Сергей Девкин - Тайпэн. Оскал войны

Сотники и полусотники Басо поначалу не могли понять целей, которые преследовал их командир, но видя то, как кровавый рейд превращается в обычный учебный поход, а телеги в центре строя начинают ломиться от золота и дорогих товаров, каждый из них с радостью или через силу признавал правоту Нуена. И только он сам понимал, что долго это продолжаться не сможет, и что главная его задача отнюдь не в том, чтобы «разграбить» казну поселений в Маннай и Цинхай.

Основным предметом поисков армии Басо стали изобретения имперских механиков и алхимиков. Порою механизмы и редкие рецепты передавались юнь в качестве части уплаты «оброка», но слишком многие мастера Империи не хотели делиться своими секретами, да еще и с ненавистным южным врагом. Мельницы, дробилки, дорожные краны, паромные переправы, литейные мастерские и механические кузни, цеха различных покинутых мануфактур, плотины, шлюзы, арочные мосты и участки дорог, проложенные по солончакам и болотам — все это становилось объектами пристального внимания со стороны чертежников и писцов, которых по приказу Нуена отобрали среди самых способных солдат. Не меньшее внимание уделялось и разным мелким «игрушкам», причем не только военным, но и простым бытовым. Пружины и барабанные шестерни редко использовались у юнь, и тысячнику лишь оставалось восхищенно цокать языком, встречая очередной образчик живой созидательной мысли ремесленников Нефритового трона. К сожалению, несколько первых попыток переманить на свою сторону опытных мастеров не увенчались успехом, а действовать грубо, как это делали, например, ракурты–работорговцы, Басо все–таки не решился. Шаткое спокойствие для своих воинов на всем протяжении пути тысячник ценил гораздо выше.

Большое собрание бамбуковых тубусов с рисунками на пергаменте и выделанной коже наполняло собой личную повозку командира, в которой обычно хранилась та часть добычи, что полагалась военачальнику его ранга, но Басо ни в коем случае не сожалел о том, что отказывается от жемчуга и золотого песка. Его груз был намного ценнее и обязан был оказаться в архивах Ляоляна и на столах у юньских инженеров. Этой задачи не было в первоначальных планах командующего корпусом, но когда она появилась, то легко перекрыла собой все остальное. С «близкого расстояния» тысячник Нуен сумел оценить по достоинству истинные сокровища враждебной Империи.

Первыми о том, что Вонгбей превратился в безжизненный город–призрак с выгоревшими остовами домов, генералу Камуото доложили высланные вперед разведчики авангарда. Данное известие оказалось для пожилого полководца весьма неприятным открытием. По расчетам командующего седьмой армии, спешно переброшенной на юг от самых границ Империи почти через всю территорию, подконтрольную Юнь, он и его люди должны были прибыть к Вонгбею самое позднее на вторую неделю с начала осады. Сиртаки к этому моменту не должны были еще даже организовать ни одного полноценного штурма, но, видимо, всемогущей Судьбе было угодно, чтобы события развивались по иному пути. Камуото оставалось лишь досадливо хмуриться и думать о том, каким образом избежать своего главного затруднения, которое повлекло за собой падение «торговой жемчужины». Без возможности использовать Вонгбей в качестве плацдарма, седьмая армия была вынуждена полагаться в вопросах снабжения на оставленные за спиной порты залива Авадзи. Интендантские службы, растянутые на значительное расстояние по весьма посредственным дорогам и заболоченной местности, оказывались слишком легкой и удобной целью для нанесения внезапных ударов в тылу. Камуото никак не мог отрядить большого количества солдат для охраны подвозных путей, но и игнорировать сложившееся положение тоже не имел права. Впрочем, эту проблему предстояло решить, как только будет найден ответ на другой вопрос. Куда, во имя всех подземных владык, подевался противник?!

Армии мятежного раджи не было ни в Вонгбее, ни в окрестностях разоренного города. Соглядатаи Камуото и вездесущие проныры генерала Фанга не докладывали о движении крупных сил в направлении Шаанга или на закате. Должного флота у сиртаков не было, да и главные пиратские ватаги данной части побережья в этот раз неожиданно выступили в качестве союзников юнь, и командующий войсками даже начинал подумывать о том, не стоит ли подрядить этих ребят как каперов для переброски грузов напрямую по морю. С этой же целью Камуото распорядился занять разоренный Вонгбей, численность жителей которого до страшных событий более чем в два раза превышала размеры седьмой армии. Кроме удобного порта, этот выбор предопределялся еще одной важной причиной.

До вторжения в регион сиртаков местное население и в особенности власть предержащие относились к хмоси и немногочисленным метисам примерно так же, как к говорящим обезьянам из южных джунглей. Поэтому, на взгляд Камуото, не было ничего удивительного в том, что болотники поголовно переметнулись на сторону захватчиков, кто открыто, влившись в ряды вражеского войска, а кто тайно, поддерживая сиртаков припасами, указывая им удобные тропы и укрывая раненых в своих домах. Доверять населению провинции, чей этнический состав за последние десять дней очень быстро стал пугающе «однородным», Камуото не собирался. Семена ненависти были посеяны в здешнюю землю предыдущими хозяевами, они же и собрали созревший черный урожай, захлебнувшись ядом, что вместо сока тек внутри плодов. Генерал Юнь не собирался усугублять случившееся, и если с точки зрения законов той же Империи хмоси были злостными предателями, чья вина считалась бы абсолютной, то даже при ляоляньском дворе эту ситуацию уже не сочли бы столь однозначной.

Солдаты Камуото встали на постой в наиболее уцелевших кварталах Вонгбея. Сам командующий вместе со всем своим штабом переместился во дворец городского совета. Крепостные стены оказались почти нетронуты, и дозорные посты были развернуты в башнях и старых караульных помещениях. Десятки разведчиков были разосланы во все стороны — искать армию Ранджана и следить за хмоси. В порту саперные команды спешно приводили в порядок уцелевшие причалы и пирсы.

Ничто не предвещало беды, и свою первую ночь в мертвом городе юнь воспринимали спокойно и без беспокойства, получив, наконец–то, долгожданную передышку после двух с лишним месяцев марша. Тем неожиданнее и неприятнее стало для генерала Камуото когда уже за полночь перепуганный денщик поднял его с постели и сообщил о том, что на улицах Вонгбея идут массовые бои. В воцарившемся хаосе отдельные сотни оказались оторваны друг от друга, а офицеры, не получая приказов от высшего командования, вынуждены были действовать на свой страх и риск. Ракетные батареи и метательные машины, так до сих пор и остававшиеся разобранными и уложенными в походные телеги, оказались теперь бесполезны. Штаб генерала не мог руководить действиями солдат в достаточной мере быстро и согласовано, а задержки и ошибки из–за незнания обстановки были теперь фатальны. Главной проблемой стало то, что было невозможно понять, сколько врагов сейчас противостояло юнь, откуда они берутся, и какой тактический план пытаются реализовать, нанося по противнику беспорядочные «булавочные» удары и поджигая те немногие постройки, что еще были в состоянии гореть. Весь ужас происходящего стал понятен Камуото только ближе к рассвету.