Ирина Шерстякова - Колыбель для мага

Единственное, что слегка отравляло блаженство, был навязчивый, как зудение комара, смутно знакомый голос, назойливо звучащий в мозгу:

-- Что ты делаешь? Очнись! Не поддавайся колдовским чарам! Очнись! Сбрось наваждение! Не позволяй подчинить себя! Это же он, он! Это наш враг! Я узнала его, узнала! Это он, я узнала его в новом воплощении, он остался прежним! Аннеке, Аннеке!.. Аннеке, услышь меня! Анне-ке!!!

Досадливо мотнув головой, Аннеке проговорила заклинание, окружив себя и Димира защит-ным коконом, и тревожащий ее голос замолчал. В конце концов, надоело! Может же она хоть иногда делать то, что ей хочется!

Остаток дня почти совершенно стерся из памяти Аннеке. Кажется, они с Димиром вновь и вновь любили друг друга, потом спустились на кухню, где устроили шуточный магический поединок, по очереди разжигая и гася огонь в камине и наряжая друг друга в иллюзорные немыслимые наряды. Пробовали незнакомое, но потрясающее вкусом вино. Димир теребил Аннеке, требуя отгадать, из чего это вино, а она не могла, а потом он со смехом признался, что все дело в волшебных бокалах, в которые что ни налей - все едино получится вино, но, к сожалению, вот такого странного вкуса. Аннеке даже расстроилась слегка, не сумев распознать магию, но Димир утешил ее уверением, что набор для вина старинный, а раньше были такие маги - не им чета, и он бы тоже не распознал, не зная заранее, в чем тут дело.

Уснули они за полночь, крепко обнявшись, сплетясь телами, как две змеи, щека к щеке, смешивая дыхание, и им ничего не снилось.

Проснулась Аннеке оттого, что Димир, опершись на локоть, перебирал ее волосы и наматывал локоны на пальцы. Увидев ее открытые глаза, он начал ласкать ее, а на напоминание об обязательных утренних ритуалах, омовениях и прочем прошептал решительно: "Глупости, обойдемся", - и закрыл ей рот поцелуем.

День они провели восхитительно. Сначала, решив-таки совершить положенное утреннее омо-вение, купались под каким-то водопадом, таким люто-холодным, что через пару минут обоих неудержимо тряс озноб. Потом, чтобы хоть запоздало поприветствовать давно начавшийся день, танцевали по очереди над обрывом, обращенным к солнцу, и чуть не поругались из-за того, какие элементы танца считаются обязательными. Помирились, рассудив, что наступившему дню все равно, а важен душевный настрой и, опять же, концентрация, слабое место Аннеке.

Проголодавшись, вернулись в дом и перекусили поданными игрушечным слугой фруктами. После трапезы Димир предложил совершить волшебное путешествие. Порывшись недолго в ста-рых сундуках и подняв тучу пыли, от которой оба расчихались, маг достал маленький рожок, украшенный резьбой. С гордостью продемонстрировав его Аннеке, прошептал несколько слов в широкую часть рожка, затем подул в узкий конец. Раздался невыразимо странный звук, а через несколько вздохов - звонкое мелодичное ржание во дворе. Димир схватил Аннеке за руку и увлек ее наружу. Возле крыльца, перебирая тонкими ногами, стояла пара уже оседланных белоснежных крылатых коней с вьющимися хвостам и гривами, с сапфировыми глазами. Их шкуры отливали радугами.

Влюбленные вскочили в седла, Димир погладил своего скакуна и что-то сказал ему, как человеку, на непонятном языке. Конь повел ушами, обернулся к всаднику, кивнул и с места взмыл в небо. Скакун Аннеке рванулся следом, она только вскрикнула, зажмурилась и вцепилась в длинную гриву изо всех сил.

Когда первый страх прошел, Аннеке обнаружила, что удобное седло надежно держит ее и не позволит упасть. Внизу не было уже ничего знакомого. Горы и долина реки исчезли, и Аннеке была почти уверена, что они уже в каком-то другом мире. И действительно: повинуясь голосу мага, прекрасные скакуны быстро снизились и опустились в центре пустыни, но здесь вместо песка ветер нес с места на место барханы из перемолотых в мелкую пыль драгоценных камней, и Аннеке сдувала с ладони Димира крошечные ограненные самоцветы, а Димир осыпал ее волосы драгоценным искрящимся прахом. Но пустыня, даже с драгоценным сверкающим песком, быстро надоела, и влюбленные снова направили своих коней в полет. На этот раз Аннеке успела заметить область вращающегося тумана - врата, через которые они перенеслись в следующий мир

Этот мир оказался усеянной звездами бездной, в которой вечно блуждали обломки ледяных скал. Одни скалы были размерами с горный хребет, другие не превышали кулака, но все находились в неустанном движении, вращались друг вокруг друга, сталкивались, сцеплялись вместе и разлетались в разные стороны, образуя хороводы и скопления, мерцали самоцветами и пугали глубочайшими трещинами.

Кони друг за другом перепрыгивали с одной летящей скалы на другую. Димир на своем скакуне преследовал Аннеке, молниями из своего жезла разбивая в осколки скалы, на которых находил прибежище ее скакун. Но резвый крылан всегда успевал перепрыгнуть на другую искрящуюся глыбу, поощряемый радостным визгом Аннеке. Эта игра продолжалась до тех пор, пока Аннеке, перепрыгивая со скалы на скалу, не наткнулась на два обнимающих друг друга скелета неведомых крылатых существ. Одно существо было наполовину засыпано обломками камней, другое оставалось свободным. Влюбленные долго простояли над заброшенными костями, потом вместе выкопали могилу, поставили в изголовье красивую глыбу камня с золотыми прожилками. Примета была плохой, задерживаться здесь не стоило, и Димир взмахом жезла открыл врата прямо перед собой.

Они очутились на гигантском холодном плато, на котором почти не было жизни. Его, как взбитые сливки покрывают торт, сплошь затянули облака. Холодный сырой туман мгновенно промочил одежду и иззнобил кости. Сырое плато резко обрывалось вниз, а туманы давали начало ручьям и водопадам. На дне пропасти простирались гигантские луга, пившие воду из облаков плоскогорья.

Волшебные кони, широко развернув крылья, спланировали вниз. Луга покрывали травы в рост человека и гигантские цветы, во всем, кроме размера, похожие на привычные ромашки и колокольчики. С цветка на цветок перелетали крошечные, с ладонь, крылатые человечки. Аннеке, смеясь, наблюдала, как трогательные малыши, отдуваясь, волокли огромные, неподъемные для них соцветия, собираясь плести венки для своих гостей, и возмущенно отвергали любую помощь.

Луга гигантских трав и цветов, казавшиеся бесконечными, вдруг прямо под ногами разверзались пропастями с множеством водопадов, низвергающихся в бесконечные провалы. Над водопадами играли радуги. Крылатые кони то бросались в водяные потоки, то крыльями разбрызгивали радуги, спускаясь на дно пропасти, во влажный мир болот.

Скакуны легко перепрыгивали с кочки на кочку, помогая себе взмахами крыльев. Останавливаться было нельзя, но кони и не собирались стоять на месте. Лучи солнца с трудом пробивались через густые зеленоватые болотные испарения, окрашиваясь при этом в зеленый цвет. Воздух пах тяжело, пряно. Поверхность болот покрывала яркая изумрудная зелень, из которой то и дело на толстых ножках высоко поднимались водяные цветы, похожие на разноцветные лотосы. В воздухе летали огромные, с руку длиной, насекомые с круглыми фасетчатыми глазами, похожими на огромные драгоценные камни, и с большими, искрящимися, с золотыми прожилками, крыльями.