Андрэ Нортон - Дракон в серебряной чешуе

— Завтра, — сказала я.

— Лучше всего, — согласилась Эфрина и незамедлительно принялась собирать меня в дорогу.

Я знала, что она вооружит меня всеми орудиями Мудрого Знания, что имеются в ее распоряжении, и тут же отправилась в жилище Оманда. Поскольку всем было известно, что мы с Эфриной можем видеть незримое и ведаем тайное, мое известие не показалось там невероятным. Разумеется, мы никогда не объясняли, каким способом можно видеть далекое, поэтому я просто сказала Оманду, что, прибегнув к своим знаниям Мудрой Женщины, проведала о нависшей над моим братом опасности, которая исходит не от войны, а от Темных Древних. Из этого следует, что я, как его близнец, обязана поспешить к нему на помощь.

Оманд кивнул, хотя его женщины, как обычно, недоверчиво покосились на меня.

— Ты верно говоришь, госпожа, выбора у тебя нет. Итак, вскоре ты покинешь нас?

— Завтра с рассветом, потому что снег в нынешнем году может выпасть рано.

— Согласен. Что ж, госпожа, ты многое сделала для нас, равно как и твои родители, когда жили среди нас. Но ты не связана с нами узами рода и крови, а люди обязаны откликаться на их зов, когда придет пора. Посему — прими нашу благодарность за все твои благодеяния и еще… — он тяжело поднялся и подошел к сундуку, — вот малый дар за всю былую помощь, но пусть он по ночам согревает тебя в этих суровых краях.

Он передал мне дорожный плащ, над изготовлением которого, очевидно, изрядно потрудились. Сшитый из мохнатых шкур горных коз, светло-пурпурным цветом он напоминал оттенок туманного заката. Подобный цвет может получиться только в результате какого-то удачного смешения красок, повторить который невозможно. Словом, плащ был замечательной красоты, особенно при нашей нынешней жизни. Сомневаюсь, чтобы какая-нибудь знатная леди владела лучшей одеждой для зимы.

Моя благодарность могла проявиться только словами, однако я была уверена, что Оманд понял, что значит для меня такой плащ. У меня в жизни было немало добротных вещей, но они крайне редко отличались красотой. А Оманд лишь улыбнулся, взял мою руку в свои и, наклонив седую голову, коснулся ее губами, точно я и вправду была его госпожой.

Хотя я всегда считала себя чужой народу Варка, но в ту минуту осознала, что это отчасти и мой народ и что-то теряется в моей судьбе. Но не все рассуждали, как Оманд, и его домашние были, похоже, рады моему уходу.

Перебросив плащ через плечо, я вернулась к Эфрине — больше здесь не с кем прощаться. Но, к моему удивлению, в доме я нашла Джервона. Эфрина продолжала укладывать мой дорожный мешок, а Джервон сидел за столом, держа чашку с отваром из трав и дикого меда. При моем появлении он встал с какой-то особой стремительностью, которой я прежде в нем не замечала.

— Мудрая Женщина говорит, что ты уезжаешь, госпожа.

— У меня есть дело, не терпящее отлагательств.

— У меня тоже есть дело, которое я давно стремлюсь исполнить. Но по нынешним временам нужно следить за обеими сторонами дороги и людям не следует путешествовать в одиночестве. Мы отправляемся вместе.

Джервон не спрашивал, а утверждал, и это задевало мою гордость, но я понимала, что он был прав и большой удачей будет путешествовать с человеком, гораздо лучше знающим возможные опасности дороги, поэтому я не стала отвергать его помощь, однако же спросила:

— А если моя дорога лежит в другую сторону, меченосец?

Он пожал плечами.

— Я ведь говорил, что не знаю, где сейчас мой господин. Если ты собираешься искать брата на юго-западе, то я могу там же разузнать, где собирается войско моего лорда. Но предупреждаю тебя — мы рискуем очутиться в пасти дракона, а вернее — в зубах Псов.

— Мои знания охранят нас, — возразила я, твердо решив, что в дороге не позволю себя оберегать, как нежную леди из Долины, и нянчиться, как с младенцем. Раз мы отправляемся вместе, то на равных правах, как товарищи по оружию. Правда, я пока не знала, как ему об этом сказать.

Эфрина при виде плаща принялась громко восхищаться моей теплой обновой и тут же достала фибулу, чтобы застегнуть плащ. Мне было известно, что на эту фибулу наложены самые сильные чары для защиты в пути, какие только могла навести Эфрина.

Джервон отодвинул чашу.

— Итак, на заре, госпожа? Идти пешком не придется — ведь есть кони, мой и Пэла.

— На заре. — согласилась я. Упоминание о лошадях меня обрадовало, обещая скорость передвижения. Значит, на юго-запад… Но куда и как далеко?

Ехать пришлось по той же дороге, по которой добрался сюда Джервон — другой ведь не было. И с тех пор по этой дороге никто не проезжал. Она была очень старой, и вдоль нее нередко встречались метки. Кто их расставил? Люди? «Нет, — решила я, — до нас в здешних местах бывали одни охотники и пастухи, скитающийся люд. Выходит, дорога проложена Древними».

— Она проходит в миле от Переправы, — рассказывал Джервон, — однако здесь делает крюк в сторону моря. Мы свернули на нее только потому, что по дороге было быстрее и сподручнее ехать. Но куда она ведет и откуда… — он пожал плечами. — Это дорога Древних, а кто разгадает их прихоти?

Такая поговорка была в Долинах. Но я знала, что действиями Древних двигала не прихоть, а логика, хотя, возможно, и отличная от нашей.

— Ты родом не из Долин, — это утверждение прозвучало подобно меткому арбалетному выстрелу, поражающему насмерть.

«Насмерть»? Почему мне на ум пришло именно это сравнение? Но ответила я честно:

— Я родилась в Варке, так что можно сказать, что я родом из Долин, но мои родители прибыли из-за моря. Не из Ализона, нет. Их народ искони воевал с Псами, и когда мой отец узнал о нашествии, то немедля ушел на войну. Больше мы никогда ничего не слышали о нем. С тех пор прошли годы, он наверняка погиб. А моя мать умерла после нашего с Эйнином рождения. Вот и вся правда о моем происхождении, воин.

— У тебя нет ничего общего с жителями Долин, — продолжал он, словно бы пропустил мои слова мимо ушей. — Народ из Варка рассказывал о тебе…

— …то, что болтают о каждой Мудрой Женщине, — закончила я фразу. Не подлежало сомнению, что обо мне ходило множество пересудов, и, наверняка, не только одобрительных, потому что я ни с кем не дружила, кроме Эфрины, а остальные, как женщины в доме Оманда, всегда относились ко мне с подозрением. Я была незамужней и не собиралась выходить замуж, потому что это помешало бы моему предназначению, а это было против обычая. Если бы у нас оставалось больше здоровых мужчин, я оказалась бы перед выбором, особенно тягостным для меня, ибо не хотела становиться служанкой домашнего очага ни одного мужчины Варка.

— Говорят, что ты больше, чем просто Мудрая Женщина. Они шепчутся, что ты связана с Древними, — в его голосе я не услышала ни страха, ни отвращения, а только интерес. Так солдат, увидевший неизвестное ему оружие, спрашивает, как им пользоваться.