Ядвига Войцеховская - По эту сторону стаи

- Ты кто? Как тебя зовут? - несколько раз настойчиво спрашивает кто-то - а она не понимает вопроса.

- Ну же! Отдай! - Дорин соображает, что у неё забирают злополучный подсвечник. Они еле-еле выдёргивают из её руки витую ножку - пальцы свело будто судорогой - и теперь рассматривают металл, заляпанный потёками воска и кровью.

- Промыть мозги, сэр? И пусть проваливает на все четыре? - слышит она. - Или того...?

И кто-то громко щёлкает пальцами прямо у неё над ухом.

- У нас нападение на сотрудника Сектора, ты не заметил? И он явно не сам споткнулся и упал.

- Кем надо быть, чтобы прийти на помощь Уолли? Думаете, она сделала это по своему желанию?

- Подумать я ещё успею, - она кожей чувствует взгляд. Словно лазерный луч, прожигающий до костей.

Это такая игра. Совсем, совсем новая игра. "Дорин" - "Дориш"... Чего только не бывает на свете...

Он поворачивается к ней - и Дорин видит его глаза. Серые, холодные, словно низкое зимнее небо, полное снега. Небо где-то там, по ту сторону ледяного шторма.

- Тоже в Сектор, - командует он. - Вот вместе с ней и подумаем. Уж всяко там, а не здесь.

Ах, вот как!

Посмотрите-ка!

Вам настолько не нравится "здесь", мистер?

Отчего же?!

- Тебя как зовут, мисс? - снова настойчиво спрашивают её, слегка трогая за плечо. - Кто ты? Откуда?

- Миссис, - твёрдо говорит она - и стряхивает чью-то руку. - Я - Макрайан.

Эти люди каким-то образом вытаскивают их за границы опеки. Дорин уже сомневается, кто это: люди, или не люди, а такие же, как Макрайан, только другой из Дворов, в этот раз Благой... На вид это люди, - ну, так и у хозяйки не было второй головы или копыт - и передвигаются они вполне как люди, запихивая их с Макрайаном в кузов армейской машины, выкрашенной в зелёный цвет. Однако вскоре Дорин замечает на их пальцах кольца - со звездой с четырьмя лучами. Ключи от зеркал. Нет, не люди, - с тоской думает она, в течение нескольких последующих часов созерцая металлическую стенку кузова.

Их заводят в обычное с виду здание, только окна забраны решёткой, и сразу теряется ощущение времени. Вот уже пять минут или час Дорин сидит на табуретке в казённом кабинете. Ей кажется, что это место сильно смахивает на обычный полицейский участок - по крайней мере, такой, какие она видела по телевизору в старых фильмах: здесь всё, или почти всё, чёрно-белое. Серо-белое, как на киноплёнке середины прошлого века.

Никто не причиняет ей боль, никто пока не пытается смотреть ей в глаза, и на Дорин даже нет наручников. Быть может, это сон? - думает она и снова мысленно твердит стишок про Робина Пака: "Там, в гнезде, уснул ли гусь? И лиса задремлет пусть..." - а вдруг случится чудо, и Дорин проснётся? Пусть в мрачной комнате Кастл Макрайан, пусть где угодно. И тогда, может быть, всё ещё обойдётся?

Хотя что, что может обойтись после этого несчастного, который лежал там по её вине. Ещё вчера он ел, спал, разговаривал с друзьями, а сейчас всё это исчезло, осталось в прошлом, прерванное мёртвой железкой... Дорин вытирает руки о юбку, ещё и ещё, и понимает, что не может стереть что-то, что останется там навсегда. Один брак - и один враг... Игра слов. Такая же... забавная, как "Дорин" - "Дориш"...

Макрайана много и хорошо бьют. Именно бьют, без всяких фокусов, абсолютно по-человечески, а он лежит на полу и закрывает руками голову.

- Ну хватит! - кричит, наконец, Дорин - а из глаз сами собой текут слёзы. - Не надо!

Она не понимает, откуда взялись эти глупые слёзы. Ей не жалко Макрайана... ведь не жалко? Значит, ей жалко себя, или того человека с пробитым черепом, или... Она не знает.

Дориш перехватывает её взгляд, и она осознаёт, что сейчас он, наверное, вывернет её мозги наизнанку, хочет она того или нет.

- Заткнись, ты. Миссис, - говорит он.

- Не надо, - ещё раз повторяет она - и получает оплеуху.

- Как ты развёл её на брак, Уолли? Какой ты нехороший и жестокий, - Дориш стоит над Макрайаном и потирает отбитые пальцы. - Впрочем, твоя шалава отделается легко, всего полугодом. Как видишь, закон не изменился.

- В Межзеркалье тоже можно жить, уж тебе ли не знать? - хрипло спрашивает Макрайан.

Дориш хмыкает.

- Этой шлюхе - да и тебе, кстати, тоже - в некотором роде повезло. Тюрьма Олдгейт по эту сторону зеркал. Поверить не могу, насколько всё гуманно.

- Дальше некуда, - говорит Макрайан и получает новый удар, повергающий его на пол.

- Создатель, Уолли, как я мог забыть? - сокрушённо произносит Дориш. - Ты же до сих пор не отмотал своё пожизненное.

- Я прервался, чтобы топить вас в дерьме, - поясняет Макрайан.

"Что он делает?" - думает Дорин, с ужасом глядя на происходящее - и вдруг какая-то сила заставляет её броситься вперёд.

- Оставьте! Не надо! - снова кричит она, успев подумать лишь "а зачем я это делаю?!" - и падает на пол от банального удара кулаком.

Когда мир снова обретает чёткость, она видит над собой только Макрайана.

- Полгода не в Межзеркалье - это не так много, - он заставляет её встать. И правда: от пола ползёт ледяной холод.

Дорин лезет пальцем в рот и ощупывает зубы, сильно подозревая, что их поубавилось. Но нет. И то плюс.

- Считать свои зубы - к несчастью! - грозно сообщает Макрайан, шлёпнув её по руке.

Опять он за своё!

- Да куда уж больше?! - горько восклицает она.

- Всего шесть месяцев за решёткой на этой стороне зеркал. Уж не знаю, что там случилось с Утгардом, но я не удивлюсь, если то же самое, что и с Близзард-Холлом. Полгода - это не пожизненное, поверьте, - говорит он. - Только запомните хорошенько, миссис Макрайан: когда вам будут выжигать клеймо, не вздумайте даже пискнуть. Вам ясно?

Дорин не в силах испугаться. Для неё есть только здесь и сейчас, для неё существует убитый ею человек, а всё остальное будет позже. И, наверное, она это заслужила.

- Это дурной тон? - устало спрашивает она, чувствуя себя так, будто взвалила на плечи тяжёлый мешок.

- Это слабость, - поясняет Макрайан. - И, да - можете курить, пока не потечёт из ушей. Если, конечно, найдёте, что.

Вскоре их разделяют. Макрайан исчезает в неизвестном направлении в сопровождении двух дюжих молодцев. Он идёт, слегка прихрамывая; Дорин смотрит ему вслед и чувствует, как пусто становится внутри. И, нет - она не благодарна тем, кто избавил её от его общества, потому что уверена, что их общество ничуть не лучше. Дорин остаётся одна. Точнее, в компании стражника, но для неё это равнозначно пребыванию в вакууме или в жутком, тёмном месте, будто лишённом воздуха и пропитанном ненавистью. Быть тут без Макрайана гораздо хуже, чем с ним.

- Пошевеливайся, ты, - равнодушно говорит конвоир, подбадривая её тычком в бок. - Пошла, ну!

- Куда? - спрашивает Дорин.

- На кудыкину гору, - он не считает нужным посвящать её в подробности.

"Кудыкина гора" на деле оказывается небольшим помещением, где пахнет дымом и курным углём, и где её поджидает палач.