Михаил Попов - Пророчество Золотого Перуна

— Как знаешь, — неожиданно легко согласился Ратибор. — Сходим вдвоем я Яросветом. Жаль конечно, там же еще один ваш знакомый будет… А ты отдохнешь тем временем. Я ж уж вижу по вам, что не засидитесь в гостях у старика. Если б не Сварог, и не заехали бы навестить.

Он подмигнул залившимся краской друзьям. И обменялся с Волкодлаком хитрыми взглядами.

— Да не краснейте вы, ровно девицы, — весело рассмеялся Волкодлак. — Мы ж не дурные, все понимаем, и обиды не держим. Сами когда-то молодые были. Ничего, как первая седина появится, тогда и начнете о стариках задумываться, внимание им уделять. У всех так, видно пока сам старость не ощутишь, так ветер в голове и будет играть.

Утро выдалось чудесным. На небе ни следа туч, которые за последнее время уже надоели хуже горькой редьки. Да что редька, больше чем стряпня Яросвета! Небо чистое, словно умытое, ясное-ясное, ни облачка, одна режущая глаза синева. И солнце. Яркое, горячее, решило побаловать в последние дни, скоро почитай полгода будет только светить, и тепла от него не дождешься. А сейчас старается, слепит глаза, даже не верится, что лето осталось позади.

Действительно, спохватился Сергей, три месяца с лишним здесь. Лето закончилось. Вот получился отдых, расскажи кому — не поверят. Но кому рассказывать, домой сперва попасть надо.

— Торопишься домой? — угадав его мысли спросил Волкодлак. Ратибор и Яросвет еще на рассвете ушли в Китеж, а Волкодлак остался с Сергеем. С назойливыми разговорами не лез, сидел рядом на завалинке и щурился на солнце. — Не жаль будет от нас навсегда уйти?

Пожав плечами, Сергей сорвал травинку, сунул в рот. Надо же, столько времени прошло, а курить нет-нет, да и захочется.

— Немного жаль, — честно признался он. — Но здесь все о ней напоминает… не могу я. Душу до сих пор как тисками сжимает. Чувствую свою вину. Не потеряй я тогда разум, ей бы не пришлось этого делать…

Волчий Пастырь стрельнул глазами, заглядывая ему в лицо, увидел прозрачные дорожки слез, вздохнул.

— Понимаю я тебя, хорошо понимаю. Да только коря себя, ничего не изменишь. Ты жить должен. Что бы зря ее жертва не пропала. Это-то хоть розумеешь? А боль время вылечит.

— Все равно не могу здесь. Все хорошо, но только не место мне здесь. Хочу забыть, выкинуть все из головы. А здесь не смогу.

Они долго молчали. Над самыми головами носились ласточки, едва не задевая волосы острыми крыльями. Одна, самая смелая, спланировала на плечо Волкодлаку. Старик осторожно повернул голову, с интересом рассматривая наглую птичку. Так повертела клювиком, забавно наклоняя голову, и потерлась клювом о грубую ткань рубахи.

— Ах ты баловница! — рассмеялся Волчий Пастырь. — Мало тебе веток на деревьях?

Ласточка обиженно свистнула, резко сорвалась с места, и взмыла в небо с такой скоростью, что Сергей не успел заметить в какую сторону она полетела.

— Что ж, — Волкодлак хлопнул Сергея по плечу. — Каждый человек должен жить там, где его дом, где его семья. Наверное, ты прав, и это лучший для тебя выбор.

Он встал, повернулся в сторону дома, намереваясь глотнуть прохладного кваса и полежать немного на удобной ратиборовой лавке. В спину прозвучал негромкий голос Сергея, заставивший его замереть.

— А ведь я все равно боюсь, что делаю неправильный выбор, — голос его звучал глухо, Волкодлак не оборачиваясь, догадался, что Сергей говорит низко наклонив голову. — Если бы она не… я бы остался… Да, остался бы! И моя семья была бы не там, а здесь…

Сказать на это было нечего. Постояв еще немного, и понимая, что больше ничего не услышит, Волкодлак ушел в дом.

Ушедшие в Китеж Яросвет и Ратибор вернулись когда стемнело. Уставшие, но довольные, ворвались в дом шумно, сразу устраивая веселую суматоху. Загремели чугунные горшки, в печи затрещали поленья, старый витязь ловко орудовал ухватами двигая пузатые чугунки по поду печи.

Захлебываясь от возбуждения, Яросвет рассказывал Сергею как встретили его волхвы, как разговаривали с ним не как с учеником, а как с равным, как сказали, что заслужил почета уговорив Змеев начать пути мира с людьми. Да и Змеи благодарность высказали. Тем знакомцем, о котором упомянул Ратибор, оказался ни кто иной как Жизнелюб, оставленный послом при Китежградских волхвах. Яросвет не ударжался и похвастал, что узнав о пропаже свитка, тот клятвенно пообещал подарить другой, не хуже.

Улыбаясь, Сергей слушал Яросвета, но мыслями был далеко, раз за разом возрващаясь к словам, которые сказал Волкодлаку. Не будет ли ошибкой возвращение домой? Сможет ли он вернуться к обычной пресной жизни, после того, что увидел и испытал? Снова жить в маленькой тесной квартирке многоэтажки, в загазованном выхлопными газами воздухе, не пожалеет ли о своем решении? Ведь вернуться назад уже не получится. Это решение будет из тех, которые навсегда поменяют жизнь, без возможности переиграть, отступить, передумать.

И не с кем посоветоваться, никто не подскажет как лучше подступить. И, кажется, это будет решение, о котором будешь жалеть в любом случае. Что бы ни выбрал.

За месяцы путешествия, Сергей научился принимать решения, даже важные, и не жалеть о них. Не сомневался он, что и это решение примет верно, тем более, что впереди еще есть время обдумать и взвесить все за и против.

У Ратибора прогостили три дня. Больше решили не задерживаться. Оба торопились, обоим не сиделось на месте, и старый витязь, не стал удерживать. Да и зачем? Если захотят — позже вернутся. А нет… на нет и суда нет.

Напоследок только сдвинул сурово брови, и потребовал доказать, что за это время не забыли его науку. Пришлось друзьям поднапрячься. Сергей с удовольствием схватился со старым, но крепким Ратибором. Это позволило на короткое время отвлечься от тяжких мыслей о Лике, которые упорно лезли в голову, не желая уходить на второй план.

Оставшись ими вполне довольным, Ратибор все же скривился, увидев что таскает с собой Яросвет вместо шалопуги. Но укорять не стал. Не по рассеянности шалопугу потерял. Времени вырезать новую и заказывать кузнецу оковку не было, и Ратибор, ни чуть не колеблясь, вручил волхву свою шалопугу.

— Владей! — он хлопнул по плечу выпучившего глаза от такого щедрого подарка парня. — Береги, шалопуга отличная просто, да и тебе по руке аккурат.

Волкодлак передал привет для Лесомира. Обнимая Сергея на прощание, шепнул в самое ухо:

— Не забудь, время вылечит. А до тех пор держись, ты же мужчина, воин. Вон какой подвиг свершил!

На том и простились. Помахивая хвостами, кони неторопливо побрели к узкой тропинке ведущей через лес, к большому тракту, убегающему от Китежа, в сторону, в которой расположилась Подгорная весь.

И снова бодро застучали копыта отмеряя расстояния. Друзья нетерпеливо смотрели вперед, стараясь угадать что ждет впереди. А оглядываться назад, ни один желания не испытывал.