Дилан. Свита Ульхарда сбилась в тесную толпу. Старый Сандик спросил:

— Мой государь, что нам делать, если вы не вернётесь?

— Жить, — сказал Ульхард. — У Закатного Края нет наследников трона, но они найдутся, если наша земля уцелеет. Пусть Оракул назовёт достойнейшего. Больше я ничего не могу подсказать. Ты, Сандик, отвечаешь за Вечерний Дом, а Дилан остаётся защищать детей.

Серый воин склонил голову. Ульхард взял у него поводья призрачного коня. Ворота открыли.

Король, феи и девять серых бойцов верхом на туманных тенях вылетели в ночь.

Восточный тракт бледно освещала луна. Тени деревьев лежали на нём, скорченные, как руки сгоревших заживо. Ветер нёс запах огня.

Тёмная земля летела под копыта. Луна летела за конями. Деревья вдоль дороги слились в сплошные полосы. Поля неслись навстречу. Ночь расступалась перед всадниками, как холодная вода. Ей не было конца.

Ульхард не знал, сколько времени прошло в этой бешеной скачке. Ночь не кончалась. Лес сменялся деревушками без огней — и снова лесом. Призрачные лошади не знали усталости, но всадники смертельно устали. Им хотелось дать себе хоть небольшую передышку — но ночь всё длилась, и казалось, что можно будет остановиться только с рассветом.

Лунный свет обрисовал впереди тонкий контур замка на высоком холме. Луна сияла между его башен — и их очертания, похожие на лезвия мечей, воткнутые в небеса, знакомые, как линии на собственной ладони, вызвали у Ульхарда стон отчаяния.

Феи придержали коней.

Впереди возвышался Вечерний Дом.

Дорога, ведущая на восток, сделала невозможную петлю, несуществующий крюк. Восток стал западом, путь — обманом. Злобные силы не выпускали Ульхарда из Вечернего Дома. Он должен был дожидаться Белого Рыцаря именно здесь.

Ульхард спешился, сел на землю, подёрнутую изморозью, и обхватил голову руками. От тоски и бессильной ярости у него снова разболелась голова. Весь порядок вещей лгал, всё вокруг, даже дорога и луна, подыгрывало Белому Рыцарю.

Феи сошли с коней и опустились на колени рядом со своим королём.

— Он непременно появится здесь, — сказал Эвр. — Он идёт сюда.

— Да, — сказал Ульхард глухо. — Он идёт сюда по Закатному Краю, а с ним — огонь и смерть. И я не могу его остановить. Здешние боги — слепы? Подлы?

По промёрзшей земле далеко разнёсся глухой стук многих сотен копыт. Ульхард встал. С запада приближался конный отряд.

Юноша, носящий знаки Ульхарда, остановил своих людей и спрыгнул на землю.

— Государь, — сказал он, — как хорошо, что я вас догнал. Барон Тилс, барон Ледрих и я привели своих воинов, чтобы остановить Белого Рыцаря…

Ульхард знаком приказал ему замолчать.

Он поднял глаза к луне в отчаянии и тоске. Отправить баронов воевать с Белым Рыцарем — значит, потерять их армию. Запретить им вступать в бой — значит, бросить землю беззащитной.

И дойдут ли войска до восточной границы?

— Там нужны не солдаты, а маги, — сказал Ульхард медленно. — Я не позволяю вам идти навстречу Белому Рыцарю. Мне нужны самые сильные чародеи в Закатном Краю. Иначе мы не сможем ничего изменить. Грязные чары закрывают пути… Скажи, Ольстерн, как давно, по словам моих людей, я покинул Вечерний Дом?

— Три дня назад, сказал бы я, — отвечал Ольстерн, — но день не наступал. Ночь сменяли сумерки и снова наступала ночь. Луна ни на миг не зашла.

— Это грязная магия, — сказал Ульхард, овладевая собой. — Мы найдём чародеев — и парируем чары чарами. Может быть, это поможет нашей земле выжить.

Бароны согласно склонились перед ним, а феи переглянулись за его спиной. В их синих глазах сияло мучительное понимание.

Ульхард взял коня за узду и побрёл к Вечернему Дому. Он чувствовал себя загнанным зверем.

Магов было трое. Они ждали, и факелы освещали их рваным мечущимся светом.

Дряхлый старик, похожий на замшелое дерево в гиблом лесу, выцветший от старости, в колючей щетине, заменяющей бороду, в какой-то ветхой хламиде, сшитой на живую нитку из полуистлевших лоскутьев и кусков линяющего меха, принёс оловянную миску и бутылку туши. Беленький мальчик лет двенадцати с чистеньким нежным личиком, то ли ученик, то ли внук, то ли просто рабочий инструмент, сидел в сторонке на корточках, глядя вокруг с любопытством и страхом.

Женщина без возраста, пепельная, как земля, с седыми косами, укутанная в чёрное, неподвижно стояла у окна каминного зала и смотрела в тёмную даль матовыми опалами незрячих глаз без зрачков.

Рыжий парень, усыпанный веснушками целиком, с веснушками на ладонях и на шее, с жёлтыми глазами и острым длинным носом, в крестьянской одежонке, играл с язычком пламени, лаская его пальцами, как маленького робкого зверя. Всё его тело словно подсвечивал огонь, живущий внутри. Он улыбнулся, когда Ульхард вошёл в зал, восхищённо уставился на фей — и феи улыбнулись ему.

— Вы ведь понимаете, зачем я оторвал вас от тайн мироздания и позвал сюда, могущественные люди? — спросил Ульхард.

— Смерть! — хрипло каркнула женщина. — Смерть идёт на Закатный Край! Она уже на его земле! Поэтому мы и здесь.

— Можете ли вы что-нибудь, кроме зловещих пророчеств, тёмная леди? — спросил Ульхард с надеждой.

Женщина подняла невидящие глаза, и смертный холод протёк по позвоночнику Ульхарда ледяной струйкой.

— Были времена, государь, когда мой особенный взгляд убивал всякого, кого касался, — сказала она. — Для моего взгляда не существовало расстояний. Я сама была — Смерть! Из страха убить случайно я много сотен лет не покидала своего жилища, скрытого под землёй. Но всё изменилось.

— Вы видите Белого Рыцаря, тёмная леди? — спросил Ульхард. — Вы можете убить его своим взглядом, проницающим пространство?