Ольга Мяхар - Быть бардом непросто

— Чего?

— Малец куда-то вбок идет! Меня заворачивает!

— Сейчас.

Меня дергают за шкирку и велят застыть.

— Хм… может, и впрямь мне понести…

— Неси ты! А то я дрожу от одной мысли, что он снова упадет. У меня же тогда не только плечо — позвоночник в труселя осыплется!

— Ладно. Фтор. Сядешь на лошадь и повезешь нас в город. В го-род. Понял?

— Чего он там говорит?

— Кивнул.

— Точно кивнул или улыбается снова?

— Кивнул с улыбкой.

— Гхр, как же мне вся эта затея не нравится!

— Ну иди.

Иду. Тяжесть с плеча исчезла. С трудом понимаю, что где-то должна быть лошадь. В ухо что-то орет гном, мимо которого я иду. О! Лошадь. Забираюсь на нее и тяжело дышу.

Пять минут спустя слышу:

— Фтор! Ты лошадь нашел?

Аид что-то говорит. Наверное, надо что-то ответить? Только вот что?

— Если нашел — езжай к городу!

— Пни ее! — Это уже говорит гном.

— Не пни, а попроси доехать!

— Нет, пни!

— Нет, попроси.

— Короче, если мы сейчас не поедем, я брошу эту хреновину, и мы поскачем на тебе!

Хлопаю лошадь по шее, бью ногами, дергаю за уши. Она — стоит на месте. И дрожит.

— Фтор, зараза! Ты где?! — В голосе гнома слышится истерика.

Выпускаю когти и задумчиво на них смотрю. А если немного оцарапать круп?

Лошадь взвивается на дыбы и рвет вперед так резко, что я едва удерживаюсь на санях. За спиной раздаются вопли и поминания гхыровой матери.

— По-мед-ле-е…

— Я не мо… ма-ма…

— Держи-и… горо… скор… Фто-ор!

Оборачиваюсь и вглядываюсь в метель. Что они там говорят?

— Помедле… Фтор… Фтор!

Понял. Вытаскиваю когти из лошади и смотрю на круп. А как ее притормозить? О, город! Я вижу город! Стража, стены, ворота…

И тут у меня начинает шуметь в голове и темнеет в глазах, я падаю с лошади в снег.

Пробегающие мимо Тарик с выпученными глазами и едва поспевающий вслед за гномом Аид бросают на меня ошарашенные взгляды и убегают куда-то вперед. А я остаюсь лежать на снегу с диким шумом в голове и звоном в ушах и смотрю, как снежинки падают мне на лицо.

Через какое-то время за мной возвращаются. Меня пинают. Говорят, что я — идиот! И, подняв из снега, куда-то тащат.

Я буквально вишу на плече у гнома, с трудом переставляя ноги, а в голове неожиданно начинают складываться первые строчки песни. Улыбаюсь и перевожу полубезумный взгляд на своего спасителя.

— Тарик.

— Очнулся? — Меня грубо бросают в снег.

Я не шевелюсь. Меня снова поднимают.

— Вот ведь, стервец! Тащи тебя теперича. Чего сам не идешь?

— Не могу, — говорю тихо. — Голова кружится, и в ушах звенит.

— А все из-за энтих елок, будь они неладны. Ты не мог бы так не улыбаться? Меня это пугает.

— Ты… спас меня. Мой принц.

Глаз гнома дергается.

— Хто я?!

— Принц. А я — принцесса, — говорю мечтательно.

— Эк тебя долбануло-то. Так можно и не оправиться вовсе, — качает головой гном.

Обнимаю спасителя за шею, вытягиваю губы в трубочку.

Тарик останавливается и зеленеет.

— Ты это, ты того. Кончай давай. Я-то, я ведь не эльф, как щас дам по башке, так тут и окочуришься.

— Мой принц серьезен и недоступен… как скала. Но я растоплю этот лед.

— Ох. И за что мне все это?!

Нежно улыбаюсь и прижимаюсь теснее, болтаю той ногой, которую еще чувствую.

— На. Держи свою прынцессу, — говорит гном Аиду.

— Кого?!

— Он целоваться ко мне лез и принцем называл. И ты учти, я еще терпеливый, но другие гномы за такое…

— Спасибо. Я понял.

Меня снова сажают в седло. И, подумав, к нему же еще и привязывают.

— Ворота вон там. Доедешь?

— Да.

— Отлично.

Изучаю лошадку, которая нервно косится на меня выпученным глазом. Весело ей улыбаюсь, показываю клыки. Несчастная ржет и рвет вперед. Гном, не удержав ствол, который только-только водрузили на него, падает и едет за деревом метра три. Потом его поднимает Аид, и они уже вместе догоняют меня у ворот.

Стража долго не желает пускать нашу странную компанию в город. Особенно всех нервирует мой счастливый вид.

— Чего это он так улыбается? — интересуется стража на воротах.

— Не обращайте внимания, его деревом малость зашибло. С тех пор он такой. — Гном мнет шапку в руках и постоянно вытирает нос рукавом.

— Ну… с бумагами все в порядке, — чешет затылок стражник, оценивая габариты многовековой ели. — Но куда вы эту махину денете? Ее даже во дворец-то гхыр поставишь.

— А так и продадим.

— Ага. А ежели никто не купит, бросите посередь улицы, а нам потом убирай!

— Не бросим. — Аид смотрит в глаза стражнику честным и открытым взглядом. — Даю слово.

— Кхм. Ну… раз так, и документы вроде бы в порядке… Ребята, пропустите их.

…И стража наконец нас пропускает, промурыжив всего какой-то час…

Горожане с интересом наблюдают за странной процессией. Впереди всех едет черный эльф — с меховым ирокезом и в белом плаще. За ним идут сани, на которых покоятся корни дерева. Следом с трудом ковыляет гном, едва удерживая на плече середину ствола. Замыкает процессию перворожденный, помогающий гному тащить дерево и тоже находящийся не в самом радужном расположении духа.

— Ну все, белобрысый. Мы пришли.

Дерево падает на землю. Гном оборачивается и оценивает след из иголок, который тянется вслед за нами.

Светлый подходит, вправляет плечо и задумчиво оглядывает поле деятельности. Загон для елок еще не разобрали, так что новые елки можно заносить хоть сейчас. Вокруг собрались люди, гномы и тролли, которым страсть как интересно, что же тут творится. То и дело из толпы доносятся шуточки.

— Ну белобрысый. Давай! Магичь! Ты обещал.

— Не торопи. Мне надо подготовиться.

Гном понятливо умолкает и отходит к загону. К нему тут же подходит темный эльф и нежно прижимается, пытаясь положить голову на широкую грудь. Начинается потасовка.

— Тихо!

Гном замирает. Светлый смотрит зло и с явной угрозой. Темный с подбитым глазом сидит в снегу и ошарашенно оглядывается по сторонам, словно видит окружающий его город впервые.

— А мы что, уже вернулись?

Ему никто не отвечает.

Три часа Аид пытается превратить ель в елочки, и все это время народ наблюдает, подбадривает и выдает язвительные комментарии. Гном сначала молчит, потом ругается, потом просто ждет, сидя на лавочке рядом с темным эльфом, который то и дело шевелит ушами и без всякого интереса оглядывается по сторонам.

А через три часа светлый говорит:

— Магия Вечного леса здесь не работает. Прости.

После чего берет темного за руку и ведет его домой.

А гном остается сидеть на лавочке и смотрит им вслед. Его челюсть отвисает, глаза расширяются, а в горле зарождается то ли крик, то ли рев, который еще долго разносится по городу.

— Тебе его совсем не жалко?