Елена Никольская - Змей подколодный

В этот славный ноябрьский денёк ему было явно противопоказано общение с другом детства. Да и день не задался, чего там говорить.

А кончился ещё хуже — но знать бы заранее! Мизинца бы не сунул в Старые Сосны! Отношения отца и дочери — материя тончайшая! Не чета старой дружбе! А за неимением опыта да с услугами доброжелателей… Сокрушительные выходят последствия.

Не беда, судари мои, отнюдь не беда.

Катастрофа!

"…ни сил, ни охоты, и я не мешаю ему суетиться. Он стаскивает с меня ботинки, кутает в плед, он раскуривает мне сигару — и молчит, всё это время он молчит. Я принимаю сигару, опираюсь локтем на подушки, нюхаю парок, идущий из поданной чашки и молчу тоже. Молчу и думаю о том, что в доме сучьего колдуна мне уютно, как в собственном. Хороший у него дом, но дело не в доме. Сиди мы в неухоженной развалюхе, ни хрена бы не изменилось.

Сучий колдун перестаёт, наконец, метаться по комнате, падает в кресло, предоставив столу накрываться самостоятельно. Погано господину директору, ох как погано. Да я и сам в ужасе.

Мне следует это признать.

Следует признать, что когда-то, давным-давно, во дворе тридцать четвёртого квартала сучий колдун приобрёл себе индульгенцию. Такой специальный документ о том, что все грехи Лёши Гаранина перед Андреем Карцевым отпущены заранее и навсегда.

Я в ужасе — потому что никаких сомнений в авторстве индульгенции у меня нет. Я её и выдал. Добровольно, мля, и собственноручно.

Коньяк, ваше величество? И не абы какой? Да легко.

За встречу, мой подколодный змей, долбаный мой свет в окошке. За долгожданную встречу! За беззаветную дружбу, которую хоть в дерьме купай — ни хрена не изменится.

Полный, стало быть… хэппи-энд!"

В Старых Соснах сосны и были: вековые, выше гимназийских. Не посадка декоративная — лес!

На опушке леса стоял за невысокою оградкой особняк уютнейшего вида: садик, мансарды, все дела. Добро пожаловать, как говорится, дорогой Карлсон, ну, и ты, Малыш, заходи. Извиняйте за плагиат, господа хорошие, но великое сказано единожды.

Внутри особняка тоже не к чему было придраться, а уж сигары у хозяина нашлись просто несравненные. К великому горю гостя, железная пыль, осевшая в горле, дышать-то нормально мешала, но гость всё же курил. Смаковал дым во рту, запивал его крохотными глотками чего-то горячего, густого, сладкого. Шайтан знает, что намешали в напитке, но травой не пахло точно. А вот алкоголь имелся. Чуть-чуть. Чтобы согреть гостя. Не крепче.

Хозяин дома в Старых Соснах чувствовал состояние гостя как собственное. Знакомы они были с младенчества; сучьему колдуну хватило взгляда, чтобы понять — кураж гостя весь вышел. Издох с последней вспышкой. Колдун жалел гостя, но, конечно, и радовался: хоть что-то доброе за день! Смертельно вымотанный мальчишка куда как лучше взбешённого мужика!

По всему по этому и хозяин, и гость вели себя соответственно обстоятельствам: один суетился, другой принимал заботу. И были они наконец-то вместе, и было им хорошо.

То есть, это дом так думал. Увидев мальчика, дом растрогался до последнего подвального закоулка. Нет, в самом деле! Что ещё прикажете вообразить?! Ведь хозяин хранил фотографии друга детства так же бережно, как фотографии своей очаровательной дочки: тщательно разложенными в альбомах и зачарованными от постороннего глаза. Хранил как святыню, а значит, эти двое были хозяину по-настоящему дороги.

Дом мечтал о большой семье — мечтал втайне, отлично зная, что хозяин (старый холостяк, изрядный ловелас и маг великой силы) не имеет ни времени, ни желания обзаводиться семейством. Женщины оставались у него разве что на ночь — за исключением нахальной ведьмы, конечно. Эта бывала чаще и дольше прочих, но в жёны не годилась никоим образом! Дом не терял надежды только благодаря наличию у Алекса дочки. А уж разглядев наяву хозяйского друга, такого симпатичного, такого темноглазого мальчика! Могли родиться внуки — трое или даже четверо… О, это было бы просто великолепно!

Увязший в сладких грёзах, дом откровенно манкировал своими обязанностями; вокруг старых друзей хлопотал слуга — невидимый, неслышимый и трясущийся, как листик на ветру.

Слуга ввалился в дом получасом позже господ магов, и чувства его были весьма далеки от сантиментов.

Мальчишка больше не нуждался в присмотре. Не представлял никакой опасности ни для себя, ни для окружающих. Ботинки бы сам снять не сумел — а тем не менее возлежал удобненько на диване, разутый и укутанный пледом. Это говорило о многом, но ничего не обещало. Заметив присутствие слуги, хозяин свалился в кресло и предался созерцанию гостя. Созерцал очень задумчиво; в глазах его дрались в кровь белокрылые ангелочки и чернохвостые бесы — тот ещё мутабор! Предсказать развитие ситуации слуга не брался ни в коем случае.

Он отлично знал, как хозяин относится к мальчишке. Взять тот же меч! Заказать подобное оружие стоило непомерных затрат, но хозяин и торговаться не стал! Мало того — делая заказ, он не ошибся ни в едином параметре будущего владельца. Себе на горе, между прочим.

Да что там меч! Довольно было взглянуть на город, в котором стояла гимназия! Конечно, директор имел возможность и право обустроить окружающую действительность по собственному усмотрению — в радиусе двадцати километров и учитывая пожелания коллег. Конечно, коллеги — готовые ради директорства Алекса на многое — не возразили ни словом. Конечно, Алекс любил город своего детства — но воплощать в реальность мечты Андрюши Карцева? Воплощать выдумки, самим Андрюшей-то давно позабытые! Воплощать до тонкостей, до мелочей, до несомненных капризов!

Кроме, разумеется, общего детского кошмара, зарытого в кустах смородины. Синий шарик вытащил в мир гимназии хренов рыцарь — нынче вечером и самолично, но крайне удивился бы, узнав об этом. Не поверил бы — как не верил в детстве, что приходится Лёше Гаранину не только ближайшим другом, но и равноправным партнёром по колдовству. Мальчишка был дурачок и догматик — из тех, что голодают, в упор не видя на собственной кухне тарелку с котлетами.

Впрочем, этот дурачок отлично сумел натянуть Алексу нос. Слуга, изучивший своего хозяина до мельчайших душевных движений, именно потому и трясся. Дружба дружбой, ностальгия ностальгией, но проигрывать хозяин попросту не умел. Опыта, знаете ли, не хватало. Увы. Хвост на отсечение: матча-реванша нашему джедаю не избежать!