Павел Буркин - Вернуться из смерти

Неудивительно, что нрав у королевы основательно испортился, её служанкам можно только посочувствовать. Может, не стоит направлять девчонку к королеве? Но, с другой стороны, если не к ней, то к кому? Остальные - те самые придворные, что жаждут избавиться от сколенца-выскочки. Они не откажутся заполучить сестру оружейника - чтобы устроить ей ад при жизни.

- Проси, дева, проси, - согласился король. Ему было даже интересно, что скажет сколенская красавица. И какую цену согласится заплатить.

- Ваше величество... Не посылайте Баргена туда, где опасно, - произнесла девушка.

- С чего ты взяла, что там опасно? Его дело - вручить сколенскому королю подарок. Такой, что тот его озолотит. А потом побывать в заброшенных рудниках и кое-что для меня выяснить. Самое же главное, всё это принесёт не меньшую пользу и ему самому, и через него - тебе. Где там опасность, Бартейла? Считай, он отправляется в заслуженный отпуск.

- А между тем, ваше величество, его место займут другие?

- Ну, и что с того? - усмехнулся Амори. Смелость девчонки, сравнимая только с её красотой, забавляла. Она понимает, что стоит королю пожелать, стоит только дать телохранителям знак... Но Амори продолжал делать вид, что не замечает ничего. Это даже забавно, даром что напоминает игру кота с мышью. Старушка Тильда ей таких вольностей не позволит, наверняка станет срывать на симпатичной девке злость. Понравится ли это её брату?

- Могу договориться, чтобы тебя назначили служанкой королевы, - начал он. - Но знай, что королева не терпит непослушания, да и нрав у неё суровый. Так сложилось, что у её величества... Скажем так, некоторые трудности, и служба у неё не сахар. Служанкам порой приходится плохо. Но ещё я могу пристроить тебя присматривать за наследником престола. Он незлой, только... Эээ... Скажем так, несколько простодушен. В этом случае ты будешь подчиняться не королеве, а наставнику Алкина. Он стар и себе на уме. Подчиняться ты будешь ему - но по первому требованию докладывать обо всём, что происходит с наследником, лично мне. Будет лучше всего, если ты сможешь стать ему чем-то вроде подруги и будешь знать все его мысли и желания. Ну, и по возможности их выполнять. Я не хочу, чтобы у наследника возникли вредные идеи. Справишься? - совсем как Баргена, спросил он. - Если справишься, помни: я никогда не оставляю верных мне без награды.

- Я всё сделаю, ваше величество, - пролепетала Бартейла. А что ей ещё оставалось?

- Надеюсь, ты меня не подведёшь, - усмехнулся Амори. - А сын мастера Михалиса как поживает?

- Благодарение Богам, всё хорошо, - Бартейла всё меньше понимала, зачем этот разговор. Король вроде бы уже сказал, что от неё хочет, и дело привычное, если забыть, чьим сыном является наследник. Но отчего-то он не спешит вызвать брата... - Уже начал ползать, говорить ему пока рано, но, думаю, уже через полгода...

- Хорошо, что вы с братом не забываете про него, - одобрил Амори. - Как ни крути, а ваш хозяин пока что - он. И в конечном-то итоге всё, что вы делаете, должно быть для него... И для меня, как его короля.

Бартейла хотела кивнуть - но в этот миг рука короля, поднявшись с подлокотника кресла, уверенно и властно легла ей на бедро. Вряд ли девушка потерпела бы такое обращение прежде или даже сейчас - от равного. Но жизнь в неволе научила терпеть и смиряться. Рука Амори была большой, уверенно накрывающей девичью талию, сквозь тонкую ткань жестковатая мозолистая ладонь показалась горячей и... И неотразимо приятной. Бартейла сглотнула: последний раз она была с мужчиной задолго до гибели мастера Михалиса.

Амори не торопился. Хотя жжение между ног стало нешуточным, и отвердевшее мужское достоинство распирало штаны, король сдерживал свой пыл. Можно повалить хорошенькую невольницу на стол, задрать юбку и войти прямо сейчас. Даже её брат вынужден будет смириться: с королём не спорят. Но Амори жил на свете не первый день и знал: это - лишь бледная тень настоящего удовольствия. Конечно, если надо унизить женщину, можно и так. Но Бартейла ничего плохого не сделала. Значит, надо доставить удовольствие и ей.

- Королевой ты, конечно, не станешь, - неторопливо произнёс Амори, второй рукой накрывая девичью ладонь. Тёплые пальчики сколенки, касаясь руки короля, действовали не хуже любовных настоек из тех, которые, впрочем, безуспешно, глушил Кард. - Но никто не осмелится обидеть тех, кому покровительствую я. И твоему ребёнку будет нечего опасаться. И ничего не бойся: я своих не бросаю.

- А... королева?

- Королева поймёт. Должна понять.

В первый момент Бартейла вздрогнула от прикосновения. Но с каждым разом касания становились всё более настойчивыми, и тело, помимо разума и воли хозяйки, начало отвечать соблазнителю взаимности. В свои сорок с небольшим лет Амори прекрасно уяснил истину: доставь женщине истинное удовольствие - и в ответ получишь не меньше приятного. Даже те, кто изначально были против соития, будь то мужчина или женщина, частенько кончают бурной ночью любви. И Амори был решительно настроен своё получить.

С каждым прикосновением Бартейла чувствовала, как по телу волнами растекается сладкий жар. Казалось, юное и ладное тело вышло из повиновения хозяйки. Помимо воли руки девушки принялись поглаживать голову короля, они скользили по спадающей на грудь пышной бороде и легко проникали под вышитую золотыми нитками королевскую рубаху. Невзирая на частые дожди, последние дни погода стояла жаркая, и ничего, кроме рубахи, на короле Алкском не было. Доспехи? Да зачем они, в сердце-то своей страны?

Тем временем Амори расстегнул деревянные пуговки, и солнечные лучи, упавшие в раскрытое окно, высветили два матово-белых холмика девичьей груди с оттопыренными, затвердевшими вишенками сосков. Язык короля тут же заскользил по ним, спускаясь в аккуратную ложбинку между грудей, и Бартейла часто задышала, чувствуя, как внизу живота становится влажно и горячо. Ротик приоткрылся, розовый влажный язык заскользил по губам, и король, оторвавшись от грудей, впился в её губы жадным поцелуем. Его язык проскользнул между губ и зубов и принялся играть с её язычком. Руки Амори проникли под юбку и в зарослях мягких волосков нащупали заветное отверстие. Кончики пальцев Амори проникли внутрь, легли на заветный бугорок и ритмично задвигались. Бартейла застонала от удовольствия, но рот был занят поцелуем, и стон превратился в невнятное мычание.

Амори оборвал поцелуй, когда Бартейла начала задыхаться.

- Далеко у вас кровать?

- В той комнате, где Барген, господин, - растерянно произнесла девушка. В голове билась мысль, что, ублажая короля, она предаёт мастера Михалиса. Но мастер Михалис умер, и защитить его сына некому. Барген? Но кто брат, а кто Амори? Прогневать сейчас короля - значит погубить сына Михалиса. А король действительно может оградить от всех бед. Барген и сам хотел пристроить её во дворец. Вот и возможность...