Алексей Головин - Стезёю вечного Заката

Далеко за спинами мадженских легионеров над долиной вдруг разлилось призрачное зеленоватое свечение. Баренсий вновь испустил несколько бранных тирад и выехал вперёд, чтобы рамка позволила ещё дальше видеть. Он сразу понял, что означает это свечение: сокрытый где-то позади основных мадженских сил отряд призывателей обратился к своему древнему искусству. Военачальник смотрел в небо, надеясь узреть знакомые очертания невесомых белоснежных крыльев. Птицы Бриангла были бы самым безобидным вариантом. Увы, они так и не появились. Зато…

Баренсий почувствовал, как под доспехом вдоль его позвоночника покатились холодные струйки пота. Это был не страх. Скорее, отчаянье, ибо военачальник вмиг осознал, какие потери может понести его отборная конница…

…— Добро, добро, мастер Рифаж! — пробормотал тем временем себе в усы Командующий Героск, полуобернувшись в седле и наблюдая, что происходит на поле позади центра мадженского построения.

Отряды риаджангской кавалерии замедлились и начали разворот по широкой дуге, не доскакав до полосы негустого леса, обрамляющего долину. Там, меж деревьев, и притаились призывающие маги. И в эти самые мгновенья они отдавали всю накопленную за долгое время силу Великого Дня, не жалея себя и не рассчитывая, что смогут вмешаться в ход этого сражения во второй раз. Ибо получили приказ не размениваться на птиц Бриангла и даже пиргусов, а дотянуться, пусть и иссушив свои запасы до капли, до самой Сферы Гветриха.

Среди раиджангских всадников раздались неподдельные крики ужаса, когда вокруг них, а то и прямо посреди отрядов, стали возникать в воздухе едва заметные сгустки пурпурного тумана. Сущности третьей Мировой Сферы не отличались грозным видом, но мощь их была немыслимой. Клочки полупрозрачной дымки с жадностью овивали людей и их скакунов. Всадники один за одним падали на землю с вытаращенными налитыми кровью глазами, высунутыми языками и мертвенно белой кожей, сквозь которую отчётливо проступал ветвистый рисунок вен. Безымянные сущности Сферы Гветриха пугающе быстро высасывали из любых теплокровных все жизненные силы, и не было пределов их жажде. Тесное для тысяч конных пространство перед кромкой леса наполнилось душераздирающими криками боли и ужаса. Обычные воины ничего не могли противопоставить этим призрачным бесформенным бестиям. Они лишь пытались спастись, ускакать, укрыться, побросав бесполезные в такой толчее копья и слепо отмахиваясь от пурпурного тумана выдернутыми из ножен короткими мечами.

Разрозненные десятки верховых атакующих и сдерживающих магов, неизменно сопровождающих атаки кавалерии, силились рассечь и сжечь кровожадные бестелесые сгустки светом Дня. Но это было невероятно трудной задачей: обитатели Сферы Гветриха славились потрясающей живучестью. Они не имели жизненно важных органов, которые можно было бы поразить, а клочки тумана, которые удавалось отсечь, быстро восполнялись по мере выкачивания сил из новых теплокровных жертв. Убить кого-то из таких тварей можно было или испепелив полностью, или порвав на очень мелкие ошмётки. И для того, и для другого нужно было невероятно много сил, а согласовать свои действия риаджангским магам сейчас мешали сутолока и боязнь поразить своих же в этой самой сутолоке.

Сущности из Сферы Гветриха слыли настоящим кошмаром для всех армий Накельты. Благо, призывали их редко — это было очень трудно для магов, которые потом вынуждены были восстанавливать силы по несколько недель, а то и месяцев. Естественно, призвав и продержав в этом мире хотя бы одну из таких тварей некоторое время, призыватели уже и думать не могли о том, чтобы дальше участвовать в битве. Потому-то командующие обычно предпочитали довольствоваться птицами Бриангла, а при особо удачном ходе сражения — пиргусами. Но сейчас Героску нужно было нечто особенное, чтобы вывести врага из равновесия, поколебать его уверенность в собственном превосходстве. И старый магвой сделал ставку на один единственный призыв.

Сейчас он радовался, видя, что тактика себя оправдывает: отряду мастера Рифажа из почти пяти сотен призывателей, тщательно оберегавшихся в минувших битвах, удалось затянуть в Накельту явно больше двухсот сущностей третьей Сферы. И те, непрестанно кружа над обезумевшей риаджангской конницей, выкашивали всадников целыми рядами. Но Старший мастер знал, что долго это не продлится: во-первых, поборов ошеломление, командующие ударной кавалерией начали разводить свои тысячи всадников в разные стороны и поворачивать их для атаки в тыл основным мадженским силам, во-вторых, призывающие явно стали терять последние силы — то и дело некоторые сущности просто исчезали, освобождаясь от связавшей их воли и возвращаясь восвояси.

Настал черёд стрелков, которые и до того потрудились изрядно, вступить в схватку ещё активнее. Героск отдал приказ, и сотни лучников, укрытые на флангах позади копейщиков, послали тучу смертоносных стрел в приближающихся к ним сзади всадников. Воздух наполнился резкими хлопками тетив и свистом стрел. Некоторые линии стрелков били прямо шилообразными наконечниками, прошибая кавалерийские доспехи, другие — навесом посылали срезни, валившие коней и создававшие тем самым заторы. А когда конница подобралась к стрелкам опасно близко, они, повинуясь новой команде, бросились врассыпную, стремясь как можно скорее оказаться подальше. Навстречу риаджангцам, обезумевшим от преследования туманных тварей и непрестанного ливня стрел, прянули стройные ряды катафрактариев, часть которых Героск развернул для удара назад. Конные стены сшиблись, и остатки риаджангской кавалерии снова оказались меж двух огней, ведь сзади всё ещё собирали жатву смерти гости из Сферы Гветриха, хоть и осталось их уже совсем мало.

Чтобы не дать опомниться Баренсию, пославшему в бой вторую, надо полагать — резервную, волну ударной конницы, Героск дал приказ к атаке катафрактариям, прикрывающим слабый левый фланг. Они устремились вперёд, и часть надвигающейся конницы противника предсказуемо пошла на перехват. Две конные волны сошлись ближе к центру поля, засверкали яркие лучи света, слетающие с клинков атакующих магов, бурлящим водоворотом железа и плоти вскипела битва.

Правый фланг мадженской обороны принял удар оставшейся части атакующей прямо риаджангской кавалерии. Копьеносцы пригнулись, закрываясь прямоугольными щитами и выставив вперёд подпираемые ногами копья. Над полем раздался оглушительный треск и скрежет, крики боли потонули в отчаянном ржании гибнущих коней. Несколько рядов копейщиков были сметены в мгновенье ока, но основная оборона устояла. Конница увязла между отрядами первой и второй линии, завязался плотный бой. В дело вступили отряды тригров, которых на правом фланге, хвала Великому Дню, вполне хватало.