Элспет Купер - Посланник магов

Кто-то обнял Гэра и помог ему сесть, прислонив спиной к стене. Одна рука потрогала его лоб, проверяя температуру, другая приподняла подбородок. Яркое небо обожгло глаза. Гэр едва различал смутный силуэт того, кто заглядывал ему в лицо. Голова была окружена рыжим ореолом. Гэр увидел, как нечто зеленое появляется на красном фоне черепицы; не было четких форм, только цвета, от которых жгло в животе, и Гэр боялся, что его вот-вот вырвет. В нос ударил кислый запах, и сознание отключилось.

Танит закупорила бутылочку и спрятала ее обратно в сумку.

— После этого он довольно долго будет без сознания, — сказала она, — но мне нужно торопиться. Боюсь, времени у нас в обрез.

Альдеран опустился на корточки рядом с ней.

— Я позвал тебя, как только Мэйсен заметил неладное. Что с ним?

— Я догадываюсь, хотя и не знаю наверняка… — Она сжала ладонями виски Гэра и сосредоточилась. Чудесная музыка Песни скользнула в него, пробуя путь, и вдруг разлетелась диссонансом.

Танит отшатнулась.

— Что ты нашла?

— Мерзость. — Это было все равно что сунуть руки в выгребную яму. Танит хотелось вытереть ладони об юбку, но она продолжала удерживать голову Гэра. — Худшую из возможных. Когда Савин закончил разорять память Гэра, он кое-что оставил после себя — крошечное семечко своего сознания. И оно растет.

Альдеран скривился так, словно хотел выплюнуть проглоченную дрянь.

— Еще один трюк Сокрытого Королевства, мало ему было опустошения. — Он тихо выругался. — Ты можешь это убрать?

— Попытаюсь. Семечко находится за поставленным мной щитом, поэтому не успело широко разрастись. Но я ничего не узнáю наверняка, пока не посмотрю.

— А если тебе это не удастся?

Танит сглотнула. Во рту у нее внезапно пересохло.

— Если я не смогу этого сделать, Савин заполучит его тело и душу.

Альдеран помрачнел еще больше.

— Этого нельзя допустить.

— Тогда мне придется остановить его сердце.

— Что станет нарушением клятвы целителя.

— У меня не останется другого выхода. Или ты хочешь, чтобы я позволила Гэру кричать от боли, пока он не умрет? Этого тоже нельзя допускать, если моя догадка верна.

— У астоланцев острое зрение. Иногда они видят слишком много. — Альдеран вздохнул и потер лицо ладонями. — Что ж, хорошо. Делай, что считаешь нужным.

Не «что можешь», а «что считаешь нужным». Мысль об этом пугала Танит. Клятва целителей обязывала хранить жизнь и облегчать страдания, без страха и предвзятости. Не причинять вреда. Которое из условий придется нарушить раньше, чем закончится этот день? Сколько вреда придется причинить во имя высшего блага? Танит собрала волю в кулак и вернулась к Песни.

С величайшей осторожностью она пробиралась сквозь слои боли, расцветавшие кричащими цветами. Даже обернувшись в Песнь и защитив себя ею, она чувствовала отзвуки агонии живого разума, который ее окружал. Достигнув установленного ею щита, который походил на серый туман, целительница помедлила. Барьер казался хрупким. За ним ее ждет кошмар наполовину исцеленной памяти, фрагменты воспоминаний, детские ужасы и мертвецы из давно забытых могил. И вместе с ними — семя, посаженное Савином, которое успело прорасти в памяти Гэра, как щупальца мерзкого чудовища.

Танит нырнула.

Альдеран жестом велел Мэйсену отойти чуть дальше, дать Танит место для работы. Лишь резче обозначившиеся морщины вокруг глаз выдавали волнение Мэйсена, но Альдерану, знавшему охотника много лет, этого было достаточно.

— С Гэром все будет хорошо, — сказал он. — Танит исцелит его. На это способна только она.

— Савин стал наглее, — ответил Мэйсен. — Я не думал, что нам придется так быстро столкнуться с его работой. Когда ты приказал совету готовиться к атаке, я подумал, что ты боишься собственной тени.

— Я надеялся, что это не так, но, к сожалению, тревога не была ложной. Зато у нас есть время на подготовку. Он не застанет нас врасплох, как в прошлый раз.

— Слишком мало осталось тех, кто это помнит. Ты уверен, что они смогут удержать щит?

— Смогут.

Мэйсен изогнул бровь.

— Не зная того, что он на нас выпустит? Савин разорвет вуаль, и на нас хлынет неведомая дрянь.

— Знаю. — Альдеран вздохнул. — И очень боюсь, что мы увидим конец света.

— Если то, что сказал леанец, правда.

— Я доверяю ему, Мэйсен, и до сих пор факты оправдывали мое доверие. Савин с самого начала заинтересовался им. Пытался заманить мальчишку в свои сети, затем наслал шторм, чтобы избавиться от нас. А теперь это.

— Парень и вправду настолько силен?

— Да.

Мэйсен задумался.

— Что насчет Пенсаэки? Это наверняка попытка выманить нас отсюда.

— Пока что Савин пытается прорваться в разум Гэра. Мы будем ждать.

— Островитяне заплатят за это своей жизнью, — сказал Мэйсен, но Альдеран покачал головой.

— Все не так страшно, как тебе кажется. Северяне постоянно нападают на острова. Люди просто собирают вещи и уходят вглубь острова. Здешние холмы и долины они знают как свои пять пальцев, и северяне давно поняли, что преследование бессмысленно. Они просто берут в прибрежных городах то, что могут утащить, и снова отплывают на север.

— А будут ли они поступать точно так же, когда Савин станет кусать их за пятки? Как далеко он решит их загнать, чтобы дождаться нашей реакции?

— Насколько хватит его терпения? Ты не хуже меня знаешь, что терпение не относится к его добродетелям; впрочем, у него вообще нет добродетелей. Мы можем только ждать.

— И ты готов поставить на кон жизни людей?

— У тебя талант задавать сложные вопросы, мой старый друг, — сказал Альдеран. — И ждать сложных ответов.

— А у тебя талант этих ответов не давать, — мрачно усмехнулся Мэйсен. — Что ж, хорошо, я скажу К’шаа, чтобы он готовился. Он не захочет стоять на якоре, когда поблизости бродят пираты.

— Лучше поднимай мастеров, раз уж ты здесь. Если Савин снова попрет прямо на нас, для поддержки щита потребуются все, в ком есть хоть искра дара.

— Но что, если Гэр ошибся?

Они оба оглянулись на Танит, стоявшую на коленях над обмякшим телом молодого леанца. Ее окружал рой зеленых искр, и, несмотря на расстояние, ее работа с Песнью резонировала с даром Альдерана — настолько невообразимой была призванная ею сила.

Альдеран вздохнул.

— С этим медведем будем бороться, когда он проснется, не раньше. — Он посмотрел в небо и нахмурился. Столб дыма поблек до синевы, усиливающийся ветер играл с пеной волн в Пенсаэка Саунд. — Похоже, погода меняется. Кажется, будет шторм.

По пыльной земле змеились побеги плюща. Они выстреливали новыми лозами, которые быстро утолщались, темнели. Кожистые листья становились пурпурными, как воспаленные органы. Отростки двигались с потрясающей быстротой. Гэру пришлось бежать, чтобы увернуться от них.