Ольга Мяхар - Быть бардом непросто

— Он совсем рехнулся, да? — уточняет гном.

— Нет, но иногда ему в голову приходят прямо-таки безумные идеи.

— Тогда выдай светлому лопату, пущай себе копает. Мне даже любопытно, кто из них первый сломается: лопата или этот хлюпик?

— Э-э… мм, белобрысый. Гном говорит, что земля мерзлая.

Аид, как раз изучающий высокое, метров в двадцать высотой дерево с иголками на ветвях, недовольно оборачивается:

— Вот! Чем не елка?

Мы с гномом задираем головы. Гном обиженно сопит, подозревая, что над ним издеваются.

— Отличная елка! Коли допрешь ее до города — подарю!

Аид кивает и ходит вокруг дерева с редким энтузиазмом.

— А ты его в последнее время ничем по голове не бил?

— Да нет.

— А в детстве его не роняли? Об стол, к примеру, разок-другой?

— Не уверен, — отвечаю я, глядя, как Аид описывает круги вокруг дерева.

— Он что, на полном серьезе хочет выкопать двадцатиметровую ель и утащить ее в город? Может, тогда я чего-то не понимаю?

— Отстань. Давай поглядим.

Гном послушно замолкает, достает из-за пояса флягу с вином, отхлебывает и протягивает мне:

— На. А то замерзнешь еще.

Благодарно принимаю напиток.

Аид заканчивает кружить вокруг дерева и подходит ко мне.

— Лопату.

Удивленно на него смотрю.

— Может, лучше ты вот тут на саночках посидишь? А мы с… — оглядываюсь на гнома в поисках поддержки. Тот, понимая, что от него требуется, шепотом подсказывает мне свое имя… — Тариком как-нибудь сами управимся? Ну как, согласен?

— Дай! Мне! Лопату!

Выдаю требуемый инвентарь, после чего мы с гномом молча наблюдаем за раскопками.

…Проходит три часа. Метель, вьюга, вывороченные пласты мерзлой земли. Аид стоит по пояс в земле и продолжает упорно копать.

— Вино кончилось, — хрипит гном, кутается в мой плащ и изо всех сил прижимает меня к себе. Пытаюсь вырваться и отобрать плащ.

— Да ладно тебе!

— Замерзнем ведь на гхыр.

— Не мы. А ты. Я не замерзну, у меня плащ меховой.

— Вот и не жадничай. Может, пора ему сказать, что эта ель даже в ворота не пролезет?

— Бесполезно. Если он упрется… О! Падает!

Дерево и впрямь начало заваливаться набок.

— Слушай, кажись, оно на нас падает.

Вяло улыбаюсь, вглядываясь в белую пелену. И тут в санки, на которых мы сидим, врезается ствол… Нас придавливает ветками, а нашему транспорту приходит конец. Светлый эльф расстроенно чешет затылок и идет нас вытаскивать.

…Проходит еще два часа…

— Мало того что этот блаженный эту хренотень выкопал! Мало того что меня чуть не убило! Так он еще и требует, чтобы я вот это в город тащил на своем горбу!

— Это дерево умирало, зиму оно не пережило бы. Его и продадите.

— Да скажи ты ему! Что он рехнулся! — никак не может успокоить Тарик.

Пожимаю плечами, поскольку не в состоянии ответить. Голова раскалывается, мне выбило пару зубов, и я не чувствую правую ногу. Так что сижу, прихожу в себя и пытаюсь понять, какого лешего я вообще так озаботился этим Новым годом. Всю жизнь жил без него и радовался! Так нет же! Понесла меня нелегкая в лес на ночь глядя! Шут знает зачем!

— Ладно тебе. Если втроем понесем — все будет нормально, — жизнерадостно говорит этот сумасшедший.

— Зачем?! Никто не купит этого монстра!

— Ты не понимаешь, — вздыхает Аид. — Нельзя навести морок на мертвое дерево, но я могу разделить эту ель на десять симпатичных елочек прямо в городе. Я уверен, они уйдут по высокой цене.

— Это как?

— Магия Вечного леса. Мы всегда так делаем, если дерево умирает — пытаемся превратить его в несколько небольших деревьев, и одно из них всегда оказывается жизнеспособным. Его-то я в лес и верну. Только перед этим поставлю в ведро с землей и отнесу в наш дом. Ты же хотел нам одну елку отдать.

— Он и впрямь может сделать то, что сказал?

Гном смотрит на меня. Широко улыбаюсь, сижу в снегу и слушаю непрерывный звон в ушах.

— Не знаю почему, но твой друг явно в тебя верит, — произносит Тарик.

— Ну и как понесем эту махину?

— Хм… Да мы ее даже втроем не поднимем. Она же такая здоровая.

— К счастью, лошадь не пострадала, так что один конец положим на уцелевшую часть саней…

— Очнись! Сани под елкой. Ты их не достанешь!

— Хватит ныть. Ты гном или кто? Только и делаешь, что сидишь и скулишь. Вон, смотри. Темный эльф с пробитым черепом, но держится бодрее.

Гном ругается, внимательно смотрит в мою сторону, и, кажется, ему становится стыдно.

— Хм. Ладно. Только… хорошо было бы, если бы он перестал так улыбаться. А то… аж мурашки по коже.

— Санки выкапывай из снега, а не на него смотри.

— Ладно.

Еще через час меня ставят у самой верхушки ели и водружают ствол на плечо. Я покачиваюсь. Аид нервничает и уточняет, как я?

Улыбаюсь. Говорить пока почему-то не получается.

Корни и огромный кусок ствола привязываем к саням, которые должна тянуть перепуганная, вздрагивающая от малейшего шума лошадь.

— Ты понесешь середину ствола, Фтору мы дадим верхушку. — Светлый кутается в плащ и проверяет крепления на санях.

Гном хмурится, чувствуя, что его снова дурят.

— А ты что понесешь?

— Я не понесу. Я поеду. На лошади.

У гнома отвисает челюсть.

— Сам подумай, кто-то же должен направлять лошадь, а то мы так далеко не уедем.

— А чего это ты должен управлять? Я тоже дорогу неплохо помню!

— Ты сильнее. Я просто не потяну такую тяжесть.

Гном хмурится.

— А Фтор сейчас не понимает, где находится — после удара-то веткой по голове.

— Все равно… дуришь ты меня, светлый. Чувствую, что дуришь.

— Пошли, помогу ствол на плечо закинуть. Фтор! Иди сюда.

Неохотно поднимаюсь и куда-то иду. На полпути меня берут за шкирку и волокут обратно. На плечо водружают что-то тяжелое и колючее, отчего ноги погружаются в снег по бедра.

— А он потянет? — пыхтит гном с сомнением.

— Он сильный, — улыбается Аид и идет на свое место.

— Знаешь, светлый, если ты мне в городе вот из этой махины елок не сотворишь… обещаю, что эту ель будут помнить все светлые эльфы разом. Усек?

— Я понял. Поехали.

«Караван» трогается. Ствол и плечо дергаются вперед, я падаю.

Мы останавливаемся.

— А-а-а-а!

— Что такое?

— Мальчишка упал… подними его, пока мне спину не переломило! Она ж тяжеленная! — орет гном.

Меня поднимают, снова водружают ствол на плечо и просят не падать. Улыбаюсь.

— Как он там?

— Улыбается.

— Вот это и пугает. Спроси у него чего-нибудь.

— Ну… ты как?

Моя улыбка становится шире.

— Короче, он в норме.

— Это он сам так сказал? — спрашиваю с крайним подозрением в голосе.

— Да.

— А-а… тогда ладно.

Караван снова трогается, гном тянет ель вперед. Я с трудом иду следом, обнимая колючую махину.

— Эльф! Э-э-эльф! — орет гном истерично.