Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 8

Твари, которые теперь вместо себе подобного держали человека, толкнули его, и он упал. Тем временем дьявольский оборотень тоже остался один. Твари уползали, покидая их. Оборотень судорожно дергал конечностями, силясь встать.

Новоявленный человек с трудом поднялся на ноги, споткнулся, потом с воем бросился вперед к колоннам. В тот же момент темные твари ответили ему пронзительным воплем, затем, расталкивая и царапая друг друга, погнались за убегающим превращенцем, который совсем недавно был одним из них.

Поль проснулся, услышав громкий смех. А пробудившись, понял, что смех — его собственный. Сон оборвался слишком внезапно, и он долго лежал без сна, наблюдая сквозь ветви деревьев за плывущими в лунном блеске облаками.

Один день они ехали в кибитке фермера и его сына, как-то раз им было по пути с мелким коробейником. Но на протяжении следующей недели им не встретился ни один путник. Лишь однажды они столкнулись с купцом и врачом, едущими в противоположном направлении.

Но как-то теплым солнечным вечером впереди замаячили пыльные темные фигуры. Лишь ближе к ночи им удалось нагнать группу путешественников. Процессия состояла из старого колдуна Ибала Шенсона, двух его учеников, Нарфа и Шахая, и десяти слуг — четверо из них несли кресло, на котором восседал Ибал.

Поль обратился к Нарфу — невысокому худому усатому пареньку, который шел в самом конце, замыкая шествие.

— Приветствую вас, — сказал он.

Правая рука паренька описала едва уловимую полуокружность, когда он оглянулся на голос.

Так случалось довольно часто — едва столкнувшись с проявлениями магии, внутреннее зрение Поля рефлексивно включалось в игру. Он увидел слабо мерцающую серую нить, которая, образовав петлю на конце, медленно двигалась к его голове. Он поднял руку с пульсирующим родимым пятном и отбросил нить.

— Довольно! Или здесь так принято отвечать на приветствия путника?

В глазах, смотрящих на него, промелькнул испуг, смешанный с уважением.

— Прими мои извинения, — произнес паренек, — никто вас не знает, путники. Я только пытался защитить и обезопасить учителя. Я не знал, что встретился с братом по Великому Искусству.

— Теперь все в порядке?

— Да. Вы направляетесь на Белкен?

— Да.

— Доложу учителю. Думаю, он пригласит вас составить ему компанию. От кого передать приветствия?

— Я — Поль Детсон, а это — Маусглов.

— Отлично.

Паренек повернулся и бросился догонять своих. Поль и Маусглов последовали за ним. Выглядывая из-за плеча ученика, Поль пытался рассмотреть волшебника, пока тот не обратился к нему сам.

Ибал был одет в голубые одежды, серая шаль укрывала его плечи, коричневый плед укутывал колени. Его облик производил впечатление хрупкости и крошечности. Нос на лице превратился в острый крючок, словно птичий клюв, бледные, почти прозрачные глаза наполовину скрывались под тяжелыми веками. Щеки и лоб старика были испещрены глубокими бороздами морщин, кожа свисала безобразными пористыми складками. Густые длинные волосы отливали чернотой и напоминали парик, особенно в соседстве с абсолютно седыми кустистыми бровями. Руки старика скрывались под пледом.

— Подойди ближе, — прохрипел волшебник, поворачивая голову и глядя из-под опущенных век.

Подойдя к старику, Поль невольно задержал дыхание, стараясь спрятать свое волнение.

— Детсон? — повторил старик. — Откуда ты?

— Замок Рондовалов, — подсказал Поль.

— Я думал, он пустует все эти годы. Кто теперь там правит?

— Я.

Коричневый плед зашевелился. Сухая, темная рука с длинными узловатыми пальцами медленно выползла из под пледа. Так же плавно она двинулась к правому запястью Поля и застыла около рукава.

— Будь любезен, оголи свое предплечье. Поль исполнил просьбу.

Два тощих пальца протянулись к руке Поля и прикоснулись к родимому пятну. Старик усмехнулся и поднял голову, внимательно разглядывая юношу, будто стараясь увидеть сквозь него.

— Все так, как ты сказал. Я ничего не знал о тебе, хотя теперь ясно вижу, что ты тоже обеспокоен томлениями Рондовала. Ты несешь печать его прошлого.

— Возможно, — ответил Поль. — А как тебе это стало известно?

— Они окружили тебя, словно рой блестящих насекомых, — произнес Ибал.

Поль внимательно обследовал себя внутренним зрением, но, кроме нитей заклинаний, не обнаружил ничего, хоть отдаленно напоминающее нимб из насекомых.

— Я не вижу…

— Так и должно быть, — ответил колдун, — ты воспринимаешь все иначе, чем я. Если, конечно, ты вообще можешь обнаружить это. Ты ведь знаешь, как отличаются друг от друга восприятия и понимания колдунов, какое значение они придают разным вещам.

Поль нахмурился.

— Или нет? — спросил Ибал.

Не дождавшись ответа, старый колдун сощурил глаза и еще пристальнее стал вглядываться в Поля.

— Сейчас я не так уверен, — промолвил он. — Сначала я подумал, что дисгармония и беспорядок твоих светил — лишь хитрая маскировка, но теперь…

— Моих светил? — переспросил Поль.

— Кто проводил твое обучение и где ты проходил посвящение? — потребовали ученики колдуна.

— Я рос очень далеко отсюда, — ответил юноша, — там, где все вещи сделаны не так, как здесь.

— О, ты из Страны Безумия! Храни нас от Страны Безумия! Но… Ты не совсем дисгармоничен — любой с такой отметиной, — Ибал кивнул на родимое пятно Поля, — должен обладать внутренним чутьем и подсознательным талантом к Великому Искусству… Очень интересно. Так… А зачем ты идешь на Белкен?

— Чтобы научиться… кое-чему.

Старый колдун снова усмехнулся.

— А я иду для самоуспокоения. Зови меня Ибал. Если хочешь, составь мне компанию. Всегда хорошо иметь нового собеседника. Твой человек — не собрат по Великому Искусству?

— Нет. Кроме того, Маусглов — не мой человек, он — мой товарищ.

— Маусглов, ты сказал? Кажется, я уже слышал это имя. Возможно, в связи с драгоценностями?

— Я не ювелир, — поспешил с ответом Маусглов.

— Ладно, все равно. Завтра я скажу тебе кое-что интересное, Детсон. Но мы до сих пор в полулье от места, где я хотел заночевать. Нужно поторапливаться. Поднимайтесь! Вперед!

Слуги подняли носилки и двинулись в путь. Поль и Маусглов пристроились в конце процессии.

Они разбили лагерь среди руин, которые некогда были маленьким амфитеатром. Поль долго лежал с открытыми глазами. Тревога не покидала его, он опасался возвращения зловещих сновидений. До сих пор он никому ничего не рассказывал, днем события ночи казались далекой сказкой. Но лишь только спускалась ночь и на лица людей ложились длинные ночные тени, изредка разгоняемые вспышками костра, ему начинало мерещиться, что какой-то неведомый призрак влечет его в царство танцующих огней, завывающих ветров и жестокости. Он снова удивился значению и смыслу ночного кошмара, как будто рожденного больным воображением и поддающимся описанию только в терминах патопсихологии, и в то же время ясности и отчетливой связи ночных видений с реальностью. Его мысли медленно перетекли в другое русло, к недавним событиям в Рондовале. В тот же момент он погрузился в сон, и засыпающий разум вновь поразился возможной связи между событиями.