Валентин Юрьев - Паучий Замок

- А для того, чтобы закончить наш договор, приглашаю тебя, Мроган и твой отряд к себе в гости, в клан Огня, где у меня свой дом. Мне жалко было бы быстро расстаться с таким прекрасным собеседником. А за своё спасение я хотел бы подарить тебе кое-что из того имущества, которое вы сейчас считаете своим.

Последнее он сказал уже с сарказмом, и я понял, что спорить не стоит. Охотник шевельнул пальцем и с топотом подбежал один из воинов, неся такой знакомый мне уже мешок. Принц достал из него арбалет, сверкнувший в лучах Сияющего полированными накладками, вытер его манжетой рукава, приложился губами и передал мне:

- Я знаю, что он переходит в достойные руки.

И опять, в который раз уже неведомая сила пригнула моё колено и голову и выдавила из меня ритуальную фразу:

- Благодарю Вас, Ваше величество, клянусь, он будет служить Сияющему.

И принц величаво удалился, в своём рваном костюме, нисколько не напоминая теперь того жалкого пленника, на теле которого спали огрызки общества. А воин добавил свёрток с болтами и пошёл за господином.

Я оглянулся и увидел свою пленницу, также стоящую на коленях:

- Ну, а с тобой мне чего делать? Вон, сестра к тебе рвётся! Пойдём знакомиться?... Беги, чего стоишь!

И она рванула как стрела моего нового арбалета, который своей тяжестью так ласкал руку, вонзилась в своих родных с радостным визгом, создавая такие вихри и кружения, что я очень ей позавидовал, почувствовав вдруг, необычайное одиночество, которое бывает только среди толпы, поэтому шел не спеша. Юные обманщики успели за это время даже сбегать за стену казармы, чтобы продолжить переодеванием запудривание мозгов.

Теперь уже парень изображал мою добычу, а она, хитрюга, стояла в его, точнее, в своей одежде. Переодевание было таким наивным, что любой простак разгадал бы его с полувзгляда, не то, что разведчик. Она даже не успела сменить обувь и теперь из-под чистых дамских, пардон, штанов торчали грязные избитые копыта воинских подошв, исцарапанные руки ещё носили следы крови, которую она вытирала, а глаза - следы бессонных ночей. Но это были её глаза, дерзкие и острые как шипы!

Парень отделился от родственников и встал ко мне! Изображать её! Ну, нахал! Не понимаю, как они хотели провести меня? Или не меня, а весь свой клан, и этого требовала какая-то семейная тайна?

- Позвольте вам представить нашего спасителя, моего хозяина, мэтрона Мрогана, которому я дал клятву пленника.

Разве его глуховатый бесцветный голос мог сравняться со звоном той хохотушки, которая вдыхала жизнь в раненых? Что мне оставалось делать? Я как марионетка зашевелил губами:

- Мроган из клана Сурка, командир отряда. Очень рад. - книксен-..

Тогда началось представление родственников и при каждом новом приходилось повторять одно и то же:

- Мроган из клана Сурка, командир отряда. Очень рад. -книксен-..

И так много-много раз. Их родственные отношения, имена и лица слились в одно пёстрое пятно и только когда закончились отцы, матери, дяди, тёти и троюродные бабушки, мне представили её:

- Мэтрелла Канчен-Та, сестра Вашего пленника...

Ого! Только сейчас расслышал, что меня величают как мэтра, на "Вы"! На ней добавились сверкнувшие капельки стеклянных украшений, исчезла помятая шапочка, заменённая цветной лентой, открывшей густые упрямые волосы, изменилась осанка, может быть, за счёт того, что исчезла перевязь с ножами на спине, оголились до локтей руки и на них, похудевших, свободно висел тот самый, простой кожаный браслет, по-русски - фенечка... что же я не отвечаю? Время же идёт...

- Мроган из клана Сурка, командир отряда. Очень рад. Мы не могли видеться раньше?..

- Что Вы, мэтрон, в нашем клане девушки в горы не ходят...

Ходят, ходят! Ещё как бегают!... Кому же они врут?

В нашу так и не начавшуюся беседу влез папаша:

- Веря в вашу доброту, мэтрон, мы хотели бы выкупить нашего сына.

Да хоть десять, задаром, только вот эту верните!

- Я готов выслушать Вас, мэтр.

- Мы, конечно, не можем позволить себе так швырять золотые... Как ... тут вот ... Но кое-что предлагаем Вам взамен...

Они уже успели снять с себя все драгоценности, куски ограненного недоваренного мутного стекла, в оправах из меди, и всё это сунули мне в чьей-то шапке, наверно считая это великой милостью. Дружная семья, ничего не скажешь, если бы у меня уже не было двух своих семей, я бы попросился в вашу коммуну:

- Благодарю вас! Но я не ношу украшений! (смех) Тем более, таких острых! (хохот) Если цена вам не покажется слишком большой, то я попрошу вот этот браслет (тишина).

Всё понятно. Я ведь показал на руку Канчен-Ты. По большому счёту эта безделушка ничего не стоила и ничего не значила. Кроме одного. Это был девичий браслет. Точно такой же, как у моей любимой сестрёнки, которая мне ещё дома всё подробно объяснила.

Только девушка сама делает своими руками, и только она может подарить его. И если сама завяжет браслет на руке парня, то это равносильно помолвке, даже если ждать свадьбы надо ещё много лет. И снять его тогда может только она, и нарушение этого договора может караться кровью, у девушки всегда найдётся заступник. А если она при сговоре просто отдаст браслет или, ещё хуже, швырнёт под ноги, то это отменяет даже родительский приказ на замужество.

Канчен-Та смотрела на меня, а я на неё. Конечно, мы ещё дети, но было что-то огромное в этом взгляде, что вместило и первую погоню, и нашу боевую схватку, и марш-бросок с тёплым левым боком по ночам и кровавые перевязки и злобные лица вартаков, разве эти, стоящие рядом могли оценить наше приключение, длиной в полжизни?

Тёплые пальцы прикоснулись к моей руке, и я всё понял по тому вздоху облегчения, который прошелестел над моими новыми родственниками. Последнее моё действие - подтолкнуть парня к родным, я ещё провёл сознательно, а всё остальное слилось в бесконечную карусель, особенно после того, как мне дали глоток мерзкого пойла, который "горячит кровь воина".

Канчен-Ту отнесло от меня потоком иритов и я "пошел по рукам", приносил соболезнования, и десятки раз подтверждал, что стервятники не осквернят, что здесь дороги - тьфу, за полдня можно дойти до могилы, что снег там неглу.. не-глу-бо-кий!

Произносил штампованные речи, тормошил и урезонивал свою команду, которая потихоньку набралась и даже собралась соревноваться на пращах, остановило их только то, что праздник сегодня был, всё-таки, днём траура, а успокоил хороший, глубокий сон, в который они провалились после того, как я под вечер силой притащил их в казарму, запер там на засов и, на всякий случай, защитил дверь прозрачной стенкой.

Попрощался с Охотником, который с прибывшей из клана охраной отправился в свою резиденцию, взяв с меня обещание прибыть в гости, помогал разводить гостей по палаткам, которые поставили солдаты, терпел лобызания "папы" и "мамы", которые после согревающего готовы были хоть сейчас, сразу продолжить торжество, так что пришлось от них на время спрятаться.