Сергей Девкин - Тайпэн. Миротворец

У палатки, которую соорудили специально для больного, сидела Ёми. Рядом с костром, развалившись на войлочных скрутках, храпел Куанши. Во сне сын Шаарад всегда оставался собой.

- Что она сказала? — спросила младшая къёкецуки, едва завидев подругу.

- Ничего хорошего, но я хочу опробовать один способ.

Ёми подозрительно нахмурилась, но Таката и не пыталась ничего скрывать. Юная кровопийца пропустила ее внутрь без дальнейших расспросов и тщательно задвинула тяжелый кожаный полог.

Тайпэн Ли Хань лежал под шерстяным одеялом в центре палатки между ароматических курильниц с мятой и какими–то травами, которые должны были, по мнению Сейриш, облегчить его дыхание. Лоб императорского вассала покрывала испарина, а губы и веки тряслись не переставая.

- Да, признаться не так я себе представляла этот момент, но если не поторопиться, то другого шанса может уже совсем не представиться, — попыталась раздразнить себя къёкецуки, удивляясь собственной робости.

Мечи в черных ножнах опустились рядом с постелью больного. Тонкие пальцы мертвого демона, путаясь и сбиваясь, начали поспешно разматывать завязки доспехов.

Крупный огненно–рыжий зверь с тремя роскошными пушистыми хвостами бежал по узким тропинкам лагеря, привлекая к себе на удивление мало внимания. Сонные и сытые мангусы провожали кумицо почти безразличными взглядами, а самого оборотня тоже интересовало сейчас совсем другое. Фуёко не нужно было обладать особенными способностями, чтобы услышать и понять, что происходит в шатре, где разместили раненого Ли Ханя. Мягкая поступь лап сменилась таким же тихим звуком шагов, и только следы, отпечатывавшиеся на сырой земле, сохранили прежнюю форму. Изящные пальцы, украшенные рисунком из хны, уже протянулись к входному пологу, когда сверху на них опустилась холодная точеная кисть с мертвенно бледной кожей.

- Привет, — улыбка Ёми была предельно искренней, заподозрить къёкецуки в наигранности или скрытности не смог бы и самый изощренный театральный мастер. — Надеюсь, ночная прогулка была удачной?

- Вполне, — ответила Фуёко, улыбаясь в той же манере и осторожно освобождая пальцы из хватки мертвого демона. — Хочешь спросить о чем–то еще?

- Интерес есть, — не стала скрывать Ёми, окончательно вставая между палаткой и оборотнем. — Полгода. Ты ждала возвращения Ханя почти целых полгода, не слишком ли долго ради простого желания увидеть, получиться у него что–то или нет?

- Вашего возвращения никто не ожидал, — Фуёко не боялась смотреть прямо в кровавые глаза собеседницы. — Старшая Сестра была уверена, что вы сгинете на той стороне, так что моя работа ничуть не изменилась. Все эти дни я гадала, кто первым появится из прохода между мирами — безумный человек в компании верных ночных охотников или армия демонов, ведомых Созерцателем Боли.

- Так просто? — Ёми слегка приблизилась, и кумицо инстинктивно отступила назад на один шаг.

- Неужели обязательно должно быть сложно? — попыталась парировать Фуёко, но хитрая улыбка так и не исчезла с лица къёкецуки.

- Знаешь, я младше Такаты, и уж, конечно же, младше тебя, но мой короткий жизненный опыт, видимо, весьма отличен от вашего, — приятные воспоминания отразились в вертикальных зрачках Ёми сладостными огнями. — Порою, я вижу и замечаю то, что может показаться вам незначительным, но мне это говорит очень о многом. Ты привыкла использовать свою внешность и свой дар, чтобы добиваться поставленных целей, но с Ли у тебя возникла сложность.

Къёкецуки вновь приблизилась к кумицо, и в этот раз Фуёко не стала отстраняться. Поток холодного и горячего воздуха сплелся в незримый вихрь, разбрасывая пылинки под ногами у девушек и слегка колыхая рыжие прямые волосы и тонкие черные косы.

- Когда ты смотришь на него, когда говоришь с ним, когда он просто появляется поблизости, то тебя действительно волнует, удастся ли произвести стоящее впечатление или нет. То, как ты дышишь и смотришь, пластика твоего тела, все это выдает твой отнюдь не случайный интерес к этому человеку, и спорить здесь не имеет смысла. А еще есть страх, ты боишься получить отказ, и больше всего тебя пугает осознание того, что все эти чувства испытывали десятки тех, кого ты прежде уже использовала в своих целях. Тебе известно, как легко и просто ими можно играть, и это уже не кажется тебе забавным, не так ли?

Их лица были теперь совсем близко, и дыхание смешивалось, касаясь кожи.

- Ты знаешь, как избавиться от этого?

- А ты уверена, что хочешь избавления?

- Мне говорили, что это чувство меняет все, но никто не предупреждал, что настолько. Оно слишком сильно пугает из–за тех знаний и опыта, что уже есть у меня. А я не хочу бояться, не хочу быть слабой и ждать, когда оно переродится и станет моею силой, как обещают сказания.

- Мне доподлинно известно лишь одно лекарство от этого недуга. Иная страсть, способная затмить своим огнем былую влюбленность.

- Речь о новой цели в жизни, о поисках дела или о чем–то другом?

- Это тоже годиться, — рука къёкецуки как бы невзначай коснулась округлого навершия на рукояти кинжала, лежащего в ножнах на бедре Фуёко. — Но из практики куда действеннее оказывается более простое решение. Клин вышибается клином…

Прозрачные когти Ёми плавно поднялись чуть выше, едва касаясь плотной материи, и исчезли под расшитым краем узкой куртки–уваги. Ледяное прикосновение не стало для Фуёко неожиданностью, не заставив ее вздрогнуть или отстраниться.

- Даже так?

Лицо къёкецуки было по–детски невинно, эффект лишь слегка портили иглы клыков, выглядывавшие между приоткрытых чувственных губ лилового цвета.

- Я тоже ждала и боялась слишком долго, лечение нужно не только тебе.

Сдерживать себя более, они уже не могли. Руки Фуёко скользнули вдоль пояса за спину Ёми, а къёкецуки сама подалась вперед, впиваясь в губы колдовской лисицы. Красное пламя и черный лед спелись в новом неведомом сочетании.

Вокруг яшмовой пирамиды сгущалась тьма, сегодня огненный потолок отливал синевой сгорающего «мертвого» воздуха. Владыка чудовищ, грозно восседавший на асбестовом троне, поддерживал свою круглую бугристую голову левой рукой, при этом локоть повелителя демонов легко упирался в верхнюю ступень каменного возвышения. Безгубые пасти щерились в насмешливых ухмылках, демонстрируя желтые скошенные обломки костяных пластин.

- Мне всегда нравились наглецы и запасливые командиры, — веселые каркающие смешки с трудом давали Шаарад возможность правильно выговаривать слова. — Но ты превзошел все самые безумные пределы! Разменять мой прощальный подарок на пленный дух, доставивший мне немало неприятностей, это еще куда не шло. Но выкрасть затем, в довесок, самого младшего из моих ублюдков, это достойно героического воспевания в местном эпосе. У меня есть несколько пропащих поэтов и музыкантов, и я препоручу им эту работу немедля.