Энгус Уэллс - На путях преисподней

— Он здесь вполне в безопасности, — улыбнулся Браннок. — И, если я что-то понимаю, еще нежится в постели.

Тепшен коротко кивнул, выражая согласие, но рука его оставалась у меча, когда он возвращался к своему стулу.

— Ты хоть иногда расслабляешься? — спросил Браннок, когда тот сел.

— Конечно, — по губам кьо скользнула беглая улыбка — не по причине неодобрения, он просто редко улыбался. Его широкоскулое лицо почти всегда хранило невозмутимое и торжественное выражение. Он казался полной противоположностью Бранноку — порывистому, готовому чуть что разразиться смехом. И сейчас его хохот то и дело звенел на весь двор, распугивая воробьев, которые слетались на стол.

— Возможно, мы и впрямь слишком расслабились, — проговорил полукровка — просто чтобы поддержать беседу и скоротать время. На самом деле Браннок совершенно не верил в эти слова. Он часто забавлялся тем, что подбрасывал своему другу темы для рассуждений. Стоическое отношение Лала ко всему на свете его совершенно очаровало. Браннок не закрывал глаза на свое непостоянство, но различие их натур по-настоящему занимало его. Бесстрастный уроженец востока притягивал его, как магнит. Вот и сейчас бывший разбойник с нетерпением ждал ответа. Вообще-то, Тепшен вполне мог и не удостоить ответом то, что считал пустой болтовней. Уже сам тот факт, что загадочный кьо стал воспринимать его как своего друга, был поистине достоин удивления. Однако кое-что их явно роднило. Оба признали это при первой же встрече в Высокой Крепости, когда Бедир Кейтин искал проводника в Белтреван. Нельзя сказать, что кому-то из них было легко снизойти до этой дружбы. Но, раз установившись, она оставалась нерушимой и верной. При этом Браннок знал наверняка: Тепшен без колебаний убьет своего нового друга, если тот окажется изменником. Бранноку довелось видеть этого чужака в деле, и он не сомневался, что проиграл бы схватку. Браннок принадлежал к числу лучших мастеров клинка в своем краю, но Тепшен превосходил его. Вряд ли бы нашелся кто-то, способный одолеть Лала — разве что сам Кедрин.

Это опасное путешествие по лесу по-настоящему сплотило их. Именно тогда, в Белтреване Браннок решил, что будет верен Кедрину. Это была еще одна странность. В те дни принц Тамура смотрелся почти мальчишкой, и Браннок поначалу подумал, что тот окажется для них скорее обузой, чем великой ценностью. Но с тех пор его мнение совершенно изменилось. Кедрин вызывал у бойкого полукровки настоящее уважение, едва ли меньшее, чем его наставник с востока. Молодой человек словно излучал некую силу, о которой едва ли догадывался. И при этом он был просто славным парнишкой. Он ничем не пытался добиться расположения окружающих — просто был самим собой. Браннок чувствовал, что его все больше влечет к Кедрину. И когда Бедир явился к нему и просил помочь в поисках ослепшего юноши, исчезнувшего среди бескрайних северных лесов, Браннок не колебался. И позже, когда Кедрин, вернув себе зрение, заявил о своем намерении плыть на юг к Андурелу, чтобы сразиться с Посланцем, у Браннока не возникло даже мысли о том, чтобы к нему не присоединиться. Да, странно вспоминать об этом теперь… Он сидит в уютном дворике Белого Дворца, подставляя лицо весеннему солнышку, ласточки щебечут над головой, а под рукой фляга превосходного галичского вина. Самому удивительно, с какой охотой он отправился прямо в зубы к врагу. Тогда это представлялось совершенно естественным, а ведь Браннок всегда отличался осторожностью. Это Кедрин так действует на людей. Может статься, Тепшен тоже распознал эти чары и потому увидел в Бранноке родственную душу. Ибо, вне всякого сомнения, Тепшен жизнь отдаст за своего юного воспитанника.

Впрочем, подумал бывший разбойник, все это неважно. Главное — они друзья, и они сейчас вместе.

— Избыток довольства расслабляет дух и тело.

Голос кьо прервал размышления Браннока, и он склонил голову набок, ожидая, что его друг начнет развивать свою мысль. Но Тепшен молчал.

— Ты думаешь, мы слишком расслабились? Ты предпочел бы воевать?

Тепшен покачал головой. На миг Бранноку показалось, что в глубине темных глаз мелькнуло сомнение.

— Нет, не воевать. Но у Кедрина теперь королевские заботы. А мы с тобой не царедворцы и не дипломаты. Нам нет места в этом мирном городе.

Браннок красноречиво пожал плечами и нахмурил густые брови.

— Скоро Кедрин примет Высокий Престол, и мы свободны. Но по моему скромному мнению, наш молодой король не слишком жаждет сидеть в резиденции. Он здесь часу лишнего не проведет. Кажется, он всем это дал понять. Как только совет будет созван, он поедет в Эстреван.

— И я с ним, — кивнул Тепшен.

— Пожалуй, я тоже, — пробормотал Браннок. Неожиданно он понял, насколько не хочет расставаться с друзьями.

— Ты назначен Опекуном Леса, — напомнил кьо.

Браннок вновь передернул плечами.

— Награда за оказанные услуги. Посланец сгинул, а Нилок Яррум погиб в минувшем году… Теперь племена зажили по-прежнему — правда, уже не питают особой любви к Ашару, особенно после поражения Орды. Они больше не представляют угрозы. К тому же мои старые дружки по волчьей жизни всегда знают, как дела за Лозинами. Если что не так, мне дадут знать сразу. В крайнем случае, весточка придет к Риколу или Фенгрифу.

— Долг остается долгом.

— Ага, — согласился Браннок, — но, если быть точным, это долг перед Тремя Королевствами. Мой долг — охранять их. А как можно делать это лучше, чем охраняя короля?

— Ты думаешь, в этом путешествии ему угрожает какая-то опасность?

— Кто знает, — ухмыльнулся Браннок. — И Сестра Бетани, и сам Кедрин — все уверены, что Ашар так легко из игры не выйдет. Как бы чего не случилось в пути. В любом случае, я хочу быть рядом. А теперь подумай: достаточно ли доверить безопасность Кедрина одному твоему клинку?

— Нет, — ответил кьо, и на этот раз его улыбка была вполне заметна.

В это время подобный разговор шел и в другом конце Белого Дворца. Правда, собеседников было четверо, но их беспокоили те же вопросы — безопасность Кедрина и благо Королевств. Здесь было просторнее, здания стояли дальше друг от друга, между ними зеленели лужайки. Почки, уже усыпавшие кусты и маленькие нарядные деревца, жадно впитывали солнечный свет, готовые вот-вот разрешиться от бремени и явить миру цветы и листья. Двор прорезала длинная площадка, похожая на дорожку. На стене, в которую она упиралась, висела мишень — белое поле, на котором были нарисованы концентрические круги — золотой, зеленый, синий и черный. На другом конце площадки стояли властители Тамура и Кеша с луками в руках и их супруги.

Большой тамурский лук Бедира Кейтина, из гибкого тиса, был почти в рост стрелка. Глядя вдоль древка, Бедир оттянул тетиву. Мышцы буграми выступили на его правой руке. Он пустил стрелу и довольно усмехнулся, когда она глубоко вонзилась в центр мишени, так что тупой наконечник ушел в тюк соломы, стоящий позади нее.