Ольга Родионова - Мой ангел Крысолов

Кудряш помнит свою мать, большую реку, белый ровный песок: он пересыпал его деревянным ведерком.

Птичий Пастух помнит лодочника, который его прятал. Лодочника звали Ли Бо, он прятал мальчишку чуть ли не с рождения. Птиц показывал татуировку вокруг пупка — символ солнечной энергии, мощи и тепла. Эту татуировку ему сделал Ли Бо, чтобы помочь воспитаннику стать еще сильнее. Он в это верил… Птичий Пастух, когда вспоминает его, не скрывает слез — Ли Бо убили за то, что он прятал отродье.

Да… у всех есть воспоминания, даже грустные — но свои. И только Алиса не помнит ничего. Совсем. Ее воспоминания начинаются с момента, когда она очнулась на руках у Корабельника. Он ее нес, и ей было тепло и спокойно. Корабельник никогда не рассказывал, где он ее подобрал. Но в тот день в Кузнечном переулке, говорят, молнией убило трех парней — помощников кузнеца. А к вечеру выпал снег — это в июле-то, слыханное ли дело…

Алиса отвернулась от зеркала.

…Все хоть что-то помнят! Хоть что-то! А Нета вот помнит почти все. Мать. Отца. Он был левит, — очень красивый, говорят, даже для отродья. Его убили, когда он пытался защитить жену и детей. У Неты ведь были младшие братья и сестры. Обычные, не отродья. Но их все равно убили. Нета их очень любила. Наверное, поэтому она так часто твердит, что невозможность рожать детей для отродий — слишком тяжелая плата за сверхъестественные способности.

Алиса не хочет никаких детей. Зачем? Чтобы люди охотились на них, как на диких зверей? Чтобы жгли, забивали кольями, ненавидели и боялись? Все равно все отродья обречены, все равно. Или она так думает, потому что она — ледышка? И Умник прав?..

А тогда зачем ей эти глаза, эти губы, эта маленькая острая грудь, эти лодыжки и запястья, — все равно она мертвая принцесса, пустоцвет, снежный мотылек, колотящийся в груди с тех пор, как Умник перестал на нее смотреть!

Алиса тряхнула головой.

А зато Лей смотрит! Так смотрит, что это всем видно, не только самой Алисе. Он хороший мальчик, этот Лей, такой беззащитный, нежный. Может быть, надо полюбить его? И тогда все будет хорошо, никаких горящих бабочек, никаких горячих слез — только горячие ладони, и горячие губы, и жаркий шепот, и…

— Алиса!..

Нета стояла в проеме, с тревогой вглядываясь в темноту комнаты.

— Алиса, ты здесь? Почему тут так темно?..

Ледышка подняла голову и тихо ответила:

— Мне страшно.

— Не бойся, — Нета обняла подругу, осторожно отвела с ее лица упавшие на глаза пепельные локоны. — Пойдем.

Они прошли по коридору к спальне. Оттуда доносились тихие голоса — спать, разумеется, никто не мог.

Жюли сидела, поджав ноги, на кровати Кудряша и гладила его по плечу. Кудряш молчал, отвернувшись к стене. Он никак не мог поверить в предательство волков. Ведь волки не люди! Как они могли уйти, если он, их брат, их друг, их хозяин, приказал им охранять замок?.. Или он потерял свою силу? И теперь такой же, как все горожане?.. Может, его еще и из замка прогонят — кому он нужен, без силы?

С ним никто не заговаривал, точно Кудряш внезапно неизлечимо заболел, и растерянные друзья не могли найти для него правильных слов.

В спальне было темно: Корабельник не велел зажигать света.

— Горожане прямо под стеной расположились, — тихо сказал Подорожник из темноты. Рада повозилась рядом с ним, забиваясь поглубже под одеяло.

— Они же не могут сломать ворота? — спросила она с надеждой. — Мы же их отлично укрепили, правда же?..

— А если могут? — прошептала Люция еле слышно.

— Тогда мы все умрем, — невозмутимо ответил Птичий Пастух. — Это тоже опыт. Интересно было бы узнать, что там.

— Там — это где? — сердито спросила Рада. — В Райских Садах, про которые столько врут горожане? Я туда не хочу! Мне и тут неплохо.

— Между прочим, умрут не все, — Птичий Пастух потянулся. — Левиты улетят. Аквы уплывут. Подорожник умчится. А остальные немного пошвыряются молниями и иссякнут.

— Птиц, ты чего? — озабоченно спросила Нета.

— Да так, — он лег на живот и накрыл голову подушкой.

— Ребята… — Нета обвела глазами спальню. Еле видный в темноте Лей ссутулился в углу, там, где раньше спал Тритон. Подорожник вздыхал, обнимая прижавшуюся к нему Раду. Кудряш так и лежал, отвернувшись к стенке, и большие печальные глаза Жюли поблескивали в полумраке от непролившихся слез. Петрушка тихо сопел на пустующей койке Умника. Вдали все так же грохотало, ветер все так же выл и бесновался, стараясь вырваться из плена внутреннего замкового двора.

Алиса молча встала, прошла в угол и села рядом с Леем. Тот даже не поднял головы, сидел, обхватив себя руками за плечи, как будто замерз навсегда.

— Что же будет дальше, Нета? — спросила Алиса грустно. — Смотри, даже Птиц захандрил.

— Кстати, о Райских Садах, — нарочито оживленно сказала Нета. — Вообразите, что они существуют!..

— Глупости, — Рада спустила с койки босые ноги и встала. — Пойду-ка я схожу к Учителю. Что-то долго они там с Лекарем совещаются и не идут. Вдруг они уже придумали, что нам делать дальше?..

— Учитель же не велел выходить из спальни, — возразила Люция. — Если бы они что-то придумали, он бы уже пришел.

— Да ну тебя, Лю. — Рада скрутила свои длинные кудри узлом и перевязала на затылке алой лентой. — Ты так влюблена в Учителя, что дохнуть лишний раз боишься! Что он мне сделает? Не убьет же?..

— Может, и не убьет, — послышался от двери нарочито спокойный голос Корабельника. — Ну, разве что, по заднице надает за непослушание. Если раньше горожане не подстрелят.

Все завозились, приподымаясь с мест, даже Кудряш обернулся и сел. Рада поспешно попятилась обратно под крыло Подорожника. Честно сказать, она совершенно не боялась Корабельника — он к ней благоволил, — но ей нравилось изображать кротость и послушание, и она почти бессознательно играла в эту игру «строгий родитель — покорная дочь».

— Что, Учитель? — нервно спросила Алиса. — Что там?..

Нета вгляделась в бледное лицо Корабельника. Он храбрился, но получалось у него плохо — под глазами круги, сросшиеся на переносице брови, кажется, трагически надломились посередине, губы плотно сжаты и выглядят совсем бескровными. Его длинный черный сюртук и кожаные штаны сделались как будто велики для похудевшего тела, даже белый кружевной воротник и манжеты стали казаться более ветхими, чем были на самом деле.

Он не ответил Алисе, устало опустился на табурет у дверей и молчал, свесив с колен небольшие изящные кисти рук с выступившими венами. Ливень хлестал по крыше, и Нета некстати вспомнила, каким уютным казался этот звук раньше, когда еще никто не чуял приближения Крысолова, и горожане ненавидели их издали, боясь даже близко подходить к океану и угрюмым скалам на его берегу. Ее сердце как будто сжала безжалостная каменная ладонь. Что же будет с ними? Что будет с Умником, который так и не пришел в себя? Что будет с Тритоном — ведь нельзя все время держать его сонным, он просто умрет от истощения во сне… Что будет с остальными, если даже Птичий Пастух, веселый и нежный девчачий угодник, прячет голову под крыло, как большая печальная птица?..