Павел Буркин - Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)

Лучники алков и теперь не жалели стрел. Некоторые поджигали, подобно трассерам они рассекали нагревшийся полуденный воздух, а потом со стуком впивались в стены и крыши. Там, куда они падали, тотчас же вспыхивали очаги пожаров. Если бы лакхнийцы пустили это дело на самотек, сейчас в кольце стен бы все пылало. Но те, кого нельзя было поставить на стенах, тоже не остались без дела: взбираясь на крыши, они деловито заливали огонь. Воды же еще до войны запасли изрядно, как раз на этот случай.

Но даже это еще полбеды. Выручал опыт местных командиров, помноженный на рацпредложения из иного мира. И все-таки что-то не так. Неправильно, что ли... Моррест крутил головой, осматривая окрестные поля, пытаясь понять, откуда длать новой пакости.

Он ни за что бы их не заметил, если б не удачно упавштие солнечные лучи: просто потому, что на таком расстоянии вроде бы никого не должно быть. Далеко позади за спинами штурмующих, почти в километре от стен, Моррест приметил странное, короткое движение. Впечатление было такое, будто между валунами и кустарником перебегали и залегали, притом двигались не колонной, а цепью. Но пройдет еще не один век (если, конечно, такая эпоха здесь вообще наступит), когда местные военные выучатся воевать так. По мнению Морреста, для этого понадобятся пулеметы.

Он пригляделся, жалея, что биноклей тут нет, и в обозримом будущем не предвидится. Солнце светило сбоку, не мешая рассматривать поле, временами, когда ветер раздвигал листву, даже услужливо подсвечивало. Только поэтому Моррест и смог разглядеть, как из-за валунов выкатилось нечто вроде огромной трубки на колесах. Трубки? Местные бы не обратили внимания до самого последнего момента, но Моррест даже моргнул в надежде, что странное видение пропадет.

Этого не может быть! Потому что не может быть никогда!

- Готовьсь! - скомандовал Михалыч.

Больше всего он был рад тому, что Амори разрешил самостоятельно выбрать позицию. Теперь они расположились за кучей валунов и кустами метрах в семистах от стены. Как теперь стало ясно - вдвое больше расстояния, на которое били хваленые метательные машины (уважение к технической сметке сколенцев уже прошло: в конце концов, славой предков срам не прикроешь). Стрелы и камни из луков и пращей падали еще дальше - наверное, лишь метрах в двухстах от стены. "Нет, ребятки, зря вы решили, что построили технику на все времена и можете спать спокойно, - ехидно подумал Михалыч. - Устарела она у вас, а вы и не заметили". И тут же возникла невеселая мысль: "А заметят ли в Федерации момент, когда техника СССР станет хламом? Или будут верить в баллистические ракеты, как в Господа Бога - до очередного 22 июня?" Нынешние сколенцы здорово напоминали нынешних же россиян. Живущих на развалинах Союза и думающих, что развалины эти - алмазной прочности.

- Цельсь!

Вымуштрованные на совесть стрелки разместились с удобствами. Рыть окопы было некогда, да и не имело смысла: ничего огнестрельного у осажденных нет, а для лучников расстояние великовато.

Амори поставил задачу: ружейным огнем отогнать противника от метательных машин, благо, с небольшого холмика почти вся крепость была, как на ладони. А артиллеристам - высадить ворота, а затем сбить повстанцев со стен. Сейчас стрелки и расчет орудия сноровисто разбирали цели. Прицелился и Михалыч. На мушке оказался суетящийся у машин толстяк.

Сами машины, кстати, Михалыч рассмотрел впервые. Размер установок внушал уважение, а еще подкупала простота конструкции, хоть и не лишенная определенных "наворотов" вроде "беличьих колес". Противовес наверняка был не меньше нескольких тонн. Интересно, почему ничего подобного не соорудил Амори, понтон-то получился на ура. Наверное, есть какие-то хитрости, вроде соотношения веса снарядов и противовеса, толщины и длины бревен рычага и опор, расчета нагрузок, сочленения "корзины" с противовесом и рычага, даже в конструкции пращи - от любой мелочи зависит траектория, а значит, и дальность, и точность выстрела...

Кто теперь скажет? Разве что инженеры, погибшие в ледяном аду Великой Ночи. Потому Амори и отдал, на первый взгляд, парадоксальный приказ: ни в коем случае не разрушать машины. Пушки пушками, а уцелевшие плотники уже готовились демонтировать махины, и уже перешли реку повозки, чтобы их перевозить. Значит, основная мишень - расчеты. И выкатываемые из крошечного арсенала ядра. Вон то, огромное, круглое, выкрашенное в голубой цвет - ни дать, ни взять, чтобы его полет нельзя было проследить - в самый раз. Михалыч перевел ствол с суетящегося у машин смешного толстяка на огромный голубоватый шар.

- Пли!

Рявканье пушки слилось с сухим треском мушкетных выстрелов. Михалыч с удовольствием заметил, как там, в крепости, повалились сразу несколько солдат расчета. Кого-то выстрелы сдернули со стен. На месте "зажигалки" вспух бесформенный ком огня, вобравший в себя двух катящих снаряд наводчиков. Вспух - и распался огненной лужей. Столб черного жирного дыма поднялся над крепостью - он стал первым. "Начало положено" - усмехнулся Михалыч.

- Орудие - заряжай! - скомандовал Михалыч. Стрелкам команды не требовались - они итак старались изо всех сил. Но прежде, чем орудие вновь было приготовлено к стрельбе, ружья дружно гахнули, выплевывая пламя. Расчет засуетился, готовя следующий снаряд, прочищая ствол от остатков пороха, а потом закладывая порховые картузы и забивая банником ядро: увы, воспроизвести казнозарядное орудие не получилось... Отработанная до автоматизма процедура выполнялась быстро и четко, Михалыч успел сделать всего три выстрела, прежде, чем пушку вновь изготовили к стрельбе.

- Орудие, по воротам - цельсь! - скомандовал Михалыч. - По моей команде - огонь!

На этот раз он прицелился в толстяка. Снова ружейный залп слился с рявканьем пушки. "Надо же, а попал!" - порадовался Михалыч, увидев, как толстяк-артиллерист, наверное, командовавший расчетами орудий, покатился по земле. Да и артиллеристы второй раз прицелились поточнее, снаряд ударил почти точно в ворота. Ахнул разрыв, во все стороны брызнул битый кирпич: бомба оставила приличную воронку в стене, лишь чудом не высадив створку. "Правильно сделал, что начинил их порохом, - подумал Михалыч. - Еще попадание - и ворота вылетят, как миленькие.

- Ниже бери, ниже! - скомандовал Михалыч.

Ружья били и били - залпы сменились беглым огнем по стенам, там, где на них мелькало железо шлемов, наконечники копий и особенно знамена. Местные, похоже, не понимали, что происходит, а непонятное всегда особенно страшно. Михалыч с удовольствием увидел, как слабеет ливень стрел со стен, секущий атакующие шеренги алков. Даже если ворота смогут устоять против пушки, Амори уже будет благодарен: без "мушкетеров" и новую атаку, скорее всего, бы отбили: понимая, что игры кончились, и теперь все всерьез, защитники отстреливались, не жалея боеприпасов.