Ольга Родионова - Мой ангел Крысолов

— Отлично, — пробормотала она себе под нос. Когда они с Марком отправлялись на «Недотрогу Молли», девушки под управлением встревоженной Манги сновали между ранеными, пытаясь укрыть их от снега. Костер шипел и плевался, и тепла от него было совсем недостаточно, чтобы согреть ослабевших отродий. Нета вспомнила, как снег ложился на закрытые веки сэра Макса и таял от жара на его горячем лбу, как стучал зубами Кей, а Тритон ловил потемневшим ртом крупные хлопья и молчал. Алкоголь — если в бутылках был именно он, — очень сильно пригодился бы в этих условиях.

Нета сгребла несколько бутылок и засунула их в тюк с одеялами. Тюк получился тяжелым, громоздким, и она с трудом протащила его через иллюминатор, а на палубу поднялась, изрядно запыхавшись. Марк поскорее принял ношу у нее из рук и сказал:

— Ты это не донесешь. Разделим на два узла, ты пока лети с одним, а я попробую вон в ту дырку пролезть — надо еды найти. И завернись в одеяло, ты вся мокрая, простынешь.

Оскальзываясь на заснеженной палубе, он вытащил из тюка одно одеяло и сам набросил его ей на плечи. Нете страшно не хотелось оставлять его в одиночестве, и она с сомнением заглянула в пролом, на который он указывал.

— Давай вместе все это отнесем, — сказала она, отчаявшись разглядеть что-нибудь в чернильной тьме пролома. — А потом вернемся, и я тебя подстрахую.

— Да что со мной может случиться?.. — Он улыбнулся ей во весь свой большой рот. — Там ничего нет, ничего живого и опасного, я бы почуял. Ну, может, какой-нибудь краб или медуза — приливом занесло.

— А если ты там застрянешь? — Нета, трясясь от холода в одеяле, еще раз боязливо склонилась над проломом. — Мало ли — сдвинется «Молли» под собственной тяжестью…

— Ну, ты же только отнесешь этот тюк, и сразу назад. Если я застряну, ты успеешь вернуться и меня спасти.

Номад рассмеялся, и его лицо сразу осветилось и сделалось обезоруживающе-мальчишеским. У него был такой смешной рот: большой, очень подвижный, и белые-белые ровные зубы. Нета невольно улыбнулась ему в ответ и неожиданно для себя спросила:

— Марк, а ты правда видишь меня какой-то свечкой в стакане?

Он сразу перестал улыбаться.

— Не обижайся, — поспешно сказала Нета.

Марк отвернулся и начал перекладывать одеяла и бутылки в парусиновый сверток.

— Ничего, — буркнул он, не поднимая головы. — Если мне нужно будет тебя поцеловать, я не промахнусь.

Нета вспыхнула.

— Ну, ты, нахальный поросенок…

— Я не поросенок! — он сверкнул на нее глазами. — Ты меня сама первая целовала!

— Я?! — Нета захлебнулась от возмущения.

— Да, ты. Забыла? Когда вином поила. Ты думаешь, целовать номада — это так, ерунда?.. Ты теперь моя гарда. Когда захочу, тогда и поцелую.

— Марк, ты рехнулся, — растерянно сказала Нета. — Какая я тебе гарда?.. Я же тебя спасти пыталась… И вообще, дай сюда узел, у нас там раненые мерзнут, а мы тут какие-то дурацкие разговоры ведем. Я полетела…

— Лети, — уже взлетая, услышала она спокойный мальчишечий голос. — Но ты моя, лучше запомни это хорошенько.

В лагере распоряжался Горный Учитель — они с оклемавшимся Огневцом разложили костры по периметру маленькой площадки под скалой, немного защищавшей от ветра, и уложили раненых максимально близко друг к другу. Рут разрезала на крохотные кусочки два яблока и осторожно пыталась накормить капитана и Кея. Птичий Пастух проснулся и ел сам под неусыпным надзором Мэгги. Он уже не походил на сумасшедшего, но все еще выглядел немного заторможенным и никак не реагировал на воркование подруги. Хотя, несомненно, узнал ее. Умник полусидел, привалившись к скале и вытянув перед собой сломанные ноги, жевал свой кусок яблока и казался почти здоровым. Тритон от еды отказался.

Чен куску парусины обрадовался, позвал с собой Огневца, и они отправились к бригантине за обломками досок, чтобы укрепить на них парусиновую крышу. Нета отдала одеяла и бутылки Манге и сразу полетела следом, даже греться не стала: трех одеял было мало, раненые мерзли, несмотря на костры. Снег от костров подтаивал, и одежда у всех отродий была мокрой. Аранта откупорила одну из принесенных Нетой бутылок — к счастью, это был ром, «самая теплая жидкость», как пояснила Манга, и, когда Нета улетала, она уже начала по капле вливать алкоголь в запекшийся от жара рот капитана.

Уже подлетая к «Недотроге Молли», Нета поняла, что обратно не долетит: она просто окоченела, мокрое платье замерзло и встало ледяным коробом. Надо было срочно переодеться в сухое, и она вспомнила, что шкафчик с одеждой в ее каюте был привинчен к полу рядом с дверью и уцелел.

Огневец и Чен бродили внизу, собирая обломки, Марка нигде не было видно. Нета нырнула в пролом, через который они с Мэгги выбрались из каюты. Шпангоуты там просели, но можно было проползти на четвереньках. Нета, стуча зубами, преодолела тесный коридор и заглянула в лаз. Внизу плескалась вода, но шкаф, теперь стоящий на потолке, к счастью, был заперт, и одежда не вывалилась и не намокла. Слетев вниз, Нета поспешно скинула ледяные тряпки и, придерживая дверцу, стала осторожно доставать вещи и отправлять в дыру на потолке. Полностью очистив шкаф, она натянула теплые чулки, темно-зеленое вязаное платье, и с наслаждением закуталась в короткую шубку, подбитую черной лисой. Потом собрала в узел добычу: платья, шали, теплые плащи на меху, — спасибо капитану! — и, стараясь не цепляться подолом за острые шепки, тем же путем выползла наружу.

Наверху ветер и снег усилились, начиналась настоящая метель. Нета подхватила свой узел и оставленные в прошлый раз одеяла и полетела обратно, совсем забыв про Марка, который так и не появился из недр корабля.

Девушки, разбирая тюк с одеждой, едва не рыдали от счастья — все так замерзли, что с трудом шевелили губами, и длинные плащи на меху, да с капюшонами, выглядели воплощением всех мечтаний.

— Хорошо, что сэр Макс когда-то решил поразить воображение Неты своей щедростью и богатством, — сказала Алиса, пряча озябшие руки в рукава и опуская пониже капюшон. — Иначе превратились бы мы все здесь в снежные холмики, а весной нас расклевали бы птицы… Умник, дай-ка я тебе одеяло под спину подсуну, моя любовь. И хватит глушить ром, хорошенького понемножку, сейчас согреемся…

Осторожно переложили несчастного капитана, который даже не слышал адресованных ему благодарностей, и Кея на расстеленные одеяла. Мэгги укутала Птичьего Пастуха — он не сопротивлялся, только с отвращением отворачивался от яблок, которые Мэгги настойчиво совала ему в рот. Нета подошла с одеялом к Тритону.

— Мне не холодно, — сказал он, еле шевеля губами. — Макса накрой. Он трясется весь.

— Тебе отсюда не видно Макса, — машинально возразила Нета.