Михаил Попов - Богатырь - не звание! (СИ)

Плюнув с досады, Василий отправился седлать коня. Желания задерживаться в этом городке небыло вовсе. Уже около корчемных ворот, богатыря догнал один из купцов.

— Ты победил, мы делзим слово. Это тепель твое. — не глядя на бордового от злости и смущения богатыря, он протянул ему большую седельную сумку, в которой громко побулькивали мехи с вином.

Купцы слово сдержали, но винишко подсунули дрянное. В другое время Василий выбросил бы это пойло без жалости, но где другое-то взять? Вот и приходилось морщится при каждом глотке. Да и чем еще заняться. За день пути один только раз попалась крестьянская подвода. Да и то разговор не вышел. Толи оробел мужик перед витязем в кольчуге да при мечах, толи не в настроении был, только ни слова из него Василий не вытянул. Так и разъехались ни с чем. А клубочек весело катился по пыльной дороге в сторону Переяславля.

Когда появилось ощущение пристального взгляда, он не помнил. Но на протяжение последних часов, этот взгляд преследовал его, то становясь сильнее, то затухая. Несколько раз, поддавшись чувствам, Василий резко оборачивался в надежде заметить соглядатая, но все напрасно. Дорога оставалась такой же пустынной, как и в предыдущие разы. Отхлебнув из кувшина, Василий философски погрешил на дурное, прокисшее вино. Но решив не искушать судьбу все же достал подаренную Одинцом кольчугу. Пусть будет, — подумал Василий, натягивая на себя дорогой подарок.

Антоний нервничал. После того, как ему пришлось подсказать наемникам где искать пьяницу, он все чаще доставал магический шар, следя как выполняется его воля. Хрустальный шар, всегда безотказный в Константинополе, в землях Гипербореи барахлил, то показывая не то что хотел маг, то вообще отказываясь работать.

Помня указания Совета, он старался не применять более сильную магию, что бы не привлечь к себе внимания местных волхвов, но терпение у него оставалось все меньше и меньше.

Вот и сейчас вместо того, что бы показать Чернобоя, шар лишь немного потемнел и снова стал прозрачно-чистым словно капля родниковой воды. Разъяренный маг в сердцах запустил магической безделушкой в деревянную стену. Ощущение неудачи, преследующее с самого утра, нарастало как комочек трудолюбивого жука-навозника. Плюнув на все предостережения, маг раскрыл крест доставая кристалл. Предчувствие говорило, что личное присутствие не помешает.

Раньше предчувствие мага не подводило.

Задумавшись, Василий упустил момент, когда впереди, перегораживая дорогу, появился воин на вороном коне. Неизвестный выжидательно смотрел на богатыря. Сзади послышался шорох листьев. Оглянувшись, Василий увидел как из придорожных кустов, неторопливо выехали еще трое всадников, перекрывая путь к отступлению. Василий пожал плечами.

— Ошиблись вы видимо, люди лихие. Взять с меня нечего, коня разве что, да у вас жеребцы получше, куда вам моя коняга? — попытался завязать разговор Василий.

Всадники молча сверлили богатыря взглядами полными ненависти. Наконец стоявший впереди медленно раздвинул губы в нехорошей усмешке.

— Это ты, брат ошибся. Ужель мы похожи на бородатых татей? — он гордо выпятил налитую силой грудь. Его подручные точно скопировали этот детский жест, мигом напомнив Василию драчливых петухов. Но в следующий миг глаза Василия широко распахнулись — на выпяченной груди ярко блеснул тяжелый золотой крест. Перехватив взгляд, вожак громко и раскатисто рассмеялся. — Никак догадался? Жаль мы этого сосунка не нашли. Но ты не переживай, в деревне сказывали, он в Киев подался. Так что он свое получит… Встретитесь с ним у Ящера!

— Я-то с Ящером встречусь, — зловеще выдохнул богатырь. — Но не так как ты думаешь. А вот тебе действительно придется для него водичку на хребте таскать.

Чернобой снова гулко захохотал. Ему вторил раскатистый, громкий хохот Сигурда. Степан и Лабута, зараженные общим весельем неуверенно хихикнули.

Василий что было сил ударил пятками лоснящиеся конские бока. Ржакнув от незаслуженной обиды, конь скакнул на перекрывающего дорогу противника. Прыжок растянулся на несколько долгих мгновений, за которые Василий успел пожалеть что добротный шелом, подаренный Одинцом, покоится на дне седельной сумы. Рука тем временем выдернула из-за плеча меч и отвесно рубанула оскаленную в улыбке рожу Чернобоя.

Настороженно следивший за ним наемник молниеносно выхватил меч. Руку тряхнуло и Василий с трудом парировал встречный удар. Противник оказался ловким и сильным. Все удары Василия приходились на мелькающий стальной тенью меч. Богатырь торопился, сзади слышалась ругань приходящих в себя подручных Чернобоя, и это не добавляло меткости его ударам. Пока он рубился с противником, конь умело теснил грудью вражеского коня, выбирая момент, чтобы ухватить крепкими желтыми зубами нежную шею. Наконец, ему удалось развернутся так, что Чернобой оказался между ним и бросившимися на подмогу вожаку наемниками. Василий мысленно похвалил коня за сообразительность — теперь какое-то время можно не опасаться предательского удара в спину.

Воздух вокруг дерущихся наполнился звоном стали и крепкой руганью. Подручные Чернобоя пытались объехать главаря, что бы броситься на Василия, но тот умело управляя конем с помощью колен, умудрялся держатся между Чернобоем и ими.

Неизвестно, как бы все обернулось, если бы конь Василия не кусил коня Чернобоя. Заржав от сильной боли, животное взбрыкнуло сбрасывая всадника, задние копыта мелькнули в воздухе и с глухим стуком ударили в защищенную лишь кольчугой грудь викинга, на свою беду оказавшегося позади. Жалобно всхлипнув, Сигурд мешком вывалился из седла. Оглушенный Чернобой шарил руками по земле в поисках улетевшего в кусты меча.

Степан и Лабута неожиданно оказались лицом к лицу с разъяренным богатырем. Лабута начал было вскидывать меч, но опоздал. Острый клинок Василия с треском пропорол толстую кожаную рубаху, взвизгнул по булатной нашлепке и высунулся из спины. Без стона наемник упал прямо под твердое копыто, с хрустом проломившее его череп.

Икнув сперепугу, Степан, споро развернул коня и ударив плашмя мечом по крутому крупу, понесся подальше от грозного воина. Дернувшийся было следом Василий, махнул рукой и обернулся к приходящему в себя Чернобою.

Когда к Чернобою вернулась способность понимать происходящее, все было кончено. Лабута кулем лежал на земле, кровь, переставшая течь из страшной раны, комочками сворачивалась в пыли. Сигурд еще стонал, но одного взгляда на бесформенную, расплющенную грудь, хватило что бы понять — не жилец.

Василий смотрел на поверженного противника без жалости. Он не раз встречался с наемниками и хорошо знал — если бы вот так на земле сейчас лежал он, Чернобой ни минуты не думая, опустил бы меч на его беззащитную шею. Но Василий так не мог. Срубить во время сечи одно, а добивать вот такого жалкого и беззащитного…