Александра Авдеенко - Прасковья

— Сегодня навряд ли, а вот завтра смогу, только придется Мотю попросить нас подбросить. А то дед меня без него за ворота запретил выпускать. А что, тебе у нас совсем плохо?

— Да нет, хорошо, вот только там бабуля, а вот ей действительно плохо.

— Тогда ладно, пойдем Руса проведаешь, а то он после деда жаждал с тобой пообщаться.

— Ну, пошли.

Его комната располагалась на втором этаже и выглядела как настоящая берлога холостяка. Нет, носки на люстре не раскачивались и на всех горизонтальных поверхностях не стояли недопитые грязные кружки. Тут было чисто и убрано. Но вот дух минимализма и серых полутонов присутствовал. Компьютерный стол — это единственное, что сильно выбивалось из общей картины. Его можно было обозвать только одним словом — Хламовник, вот именно так, с большой буквы. Наверно это единственное место, куда он не разрешал забираться загребущим ручкам тети Зины. На нем кучей валялись какие-то провода и проводочки, бумаги и инструменты. В общем, обычный мужской хаос, в котором они себя так хорошо чувствуют.

Я зашла в комнату и остановилась возле постели. Вид у Руслана был не очень, он был весь какой-то осунувшийся, глаза запали, было ощущение, что он за эти сутки потерял килограмм десять. Если я хоть что-то понимаю в регенерации оборотней, то это вполне нормальная реакция на рану. Организм пользуется внутренними ресурсами, чтобы справится с потрясениями, а потом наверстывает за счет дикого голода и поглощения пищи в неимоверных количествах. Вот за этим делом мы его и застали. Он доедал очередную порцию чего-то мясного с подливкой, заедая, по всей видимости, гуляш, бутербродом с котлетой. Ага, только хлеба там было почти ничего, зато котлета была здоровенная.

— Привет, — поздоровалась я.

— Пшивет, — прошамкал Рус. — Извини, привет.

Сказал он прожевав и, отставив в сторону поднос.

— Ты как? — спросила я, окидывая взглядом его фигуру.

— Да вроде ничего. Лиза мне сказала, что если бы не ты, меня бы уже на этом свете не было. Я твой должник. Проси, что хочешь, все для тебя сделаю.

Мне вдруг так неприятно стало, я развернулась в сторону дверей, намереваясь поскорее уйти.

— Ей Рася, ты куда? Что я такого сказал? — спросил вскочивший с постели Руслан.

— Ничего, все нормально, — я все еще стояла к нему спиной возле двери.

Он тихонечко подошел ко мне и взял меня за плечи.

— Я тебя обидел чем-то?

— Нет, что ты, — сказала я шморгая носом. — Какие обиды. Вот только когда я тебя лечила, я ни о каких долгах не думала. Я это сделала потому, что по-другому не могла, от чистого сердца.

— Хорошая моя, — прошептал мне в макушку Руслан, — я тебя все-таки обидел. Прости меня, маленькая. Но я еще раз повторю, если тебе нужна будет моя помощь, ты можешь рассчитывать на меня и это не в качестве долга, а просто так. Так пойдет?

— Угу.

— А теперь скажи мне, как ты тут очутилась так вовремя?

Уй, и во что ему говорить? Что его пьяные подопечные меня в машину засунули, а он сам меня сюда привез? Наверно этого делать, точно не стоит.

— Да вот с Лизой в городе познакомилась, она меня к себе пригласила, а тут ты с раной. Вот.

Вроде складно получилось.

— Ну-ну, — сказал Руслан, явно не веря ни единому моему слову. — Оставим это пока. Ты надолго в городе?

— Да нет, Лиза обещала меня завтра домой отвезти.

— Хорошо, родные не будут волноваться?

— Нет, я сейчас бабуле позвоню и предупрежу, что вернусь уже завтра, она в курсе, что я в городе пробуду несколько дней.

Рус смотрел на меня подозрительно, но так ничего больше и не сказал, а я под предлогом усталости, смылась в комнату Лизаветы и на протяжении всего вечера оттуда больше носа не высовывала.

А следующим утром мы с Лизой стали собираться в дорогу. Но это она собиралась, а я в это время лежала на кровати и вылизывала хвост.

— Рась, а куда конкретно тебя отвезти нужно? — спросила она задумчиво.

— В Крюковку к бабуле. Она уже извелась, поди, — сказала я, не переставая умываться.

Утренний марафет в кошачьем виде мне не доставлял никакого удовольствия. Своим родным язычком приходилось очищать все то, что за весь день или ночь на шерстке насобиралось. Это мало того, что не гигиенично, так еще и не очень приятно. Кошки этим занимаются наверно только из-за водобоязни. Никак по-другому я это объяснить не могу.

— А ты не хотела бы остаться у нас еще на какое-то время? — спросила Лиза. — Без тебя так скучно будет.

— Да нет, подружка. Сори. Но еще один день в компании твоих родственников я не переживу. А вот ты, если хочешь, можешь у нас погостить. Я не думаю, что бабуля сопротивляться будет. Да и по поводу Матвея может чего путного посоветует.

— Ой, а можно? — спросила она взвизгнув.

— Угу, только с дедом договорись и поехали.

Подругу как ветром сдуло. Вернулась она минут через двадцать, сияя, как новая монетка.

— Ну что? Договорилась?

— Да, да, да, — и она закружилась танцующим вихрем по комнате, сметая на своем пути стул, лежащую на нем куртку, какие-то листики, ну и до кучи пару статуэток с полок. Под конец, несколько утомившись, счастливая Лиза плюхнулась рядом со мной на кровать и потянула ко мне свои загребущие ручонки с намерением потискать. Ага, щаз. Я видела, что от прилива ее эмоций творится с окружающей обстановкой. Как-то не хочется быть раздавленной в порыве оборотнической страсти. Я скатилась с кровати и уселась от нее на некотором расстоянии.

— Эй, не бузи. Я еще жить хочу и желательно долго, — буркнула я.

— Да ладно тебе, — она махнула рукой. — Ничего бы с тобой не случилось.

— Собирайся, давай. Времени не так уж много, а тебе еще вещи собрать нужно на пару дней. Давай поторапливайся, — попыталась я ее образумить.

И завертелось. Из недр шкафа была извлечена большая сумка, в которую начали сыпаться вещи как из рога изобилия. Пронаблюдав эту картину минут десять, я не выдержала.

— Лиз, ты к нам насовсем перебираться собралась? Зачем тебе столько шмотья? — спросила я недоуменно.

— Ой, что ты понимаешь, это самое необходимое, что нужно девушке в дороге, — буркнула она, наполовину закопавшись в шкаф.

Ой, где-то я уже это слышала и, причем не так давно. А если у нее есть еще и розовенький костюмчик и она любит бегать в наушниках под Рамштайн, то село опять ждет очередное потрясение. Костюмчик оказался черненьким. Душевным таким, с черепушками спереди и смертью с косой на спине. Причем изображена она была так реалистично, что мне самой захотелось перекреститься лапой. Жесть!

— Лиз, а зачем тебе две пары гриндерсов и туфли на шпильке?

— На всякий случай, вдруг грины порвутся, а так у меня запасные будут. И потом, вот эти чисто черные, а эти со сразиками, вечерний вариант.