Елена Никольская - Змей подколодный

Но вот малой-то какой-нибудь давно встал бы перед окошком, да и призвал к себе Силу джедаевскую…

Нет охоты и пробовать.

Ни к чему мне нет охоты. Аморфен я, расслаблен, ни на что несмотря, в кайфе я, судари мои, в нирване. Кумар-скирдык!.. Кумар, кумар… Век бы сидел вот так, и нирванил, и кумарил, и в ус бы не дул…

Друг мой лепший, змей подколодный, предводитель команчей и эльфов, гроза крутых колдунов, ау! А ведь ты тут должен быть — как рыбка в воде. Как волчонок на Совете Стаи. Самое место тебе тут, кролик ты мой белый…

РЕКОМЕНДАЦИЯ.

Рекомендатель ваш, Андрей Евгеньевич, маг, написавший письмо господину директору, вот кого следует вам искать неотложно! Обратиться к директору?

Не прёт. Ох, не прёт мне обращаться к кому бы то ни было из преподавателей… Хреново быть жертвой шантажа. Обложен я флажками, и никакого выхода тут нету, хоть сдохни.

Но ведь там должна быть подпись? На рекомендации-то? Вооружиться мечом и вскрыть ночью директорский кабинет? А ежели нету — подписи?

Да и чего б я с неё поимел, с той подписи?

Словечко бы хоть прислал дельное, дикобраза тебе в задницу, змеюку незабвенному…"

Вечера в гимназии отличались удручающим однообразием: Андрей полагал, что братья-гимназисты, вынужденные коротать время в компании книжек и наушников, испытывали смертельную скуку и тоску зелёную. То есть, когда и если успевали сделать уроки до десяти вечера.

Сам он не соскучился ещё ни разу. Раз-два и обчёлся было у него дома таких вечеров — чтобы звук у магнитофона убавлен до шёпота, чтобы статья добита… И один! один как перст, ни пьянки, ни случки! Телефон выключен, брюхо круглится — да не пельменями опостылевшими, а тушёной картошечкой… Плюс излюбленный Маркес на сон грядущий.

А уж ежели вместо раздолбанного кассетника высококачественные наушники, ежели в брюхе и не картошечка даже, а свежайшего приготовления деликатесы, да спина не ноет! Лепота! И всё тот же Маркес: "Полковнику никто не пишет".

Словом, волшебное это было время — гимназийские вечера. Дискомфорт вносило разве отсутствие двери в комнату, но к этому безобразию он почти привык. Тем более что никто не посягал на право собственности и одиночества. Изредка — по великой нужде! — заходил Никита, от силы на пять минут и постучавши предварительно в стеночку. Имели место также визиты куратора — чаще малоприятные, но опять же с предварительным стуком. Монстра Андрей во внимание не брал, рассчитывая, что сей горестный случай — печальное исключение из правил.

Так что последнее октябрьское воскресенье наш герой завершал полулёжа в уютнейшем кресле, с закинутыми на подоконник ногами: читал "Полковника" и кайфовал по полной программе. В голове переваривалась латынь, в животе — форшмак с креветками. В наушниках тихонько бормотал Макаревич, один из первых концертов "Машины". Чуть-чуть (но только чуть-чуть!) напрягали оставленные на утро примеры по алгебре. В количестве восьми штук — дюжину он всё же решил. Два дня без математики, как же утерпеть и не задать на понедельник побольше? Волки, короче…

Странные огоньки в саду Андрей заметил не сразу, а заметив, решил пренебречь: дело житейское! Мы тут всяко повидали! Но совсем скоро за окном стало очень светло, и игнорировать иллюминацию дальше он не сумел. С тяжким вздохом покосился, удивился, повернул голову и замер, выронив из рук книжку.

Светлячки!

Один раз в жизни довелось ему увидеть такое — в городке на побережье Чёрного моря. Будто все звёзды разом посыпались с ночного неба, усеяли воздух, опутали кусты и деревья мигающими новогодними гирляндами. Феерическое зрелище! Вернувшись из Гудауты, Андрей попытался изложить впечатления — и устно, и на бумаге пытался — но куда там! Это был тот самый случай, про который "ни словом сказать, ни пером описать".

В гимназийском саду творился тот же светлячковый звездопад — только не жёлто-зелёный, а разноцветный. Андрей развернул кресло и опёрся на подоконник локтями. Век бы смотрел!..

Он и смотрел; только в поле зрения совершенно некстати вдруг попали некие посторонние предметы. Предметы неторопливо спускались сверху — прямо ему под нос. Андрей сдвинулся сам, потом попытался было отодвинуть помеху, но, уже почти коснувшись, опомнился и вскочил, чуть не опрокинув кресло.

Ноги. Он поднял глаза и попятился. Над ногами обнаружились фрачные фалды, тросточка, повязанный бантом галстук и, наконец, голова в сидящем чуть набекрень цилиндре. Перламутровой масти трость искрилась отражениями светлячков. Весь в белом — от туфлей до цилиндра — пришелец остановился на уровне подоконника, потоптался в воздухе, сверху вниз глядя на Андрея, и, снявши цилиндр, раскланялся. Рожа у него была ехидная и совсем молодая. Ну, понятно! Одно из двух — или белая горячка (в конце-то концов!), или умер… Это ж ангел! И сияние имеется. Крылышки, небось, за спиной сложил, сволочь… Или смерть пришла — а косу в тросточке упрятала…

— Вы кто? — спросил Андрей, судорожно вспоминая, в какой из ящиков сунул хитрый меч. — Вы зачем?..

— Моё почтение, — сказал ангел и подмигнул. — Науки постигаем?

Ящиков в столе было пять — пока найдёшь, сожрёт с потрохами! Андрей отступил ещё, прикидывая, что будет быстрее: заорать или побежать самому?..

— Друг мой! Нижайшая просьба: соблюдите тишину! — попросил ангел и шагнул на подоконник. — Тихо-тихо! Кто дежурит, подскажете?

— А?..

— На посту, говорю, кто сидит?

— Сэр Шелтон…

— Повезло! — удовлетворённо сказал ангел. — Премного вам благодарен! А кто вас научил эдак любопытно в лице меняться? Хотя, понимаю! Неофит? Первачок?

— А вы кто?

— А я выпускник, — улыбнулся ангел и уселся на окошке, положив рядом цилиндр и трость. — Здесь вот и обретался, в вашей, представьте, комнате. Меня Боб зовут. Боб Чернецкий. — Он поклонился опять, знакомым гимназийским поклоном. — По паспорту Борис. Только где тот паспорт!..

— Андрей, — представился Андрей, несколько успокоившись. — Так вы тут учились?

— Точно, — сказал ангел и, откинувшись назад, позвал: — Стас!

— Аюшки! — отозвались из соседнего окна.

— Престо! — скомандовал ангел и обратился к Андрею: — Покидаю вас, сударь! С праздничком!

— Каким?

— Хэллоуин начался, бестолочь! — пояснил ангел, спрыгивая с подоконника и нахлобучивая цилиндр. — Держи подарочек! Счастливо доучиться! — Он сунул Андрею свёрточек и моментом оказался у выхода из комнаты. Крыльев у него таки не было.

Андрей метнулся следом, затормозив на пороге, осторожно выглянул в коридор и увидел ещё человек семь незнакомцев в белом. Они выбегали из комнат и устремлялись прямиком к посту, а сэр Шелтон выбирался из кресла, громко ругаясь.