Андре Нортон - Волшебник Колдовского мира

В этих безжизненных местах нам попадались участки плодородной почвы — в основном возле родника или ручейка, или озерца, словно вода сдерживала зло, сотворившее здесь такие разрушения. Идти было трудно: как мне удалось некогда разглядеть сквозь дымку с выступа скалы, местность была разбитой и изломанной, гребни каменных глыб перемежались с узкими впадинами, и мы постоянно куда-то карабкались, то спускались вниз, то снова поднимались наверх. Каттея явно не сомневалась в правильности выбранного направления, и все время забирала влево. Наконец, в подтверждение её правоты, я увидел горы.

Мы остановились возле небольшого озерца. Я съел один из оставшихся корней, которые дала мне Орсия, хотя был так голоден, что мог бы съесть их все. Каттея, как и прежде, отказалась от пищи. Она сидела, прислонившись спиной к каменной глыбе, и смотрела на воду.

Меня не покидало ощущение, что за нами со всех сторон наблюдают.

— Надо найти место для ночёвки, — попытался я нащупать обыденную тему для разговора с этой чужачкой, которая, как ни трудно мне было в это поверить, доводилась мне сестрой.

— Да, конечно, и… — её мысль прервалась. — Если всё пойдёт хорошо, мы найдём по дороге то, что нам так необходимо. Но нельзя терять времени.

Каттея встала и пошла мимо озерца по выемке среди глыб. Я двинулся вслед за ней и вдруг увидел на влажной земле клинообразные отпечатки ног с едва намеченными вмятинами от пальцев. Я сразу узнал эти следы: они принадлежали кому-то из кроганов! Следы вели прочь от воды, что было очень странно.

Орсия? Но разве мог я быть в этом уверен? Если кроганы вступили в союз с Тьмой, что вполне могло произойти за это время, то кто-то из них мог быть среди тех, кто теперь следил за нами. Только почему же следы вели не к озерцу, а в противоположную сторону? Ведь кроганы так боятся отрываться от воды. Поблизости не было больше ничьих следов, и, следовательно, я не мог предположить, что крогана увели насильно или преследованием вынудили удалиться от озерца.

Те же следы, хотя и менее отчётливые, виднелись среди камней на сухой земле. Кто-то из кроганов, неизвестно почему, против своей природы и привычки, проделывал тот же путь, что и мы сейчас. Дважды опускался я на колени, чтобы получше рассмотреть следы, думая, что ошибся, и один раз коснулся отпечатка остриём меча, проверяя, не появятся ли руны — следы могли быть наваждением. Но руны не вспыхнули.

Сгущались сумерки. Мы достигли поднимавшегося в гору узкого прохода в нагромождении каменных глыб, и Каттея без колебаний вошла в него. Те же следы виднелись и здесь, но по ним было заметно, что оставивший их шёл уже с трудом. Была ли впереди вода? Если так, я надеялся, что неизвестному бедняге удалось до неё добраться.

Вдруг вдали во мраке я увидел проблеск белого огня. Это мог быть только жезл Орсии, защищающий её от злых сил. Орсия вдали от воды — но почему?

— Потому что она нам нужна, брат! — впервые за долгое время достигла меня мысль Каттеи. — В моём шарфе её магическая сила, а значит, это дорога в обе стороны. Я знала: если в шарф обернуть что-то, принадлежащее мне, я смогу отыскать девчонку — и теперь она ждёт нас.

— Но здесь же нет воды! Она кроганка, ей нельзя без воды!

— Не беспокойся, теперь вода ей уже не понадобится.

Я валился с ног от усталости, но, забыв обо всем, спотыкаясь, бросился вперёд. Я подбежал туда, где в песке стоял, слабо мерцая, рог единорога. Возле него лежала Орсия. Она слабо пошевелилась, когда я опустился рядом с ней на колени. Воды! Но у меня не было ни капли этой драгоценной жидкости. Нести Орсию обратно во тьме, по бесконечным подъёмам и спускам к озерцу, где я впервые заметил её следы? Это была бы почти безнадёжная попытка, но в отчаянии я готов был на всё.

— В этом нет необходимости, — Каттея стояла над нами обоими, пристально глядя на нас сверху вниз. — Всё, что надо, можно сделать здесь, сейчас же.

— Здесь нет воды, без воды она умрёт!

Каттея медленно разматывала шарф. Орсия повернула к ней голову, лежавшую у меня на руке. Я почувствовал желание закрыть ей глаза, чтобы она не смотрела на чудовище, в которое превратилась моя сестра.

— Да, чудовище…

Мне стало стыдно, что сестра прочла эту мысль.

— Но теперь у нас есть средство… Ты должен сделать это для меня, Кимок. Я знаю, ты сделаешь… сделаешь… сделаешь… — она словно вколачивала в мой мозг это слово, и я почувствовал, что не смогу противиться её воле.

— Возьми свой добрый меч, Кимок, и дай мне крови… крови, чтобы смыть злые чары, чтобы снова стать Каттеей.

— Крови?! — я в ужасе вышел из оцепенения.

— Крови! — она наклонилась ближе, протягивая к Орсии лапы. — Убей водяную девчонку, мне нужна её кровь! Или ты хочешь, чтобы я осталась чудовищем до конца своих дней?

Неотразимо властным тоном Каттея говорила ещё что-то, и я поднял меч. На нём полыхали руны, рукоять обжигала мне лапу. Я посмотрел на Орсию: она вглядывалась в моё лицо, но не молила о пощаде, и в её больших глазах был не страх, а только терпеливое ожидание неизбежного.

Я вскрикнул и воткнул меч в землю — он встал, дрожа, между нами и Каттеей. Она издала жуткий стон, от которого я содрогнулся — для неё я был предателем, отнявшим у неё единственную надежду. Эта её боль помогла мне почувствовать в ней прежнюю Каттею. Сжавшись, заслонившись руками, она отвернулась от нас.

Я опустил Орсию на землю и взялся за рукоять меча.

— Если тебе нужна кровь… — начал я, направляя остриё меча себе в грудь.

Но Каттея не слушала меня. Она вдруг расхохоталась своим зловещим смехом и бросилась прочь в темноту.

— Хорошо же! Пусть так! Я сделаю по-другому, но ты ещё пожалеешь об этом, Кимок Трегарт! — донеслась до меня её мысль.

Я хотел броситься вслед за ней, но Орсия схватила меня за ногу, и я упал. Я повернулся, пытаясь освободиться, но она из последних сил держала меня:

— Не надо!.. Не ходи, Кимок! Она уже не та… не твоя сестра… Она привела бы тебя… прямо к ним!.. Посмотри на меч!

Пытаясь разжать её руку, я посмотрел на лежавший рядом меч, остриём указывавший во мрак, куда скрылась Каттея. Никогда ещё руны не горели так ярко.

— Но там же Каттея! — наконец я разжал её пальцы. — Нас преследовали силы Тьмы.

— Это уже не та Каттея… — слабо повторила Орсия. Глаза её закрылись, и она с трудом приоткрыла их вновь.

— Подумай, Кимок… Разве та, к кому ты был… так привязан, могла бы… потребовать от тебя такого?

— Но почему, почему она это сделала? — я сжимал рукоять меча, однако уже не порывался бежать за Каттеей, ко мне вернулась способность рассуждать.

— Потому что… кровь — это жизнь, Кимок. Есть нечисть, которая… пьёт кровь лучших из своих жертв… чтобы обладать их жизненной силой… и смелостью. А разве воины… не смешивают кровь друг друга… чтобы стать братьями?