Павел Буркин - Вернуться из смерти

Фритьоф плавно качнулся навстречу Хевду, одновременно уходя из-под удара дубины и как бы метя ударить в грудь младшего сына старейшины. Тот шатнулся назад - ага, не успел подобрать копьё, гнида! - и тем подарил парню драгоценные доли секунды. Наверное, он рассчитывал заманить врага в ловушку, каким-то хитрым приёмом лишить Фритьофа оружия, как Нидлира - но в следующий миг, с разворота, вонзил меч в бок рабу. С глухим хрустом, трудно, будто в мёрзлое мясо, клинок вошёл обладателю дубинки под рёбра. Разинув рот в отчаянном крике, обливаясь кровью, тот упал наземь. Фритьоф едва успел выдернуть любовно заточенное остриё из бока убитого, как пришлось отбивать удар Фафхельда. Силой старший сын старейшины обладал немерянной, но прямой отбив и не требовался - только чуть отклонить в сторону сверкнувшее зелёным лезвие. Теперь бы пробиться к копью - тогда повоюем... Считают картиры себя воинами или нет, но в этом мире каждому порой приходится браться за оружие. Снова выпад, отбив, уклонение от кистеня Хевда... Именно так их учил отбиваться старый наёмник Асмунд, пока за две недели не помер от горячки...

В пылу схватки Фафхельд и Хевд позабыли про раба, что так и корчился у копья, обильно орошая кровью из распоротого бока снег. В следующий миг рука сомкнулась на полом внутри никарровом древке, и из последних сил раб бросил копьё в спину Фритьофу. Сила удара была такой, что картира сбило с ног, из груди его, оттопырив и проткнув самым кончиком шубу, показался окровавленный наконечник. Только теперь раб бессильно распростёрся в снегу. В следующий миг голова Фритьофа, с которой при падении слетела шапка, просто разлетелась в куски: удар кистеня был страшен.

- Держи её! - рявкнул старший брат. Секунды схватки Артси простояла в ступоре, не в силах сдвинуться с места. Жизнь картира полна опасностей, и порой на насилие нечем ответить - но чтобы соплеменники насмерть сражались друг с другом... Такой беспредел она видела впервые. Их родам ведь жить бок о бок. Только когда обезглавленный труп распростёрся в каше из снега и крови, она рванулась с места - но Фафхельд не зевал. Копьё полетело не как обычно, а тупым концом вперёд. В следующий миг Артси показалось, что удар вышиб из неё дух, и Артси кубарем покатилась вниз по склону. Огромными прыжками братья догнали её, навалились, заламывая руки. Девчонка отбивалась молча и отчаянно, барахтаясь в снегу, но силы были не равны. Может, кто-то это и видел, но кому охота связываться с детьми старейшины? Тем более - из-за картирки.

- Я убью эту тварь! - прохрипел Хевд, сплюнув на оглушённого Нидлира. - Скотина, он за всю жизнь не заработал столько, сколько стоит хороший раб!

- Ха, именно поэтому - не добивай, лучше свяжи.

- Не понял?

- Потому, что мозгов нет! - буркнул Фафхельд. - Если ты оставишь мальчишку в живых, то он виновен в порче имущества - убийстве раба. Мы - свидетели, а Артси утонула в озере, найдутся люди, которые подтвердят под присягой. Роду Нидлира придётся платить виру, а они и так в долгах, как в шелках. Глядишь, сами же в рабство его продадут, чтоб расплатиться, и уж тогда-то мы ему покажем. А если ты убьёшь свободного, о вире можно будет не заикаться. Наоборот, виру будем платить мы, и куда больше.

- Никто ж не узнает!

- Это ты так думаешь. А картиры догадаются. Они и скажут, и перед Богами, если надо, присягнут. Сам же потом ныть будешь, придурок! Лучше подержи эту свинью, пока я с неё лишнее сниму.

- Прямо здесь?

- Почему нет? Ночь-то тёплая, а нам сейчас вообще жарко будет...

Меч деловито распарывал ткань - сперва верхнюю юбку, потом нижнюю, потом одетые для тепла кожаные штаны мехом наружу. Поняв, что её ждёт, Артси отчаянно завизжала - но крепкая рука Фафхельда сомкнулась на её горле, и свет померк перед её глазами. Воин знал, как придушить, чтобы сломить сопротивление, но не убить. Её сознание померкло, руки обмякли, и уже никто не мешал Фафхельду пристроиться у неё между ног и начать ритмичные, всё убыстряющиеся движения.

Едва приоткрыв, она зажмурила глаза, после абсолютной тьмы даже стылая мгла полярной ночи с двумя лунами казались ослепительной. Ворвались в уши, оглушая и сбивая с толку, звуки: вой ветра в скалах, скрип снега под чьими-то ногами, треск распарываемой ткани, звон явно оружейного железа...

- Кэст ха баски?

- Крахта? Наи хас тахия, ар ке вештэйн хотбарха таске...

Говорили не по-сколенски. И не по-алкски, и не по-кетадрински, если уж на то пошло. Какой-то непонятный, резкий, гортанный говор, да и сами голоса отчего-то кажутся отвратительными. Правильно, Алха же предупреждала: она окажется не в Сколене, а невесть где. Самое ближнее - на Борэйне. Что всё это значит? И кто это, кстати, держит её за руки, пока другой деловито распарывает одежду чем-то острым.

Открыть глаза, но очень осторожно, так чтобы ублюдки не заметили... Почему ублюдки? А потому что она уже догадалась, что с ней происходит, и отчего так трудно протискивать воздух в стиснутую крепкими пальцами гортань. Ффух, наконец-то мерзавец отпустил... Нет, снова ухватил, но рука уже другая. Впрочем, тоже не лучше. Да, было с ней уже такое, было. И тогда двенадцатилетней девчонке оставалось лишь бессильно реветь от боли, страха и стыда. Но сейчас всё будет иначе.

- Нак хэ васта саката-ха, - довольно усмехнулся один из голосов. Девушка осторожно приоткрыла веки, чуть-чуть, чтобы глаза скрывали ресницы. Ага, говорил бородатый горбоносый мужик в кольчуге. Уже далеко не мальчишка, лет сорок, не меньше - в волосах проступило серебро, да и в бороде хватает седых нитей. А вот второй, помоложе - именно он держит за руки. И хотя она по-прежнему их не понимала, но шарящие по груди, тискающие и треплющие соски пальцы оказались лучшими переводчиками. Что-то вроде "а сучка-то ничего", ну точно. Теперь бы понять, чем твари вооружены, и есть ли поблизости кто-то ещё. Она сама поражалась своему спокойствию, будто и не её собирались насиловать, и она не готовилась убить двух человек самое меньшее. Только на самом донышке души дрожало и металось что-то перепуганное, закуклившееся наглухо от страха. Ну, да ладно, с этой странностью разберёмся потом.

Меж тем старший из вояк закончил свой труд, судя по звуку, положил на снег что-то железное, и принялся торопливо стягивать штаны. Вскоре из-под них показался другой "клинок" - тоже вполне твёрдый, но багровый и горячий. Хорошо бы достать это место ногой - но ноги отчего-то не слушались, лишь слабо подёргивались. Последствие удушья, если не вырваться из захвата, она так и будет беспомощна. Нет, сейчас рваться бесполезно, они ещё разгорячены боем и внимательны. Пусть займутся тем, чем хотели, отвлекутся. Тогда и появится шанс.

Резко, всей тушей, старший из уродов надвинулся, и она почувствовала, как внутрь протискивается что-то горячее. Резкие, рваные движения становятся всё быстрее, здоровяк начинает увлечённо пыхтеть, временами удовлетворённо взрыкивая. Ну-ка... Нет, пора начинать. Ей вовсе не нужно понести от выродков, чтоб их род пресёкся раз навсегда.