Фуюми Оно - Тень Луны, Море Теней

Птица, странно взвыв, забила крыльями, вздымая вокруг сильный ветер, пока она пыталась вновь подняться в воздух. Ёко вскочив ей на ноги, вытащила меч и нанесла удар прямо в туловище. Она не почувствовала ответной реакции на силу удара, но, лишь стоило ей, отскочив в сторону, выдернуть меч из раны, как из неё тут же хлынула кровь.

Дальше уже было несложно. Не в силах держаться на ногах, птица рухнула оземь. После второго и, затем, третьего ударов, Ёко нанесла смертельный удар и отрубила ей голову. Когда она взмахнула широко от плеча мечом, стряхивая с него грязь, вокруг всё было неподвижно.

На дороге кучами лежали как кочо, так и люди. Было слышно, как они стонали, что означало, что среди них были и живые. Безразлично наблюдая эту картину, она вытерла меч о шею кочо. «Я же говорила, не нужно было со мной никуда идти», — вспомнила она.

— Ракушун…?

Посмотрев на дорогу в направлении Горъйо, она смогла разглядеть, как его ворота приоткрылись и из них выбежали солдаты, строясь в линию.

Ёко вновь оглядела местность между ней и городскими воротами. На некотором расстоянии от неё лежало существо, чья серая шёрстка была так залита кровью, что казалась тёмно-красного цвета.

— Ракушун.

Она уже было бросилась к нему, затем, вновь взглянула на ворота. Солдаты, высыпающие из них, перекликались друг с другом, но отсюда она не могла разобрать ни слова. Прикинув расстояние от себя до Ракушуна и от Ракушуна до входа в город, она призадумалась. Со своего места ей было трудно судить о состоянии его ран, но она сильно сомневалась, что вся эта кровь, заляпавшая его мех, натекла от кочо, валявшихся поблизости.

Ёко сжала в руке камень, висящий у неё на шее. Она понятия не имела, действовал ли камень на всех подряд, или же, как и меч, подчинялся лишь ей одной. Если на всех, то он может очень помочь Ракушуну.

Она застыла в раздумье, держа камень в руке. Ей нужно было подбежать к нему, осмотреть раны и проверить, может ли камень ему помочь. Вне сомнений, это будет самым лучшим для Ракушуна. Но, пока она будет пытаться лечить его с помощью камня, подойдут солдаты, поскольку расстояние между ними было совсем небольшим.

Стоявшую в одиночестве среди поваленных тел, Ёко было видно как на ладони. Любой, кто имел возможность наблюдать за происходящим издали, не мог не видеть, как кочо нападали на неё, и как она убивала их одного за другим. Мягко скажем, это должно было показаться несколько подозрительным.

У неё был меч без ножен. Ещё пару секунд уйдёт на то, чтобы понять, что у неё крашеные волосы и то, что она кайкъяку, станет сразу ясным, как божий день.

Ну а если я сбегу сейчас… Она рассматривала неподвижный, лежащий ничком комок шерсти. Она не думала, что Ракушун донесёт на неё, если она сбежит и бросит его здесь.

Меч, спрятанный в виде лёгкого свёртка у неё за спиной, цвет её крашенных волос, мужская одежда, то, что она направляется в Эн через Аган — если все эти подробности станут известными, петля быстро затянется вокруг её шеи. Но она была физически не в состоянии тащить Ракушуна на себе оставшийся путь.

Ради Ракушуна, ей нужно было вернуться. А ради себя…

Кровь застыла у неё в венах.

Пойди, избавь его от мучений.

«Ты что, с ума сошла?» — спросил голос в её голове. Кто уговаривал её так поступить? У неё не было времени на раздумья. Если Ракушун проболтается, Ёко не жить. Она не могла вернуться, это было равносильно самоубийству. И она не могла оставить Ракушуна лежать там, это было слишком опасно.

Если она вернётся к нему, лучше всего будет обыскать его и забрать у него кошелёк. Тогда, по крайней мере, у неё будет больше шансов выбраться из этой ситуации. Только на это ей и хватит времени.

Ворота раскрылись ещё шире, и из них высыпало всё больше народу. Бросив взгляд на приближающуюся толпу, она инстинктивно отступила назад.

Сдвинувшись с места, она уже не могла остановиться и, развернувшись кругом, столкнулась с оставшимися на дороге путниками, спешившими к городу. Проскользнув между их рядами, она бросилась прочь что было сил.

Наступающая темень ложилась тенью на дорогу. Всё будет хорошо , убеждала она саму себя, идя быстрым шагом. Всё будет хорошо .

Когда уже опустилась ночь, и прекратилось людское движение, она пустилась бежать, ни мало не заботясь о производимом впечатлении. На некотором расстоянии от Горъйо, она свернула на первом же перекрестке, чтобы уйти с дороги, по которой они пришли и с дороги, ведущей к Горъйо.

Удалившись на приличное расстояние, Ёко продолжала идти, не останавливаясь, хоть уже и не сломя голову, но всё ещё словно спасаясь от преследования.

«Всё будет хорошо», — повторила она.

Даже если Ракушун во всём признается, у них здесь не было фотографии, так что, вряд ли они смогут её поймать. К тому же, Ракушун, скорее всего, постарается скрыть своё участие в этом деле. Зачем ему рассказывать о, бросившей его на произвол судьбы, и сбежавшей в одиночку кайкъяку? Разве это не сделает его соучастником?

Повторяя это вновь и вновь, Ёко неожиданно встала как вкопанная, ощутив страшную боль в сердце.

Разве это то, о чём она должна сейчас думать??

Что с Ракушуном? Ёко не разглядела у него никаких серьёзных ран, но она никак не могла знать, насколько тяжелым было его положение.

Вернись , сказал ей внутренний голос. Ей нужно вернуться и проверить как там Ракушун, прежде чем бежать дальше.

Слишком опасно , — тут же прозвучал другой голос. — Вернёшься, а сделать всё равно ничего не сможешь.

Но у тебя же есть камень, — ответил первый голос.

Но это вовсе не означает, что он поможет и Ракушуну. А может, он уже мёртв, и, стоит ей вернуться, как её схватят. А если её схватят, то всё будет напрасным — тогда и она умрёт.

Неужели тебе так дорога жизнь?/

А почему бы и нет?

Но это всё равно, что вонзить своему доброму спасителю нож в спину.

Ну, не такой уж он и добрый…

Но разве это что-то меняет? Он предоставил тебе кров и убежище.

У него были на то причины, он сделал это не от чистого сердца. Такие люди рано или поздно предадут тебя.

Значит, по-твоему, можно бросить в беде кого угодно, только потому, что они не вполне искренни с тобой? Неужели ты действительно докатилась до такого?

Там остались лежать убитые и умирающие, и среди них был её знакомый, кто-то, кто знал её. И она собиралась бросить его просто так? Неужели она не могла хоть как-то облегчить их участь? Возможно, кто-кто из них мог бы выжить с её помощью.

Вот только не надо громких слов, только не в этой стране. Как только выпадает твой жребий, с тобой всё кончено.

Разве это громкие слова? Ведь это же самое обычное человеческое поведение. Как она могла забыть об этом?