GO-блин - Ночной позор

По дороге Палыч, очевидно, стремясь укрепить во мне боевой дух, рассказывал, почему кабан считается у охотников едва ли не самым опасным и хитрым зверем.

— Лучше на медведя-шатуна нарваться,— говорил он суровым белым стихом,— чем с разъяренным вепрем повстречаться.

— Ну, у нас, по крайней мере, ружье…— неуверенно произнес я.

— Да что ему такой калибр? Разве что раззадорить. Дробь мелкая, заряд слабый. Нет, здесь ваши штучки нужны, боевые приемы, атакующая магия. Может, еще по одной?

— Есть? — удивился (читай: обрадовался) я.

— А то как же.

Вампир вынул из-за пазухи изрядно потасканную пластиковую бутылку из-под лимонада.

Эх, молодость. Вот как стану старый, буду перед внуками хвастать. Мол, молодежь, жизни не нюхали. Вот попробовали бы вы ночью, в лесу, из горла, рукавом занюхивая…

Тут мы услышали какой-то звук.

— Он! — обрадовался Палыч и принялся звать:

— То-о-оля!.. Анатолий! То-ля-толя-толя-толя!..

Из-за деревьев донеслось бодрое хрюканье. Хряк ломился к хозяину, ломая кустарник. И не в лом ему бегать… Эх, Толя, вломить бы тебе ломом промежду глаз, да лома под рукой нет.

Спустя несколько секунд беглая свинья выскочила на поляну. В призрачном лунном свете облик ее был страшен. Из пасти торчали белые клыки, морда была окровавлена. Не иначе, отыскала себе в лесу какую-то жертву.

Кабан замер, настороженно нас оглядывая. Маленькие, сверкающие в темноте глазки уставились сперва на меня, затем — на Палыча. Свинья недоверчиво поглядела на торчащую из-за спины вампира двустволку и начала медленно пятиться к деревьям.

— Толян! Да ты что! — воскликнул Палыч и попытался сбросить ружье на землю.

Хряк понял его движение совершенно по-своему и бросился бежать. Видимо, не знал, что ружье не тем патроном заряжено.

Вот точно, что-то они такое особенное в этот самогон добавляют.

Увидав те места жертвы, из которых готовится так горячо любимый всеми порядочными людьми окорок, я утратил вдруг всякое чувство страха, взамен ощутив ярость настоящей погони.

— Ату его! Ату! — возопил… Так можно говорить? А, хрен с ним,— возопил я и в огромном прыжке попробовал накрыть беглеца сверху.

У меня почти получилось. Укутанное в многочисленные тулупы мое тело рухнуло на свиной круп, то есть зад, я обхватил хряка обеими руками [1] Кто сказал, и так ясно, что обеими? Ничего не ясно! Хряка обхватить можно было, к вашему сведению, совершенно по-всякому. за талию и весело крикнул:

— Попался!

Услышав над своим ухом мой немного надсадный, пожалуй, вопль, свинья пришла в совершеннейший ужас.

Она завизжала как резаная и ринулась спасать свою жизнь, воображая, должно быть, что на хвосте ее повисли все демоны ада.

— Врешь! Не уйдешь! — сказал я хряку, не разжимая захвата. Несчастное животное неслось вперед, обезумев от страха.

Я честно пытался удержать его, но надолго даже меня не хватило. Как назло, в голову не приходило ни одного подходящего случаю заклинания.

Кабан резко остановился, и могучая сила инерции, в полном соответствии с законом сохранения энергии, перебросила меня через него. Я рухнул на спину. Теперь розовый от мороза пятачок, из которого вырывались струйки горячего пара, смотрел прямо мне в переносицу. Тяжело дыша, мы уставились друг на друга. Где-то вдали замирали крики Палыча.

— Контроль Всему,— сказал я свинье.— Всему бывает контроль… Сдавайся!

Эту фразу я долго отрабатывал перед зеркалом.

Свинья помотала головой, будто давая понять, что без боя не уступит.

— Ну ладно. Тогда держись,— удивительно опасным голосом сказал я.— Контроль никого за здорово живешь не отпустит. Иначе что это за контроль?

Хряк попробовал было совершить коварный маневр, резко метнувшись в сторону, однако от меня разве ж за так уйдешь?

Мы на равных сражались около получаса. Со стороны все это можно было принять за детскую игру в салки. Но постепенно стороны начали уставать, выдыхаться и замедлять ход. Спокойная жизнь в свинарнике изнежила кабана, и выдержать взятый вначале темп он смог недолго. Впрочем, я тоже вовсе не блистаю физической подготовкой, и скоро как преследуемый, так и сам преследователь могли лишь еле-еле передвигать ногами. Но отступаться от своего никто не собирался.

Я совершенно не заметил, как мы углубились в немыслимую в наших широтах чащу. Я задумался о возвращении, лишь когда наткнулся на оставшееся еще с войны полевое орудие, задравшее к небу длинный ствол.

Во время головокружительной погони Палыч совсем потерялся, и теперь единственным для меня шансом выбраться из леса было неотрывно держаться свиньи, у которой ориентирование на местности заложено в генах.

На следующее утро, часов этак через семь, мы с кабаном, пошатываясь, брели по дороге. Я не чувствовал больше ни тепла, ни холода.

Все в мире утратило значение, остались лишь ноги, равномерно переступающие по свежему снегу, и плывущий в нескольких метрах спереди закрученный свиной хвостик.

Рядом медленно ехала «Волга» с довольными и румяными контролерами. Позади сидел еще не протрезвевший вампир Александр Палыч. Видимо, бутылка у него была заначена далеко не одна.

— Измором берет,— говорил Утка, не без уважения поглядывая то на меня, то на хряка.— Ты глянь, какая техника. Спортивная ходьба! Всем бы нам такое горячее отношение к делу.

— Настоящий оперативник,— соглашался Рыбка.— Надо его представить к похвальной грамоте. Только вот успеть бы нам в город до Нового года…

Хряк Анатолий оказался впоследствии обаятельнейшим существом. В Контроле он прижился и долго еще бегал по коридорам, выпрашивая лакомства. Кормили Толика столовскими помоями и донорской кровью. Правда, в некоторые фазы лунного цикла клыки начинали особенно выпирать из его пасти, и тогда девушки из бухгалтерии предпочитали Анатолию поодиночке не попадаться.

— Ну сущая свинья,— жаловались они,— уляжется поперек прохода и смотрит, смотрит…

Конец свой славный кабан встретил, нарвавшись на делегацию голодных политических демонстрантов. Демонстранты были из какой-то сельской области и с кабаном управились очень быстро.

Вот так.

Автомат дернулся у меня в руках, очередь ушла в небо. Несколько пуль, впрочем, оказались ближе к цели, взрыв песок у самых Уткиных ног. Оперативник вздохнул, отобрал у меня «Калашникова», и, приложив деревянный приклад к плечу, повторил:

— На стрельбе по малоудаленным целям прицел должен быть опущен в нулевое положение. Располагаем ствол так, чтобы мушка и прорезь прицела находились на одной линии с мишенью. Задерживаем дыхание на выдохе и плавно нажимаем курок.