Алексей Головин - Стезёю вечного Заката

Героск окинул взглядом всю панораму великой битвы.

Окружённая в тылу мадженцев вражеская конница была почти разгромлена. Катафрактарии уверенно оттесняли её к лесу. Риаджангцы падали с коней, ибо те наталкивались на горы трупов, громоздящиеся позади после свирепого пиршества тварей Гветриха. Отступающие отряды давили своих же, поскольку им просто некуда было деться. Несколько сотен смогли уйти в лес. Старший мастер мысленно вздохнул и пожелал удачи мастеру Рифажу и его призывателям: оставалось надеяться, что у них достало сил разбежаться и спрятаться до того, как в под сень деревьев ворвались разъярённые всадники, отступающие куда глаза глядят.

Конная круговерть правее середины огромного поля продолжалась: мадженские и риаджангские всадники гибли сотнями, но не ослабляли взаимный натиск. Взять верх не удавалось пока никому. Героск понимал, что риаджангские командующие просто в бешенстве от того, что он сотворил с первой волной их кавалерии. А потому ожидал, что приказ к наступлению тяжёлой пехоты не заставит себя ждать. Он оказался прав: вот, ровные цепи щитов на другой стороне поля пришли в согласованное движение, живая стена пошла вперёд, сверкая шипообразными умбонами и острыми навершиями копий. Вражеской пехоты было больше, а дружинники Риаджанга в плотном бою исключительно свирепы и смертоносны… Героск понимал, что долго радоваться первому успеху не стоит. Теперь предстоял основной этап, на котором очень многое будет зависеть от манёвров пехоты.

И ещё от того, удастся ли остановить первый натиск новых сил, спешащих вступить в бой.

Старший мастер повернул голову влево, туда, где над землёю возник, затмевая синеву небес, огромный чёрный круг. Из него, как из омута, тихо полились в долину сначала конные, затем и пешие тысячи угрюмых воинов в угольного цвета доспехах. Воинство Ночи, ведомое Мохрибом Ашуром, явилось, чтобы сказать своё весомое слово в этом сражении.

Никогда прежде Зоклас не ощущал силы Заката с такой остротой, с таким слиянием , будто они стали его второй кожей. В голове мага, казалось, вообще не осталось обычных человеческих мыслей. Он чувствовал себя ветром, небом, облаками, одушевлённым потоком эманаций закатных сил. А вокруг царил Мрак…

Да, именно так, с большой буквы. Ибо это была стихия, и олицетворял её Шорх. Зоклас настолько тесно сцепился с ним своим духом, всей своей сутью, что прозрел главную тайну, хранимую Гасителем. И ещё раз убедился, насколько важно противостоять этому провозвестнику вечного Мрака. Гармония Теней… Значит, об этой, четвёртой (а быть может, первой?) древней стихии говорил в своём пророчестве Трильбар. Не Великая Ночь, но бесконечный Мрак ожидал Накельту в случае полной победы Шорха. И День уже бессилен был как-либо этому помешать. Лишь Закат, остановивший пришествие новой Эпохи, мог совладать с мрачным будущим. Только бы хватило на это сил у его адепта! Последнего адепта…

Вот какое желание заполняло собою разум и душу Зокласа, неистово атакующего Шорха. Поле вокруг двух сошедшихся в последней схватке магов стремительно меняло свой облик. Сгорели, осыпались пеплом и прахом буйные травы, испарилась вода маленького ручья, засыпалось землёю его устье, и даже облака в бездонной синеве, казалось, почернели от непрестанных выбросов глубокой темноты. Под ногами кружащих друг напротив друга противников хрустела запёкшаяся корка, в которую обратился некогда пронизанный живыми корнями дёрн.

Зокласа окутывала радужная сфера из глубочайших цветов и оттенков Заката. Вокруг Шорха вилось постоянно меняющее очертания бесформенное облако тьмы. Маги осыпали друг друга смертельными выплесками сил, но защита гасила всё. Зоклас удивил противника, применив свою новую технику «щит-копьё»: хлестнувшее его сферу лезвие тьмы вдруг влилось в хоровод закатных огней, пролетело за спиною мага и ударило в самого Шорха, соединившись с ярким огненным языком. Мрак, овивающий Гасителя, вобрал этот выплеск в себя, но Шорх отлетел, упав на спину. Он тут же вскочил, и стал осторожнее. Последующие выплески тьмы стали тоньше, шли по касательной или неожиданно меняли направление, усложняя Зокласу задачу уловить их.

— Попробуем так! — странно вибрирующим голосом крикнул Шорх и прыгнул на врага, вскинув меч.

Защитная сфера Зокласа и тёмное облако Гасителя столкнулись, во все стороны ударила волна неконтролируемых сил, взбивая в воздух целые фонтаны земли. Силы Заката и Мрака проникли друг в друга, слились, образуя будто туманную взвесь, пелену, в которой встретились два клинка. Изогнутое лезвие с мерцающими красными узорами и прямой, как луч света, клинок, окутанный свечением Заката, яростно сшиблись, сыпля искрами. Ещё и ещё раз. Зоклас чуть отступил под напором Шорха, думая, прежде всего, о защите. Как ни крути, а Гаситель — опытный форл-мейстер, фехтовал лучше бывшего магвоя, утратившего былую скорость реакций. К тому же, взаимное наложение двух магических защит — туманная розово-чёрная пелена, в которой вынуждены были кружить поединщики, — серьёзно затормаживало движения. Так что сеча на мечах была сейчас явно не лучшим для Зокласа вариантом. Маг Заката прикидывал, как бы грамотно разорвать дистанцию и вновь перейти к чисто магической схватке. Но под сыплющимся градом расчётливых ударов сделать это было непросто.

Поняв, что некоторое время придётся выдерживать предложенный ближний бой, Зоклас попытался пустить в ход другие уловки, придуманные и благополучно опробованные на полянке близ домика Эль-Ифарха. Жёстко парируя, а иногда сбивая веерной защитой удары Шорха, маг обратился к тонким закатным силам, протолкнул их сквозь слои мрака к самому телу Гасителя и начал уже знакомое магическое действие.

Когда Шорх ощутил жжение кожи возле рта, носа и глаз, он понял, что Зоклас пытается достать его необычным способом. Дышать стало труднее, приходилось с хрипом проталкивать в носоглотку воздух, глаза заслезились, потом, наоборот, высохли до болезненных ощущений, веки сами собой стали опускаться, чтобы защитить их от жара. Зоклас впервые с начала поединка контратаковал, попытался провести удар сначала в плечо, потом в бедро и, неожиданно, в правую стопу. Гаситель отпрыгнул, моргнул, а противник тем временем развил успех и сделал длинный выпад, достав самым остриём кисть его руки, сжимающей рукоять меча. Шорх в последнее мгновенье отдёрнул руку и перекувыркнулся через спину назад, предпочтя отступить. Резкая боль пронзила пальцы. Взглянув на кисть, Шорх увидел, что его мизинец почти перерезан и едва висит на повреждённой кости. Из безымянного пальца тоже сочилась кровь, но, хвала Мраку, он сгибался и разгибался нормально.