Ольга Мяхар - Быть бардом непросто

Народ хихикает, но все же неохотно кидает медные монетки гоблину в сапог. Федя не смущается и поступает просто — подходит, протягивает сапог и делает до ужаса жалостливый взгляд. Если сердце слушателя выдерживает — гоблин ощеривает зубы, прижимает уши к спине и тихо, утробно, угрожающе рычит. В итоге дают все. Но большая часть зрителей после такого зрелища старается незаметно смыться куда подальше. Тем более что гоблин моментально забывает, у кого он уже брал мзду, а у кого еще нет.

— Следующая песня! — откидываю прядь, отделившуюся от ирокеза и упавшую на лоб, и жалею, что не успел поставить его как надо.

— Давай! Жги, красава!

Как же меня бодрят эти крики толпы!

— О драконе!

Толпа затихает, вокруг сгущается тишина. Гм, я что-то не то сказал? Хотя… ну откуда здесь дракон? Он в эту щель под названием «город» ни в жисть не протиснется. Надо бы что-то злободневное. Но у меня не так много песен в запасе (не успел толком насочинять). А про цветочки-лютики вряд ли прокатит.

— Лучше про гномов спой!

— Да, давай про гномов!

Так, а их тут любят или ненавидят? Надо соображать быстро — если ошибусь, прибьют, и денег не получим.

— Чтоб им, этим лопатобородым, пусто было!

Понял, не любят. Ну логично: горы рядом, гномы тоже. Дань небось гребут лопатой и за проживание, и за провоз товаров со стороны моря на материк.

— Давай, бард! Пой!

Угу. А как? Прямо здесь что-то сочинить вряд ли смогу. Сощурившись, оглядываю толпу горожан, собравшуюся у старого облупившегося фонтана. Кто-то улыбается, кто-то что-то кричит. Одни смеются, другие разыскивают украденные кошельки, щурятся от пронизывающего ущелье ветра. И среди всей этой толпы то и дело мелькают растрепанные шевелюры уличной ребятни.

— Хорошо!

Все тут же стихают. Покачиваюсь на пятках, наблюдая, как Федя терроризирует толстую даму, требуя денег. Та пытается отбиться, но острые зубы и тихое рычание гоблина способны напугать и бывалых вояк. О, медяк. Но Федя недоволен. Спрашивает: неужели не понравилось? Дают еще два медяка. Федя отстает.

— Я спою вам. Но не о гномах, а о том, что ценю больше всего в этом мире. О красоте.

На меня смотрят как-то странно. Но вроде сильно не шумят. Вот он, мой шанс! Я им докажу, что природа — наше богатство. Они ведь не темные эльфы, так что должны оценить красоту полей и рек, рассвета и заката, гор и холмов… Так, я немного волнуюсь, но в принципе готов. Приступаем.

Дальше мне продолжить не дают. Зато дают в глаз тухлым помидором. Я прямо поражаюсь: вокруг ни одной лавки с овощами. Или все горожане носят в авоськах тухлые овощи специально для таких вот случаев? Сжимаю зубы и упрямо пою дальше:

Меткий бросок огурца сбивает меня в фонтан. Пока вылезаю — слушатели разбегаются от озверевшего гоблина, который понимает, что больше денежек ему не дадут.

— Давай руку.

Сижу, обтекаю. Вокруг плавает всякий мусор. Смотрю на Аида:

— Все было настолько плохо?

Меня рывком вытаскивают из воды и отходят назад, наблюдая, как я выжимаю рубашку.

— Ну не то чтобы очень. Но лютиками ты их убил.

— Вот ведь… это первая песня, которую я сочинил и исполнил перед темными эльфами.

— И как же ты выжил?! — Бровь Аида поднимается вверх.

— Мне хотели вырезать язык и сломать пальцы. Я ведь еще себе на гитаре аккомпанировал. Но отец вступился.

— Считай, тебе крупно повезло.

— Да как сказать. Он мне тогда заявил, что в следующий раз, если услышит непонятные звуки из моей спальни, придет и сам все пальцы переломает, а заодно и уши оторвет.

— Ясно.

— Н-да. А потом меня решили женить. Ну и я сбежал.

— Сочувствую.

— А вот вы, светлые, женитесь только по любви? Или тебе тоже невесту выбирают?

Неспешно идем по городу, приглядываем таверну. Гоблин прыгает рядом, прижимая к груди сапог с деньгами, — он сейчас абсолютно счастливый.

— У нас эльфа сама выбирает себе мужа. А каждый эльф счастлив жениться на светлой деве, — отвечает Аид.

— То есть права голоса вы не имеете. Смотри-ка, прямо как мы.

Аид качает головой:

— Ты не понимаешь. Эльфийки, они… они…

— Избалованные самовлюбленные эгоистки, запертые в светлом лесу ради воспроизводства потомства. Я в курсе.

— Знаешь, когда-нибудь я тебя убью.

— Попробуй.

— Прирежу во сне. Апчхи! А еще лучше натравлю Федю.

Меня пробирает дрожь.

— Ясно, понял. Ваши эльфочки — ангелы, спустившиеся в наш грешный мир. Кто я такой, чтобы о них судить. Наверняка один взгляд перворожденной заставляет сердце и другие части тела мужчин трепетать от наслаждения.

Мне дают в ухо и оставляют в гордом одиночестве.

Сижу на мостовой, хмуро смотрю Аиду вслед и грожу кулаком. Тоже мне, простых шуток не понимает! Не понял, вы куда это собрались? А я?!

Мы находим, где переночевать! Так как денег у нас немного, мы останавливаемся в ночлежке. Это такое помещение, расположенное ниже уровня земли, без окон и с очень спертым воздухом. Там навалены старые матрацы и все спят чуть ли не друг на друге. Передвигаться по такому помещению можно только очень осторожно, постоянно рискуя отдавить кому-нибудь что-нибудь ценное.

— Так, ладно. Сколько с нас за ночь?

— Три медяка с рыла. — Грязный вонючий тролль усиленно ковыряет в носу и спокойно ожидает нашего ответа.

— А не жирно будет?

— Не хочешь — вали, ищи, где дешевле.

Рычу, сжимаю в руке рукоять ножа. Эльф в это время пытается вытащить из сапога деньги. У него трудности. Федя наотрез отказывается расставаться даже с одной монеткой, гоблин искренне уверен, что это он сам все заработал.

— Федя, нам надо оплатить ночлег.

— Феде здесь не нравится!

— На улице спать еще хуже. Там дождь и холодный ветер!

— Федя богатый, Федя будет спать на кровати во дворце!

— Тут нет дворца.

— Тогда в самой красивой комнате! — Гоблин хмурится.

— Но так у нас быстро кончатся деньги.

— Федя еще заработает. Фтор будет орать, а Федя собирать. — И в меня тыкают пальцем.

Чего я буду делать? Отворачиваюсь от тролля, пронзаю гоблина убийственным взглядом. Мне клыкасто улыбаются.

— Аид, отойди-ка, я сейчас сам с ним поговорю.

Светлый пожимает плечами и отходит. Сажусь на корточки, кладу руку на плечо гоблину и чуть его сжимаю.

— Итак, Фе…

Меня шарахает разрядом, по силе сравнимым, наверное, с ударом молнии в упор. Выгибаюсь дугой, ору и вибрирую на максимуме. Через две секунды отпускает. Но к тому времени дымлюсь уже не только я, дымится и тролль, так и не успевший вынуть палец из ноздри (я случайно схватил его за ногу).