Роджер Желязны - Колесо Фортуны

Многие из нас обходились простейшими программами, не слишком полагаясь на изощренные дискеты «Нинтендо-Рембо».

У коммерческих пакетов было более высокое качество контрольного уровня, но они вызывали массу проблем. Как и в случае с игровыми программами, поняв, как компьютер реагирует на ваше конкретное движение, вы можете его обмануть. Разумеется, всевозможные уловки и ловушки срабатывают, только если вы достаточно проворны, и многие программы быстро приспосабливаются к ним. «Ката-Перфект», например, была почти достаточно быстра, чтобы побить меня. Ранняя версия «Карнадж-Мастера» доставила мне несколько неприятных минут, а про «КМЗК» знатоки и вовсе говорили с восторгом.

— Пожалуй, стоит испытать ее. Удалось ли им решить проблему компрессии для версии «бета»?

Поскольку дискеты интерпретируют движения лишь в плане атаки, все боевые программы должны применяться осознанно, иначе пользователь будет атаковать все, что попадается ему на глаза. Время, которое требуется для освоения системы, заполняется отвлекающим окошком.

— Не думаю, но декомпрессия занимает всего полсекунды.

— Значит, мне предстоит за эти полсекунды нокаутировать Гренделя.

Джерри покачал головой и надвинул на глаза бейсбольную шапочку с эмблемой «Санс».

— Я не буду ставить против тебя. В конце концов, какие у тебя были шансы вывезти ребенка из Китая? Один к миллиарду? Удачи тебе.

— Прибереги свое везение для «Санс».

Гоняя по городу, я пришел к выводу, что дополнительная толика везения была бы для «Санс» весьма кстати. Начали мы очень скверно, а у Брэдли это было, кажется, наихудшее начало за последний год. В конце первого тайма его подрезали во время схватки за мяч. Когда наказания не последовало, он вслух выругал рефери, заработав формальный штраф, в результате чего «Сиэтл» к концу тайма обходил нас на двенадцать очков. Второй тайм пошел лучше — как обычно, штраф подстегнул Брэдли, — и я включил маленькие радионаушники, чтобы следить за игрой, направляясь в бункер ВАС.

Я припарковал свой разбитый «Форд-Атлас 4x4» в квартале от здания Индейской Школы, в которой обосновался штаб ВАС. Старое кирпичное здание напоминало строения из бурого камня, распространенные в Фениксе. Если не считать черно-красно-белой вывески рядом с дверью, дом выглядел весьма неприметно — так и хотелось раскрасить его из баллончика.

Два скинхеда обшарили меня, прежде чем проводить наверх в офисные апартаменты. Они с презрением посмотрели на маленький наушник у меня — в ухе — не столько потому, что он был дешевый, сколько потому, что сделан на «Мацубиси», — но оставили это без комментариев. Один из пацанов ткнул меня прикладом своего духового ружья, когда я приостановился, чтобы послушать Марджери, которая описывала, как Брэдли прорывается через линию и кладет мяч в корзину. Это дало «Фениксу» пять очков и увеличило мои шансы на успех.

Описывая офис, куда меня привели, как апартаменты, я несколько преувеличил, поскольку в комнате едва помещались три стола да уйма книжных полок, и вся мебель выглядела хуже моего «Атласа». Все было выкрашено в серый цвет — думаю, это была краска, оставшаяся от ремонта стен, — и это делало телевизор, нацистский флаг и портрет Гитлера тремя яркими пятнами в комнате.

Сами Генчи выглядели под стать комнате. Фостер казался изможденным и полумертвым, что соответствовало слухам об обнаруженном у него раке печени. Грендель был весь в черном, от горла до сапог «Док Мартен», а борода и шапка волос придавали его облику нечто львиное. Вольфганг казался более молодой и стройной версией отца — только волосы, все дальше отступающие от лба, портили тот сильный образ, который он пытался копировать.

Фостер слегка приподнялся в кресле и прокаркал:

— Киллиан Слоун, если не ошибаюсь?

Я кивнул.

— Хочу сделать вам предложение.

Вольфганг направил пульт дистанционного управления на 47-дюймовый монитор «Куртис Матис Спарк-Фреско», показывавший игру.

— Бойтесь данайцев, дары приносящих.

Грендель засмеялся над его замечанием, но его смех был больше похож на звук, издаваемый гризли, который пытается откашлять металлическую мочалку. Когда я вошел, он встал с места и занял такую позицию, чтобы отец одновременно видел и его, и меня. Он поднял руку и постучал себя по голове за правым ухом, давая мне знать, что дискета у него подсоединена и он готов к бою. Предупреждение, в котором я не нуждался, но которое тем не менее оценил.

Я всем своим видом показал, что игнорирую Гренделя.

— Вы сделали несколько ставок против «Санс» на эту игру. Вы делали их в «Качине» в течение пяти дней, используя семь подставных лиц. Если «Санс» проиграет, вы рассчитываете получить 500 тысяч долларов. Короче, я предлагаю 250 тысяч — ваши ставки плюс приличные проценты — в обмен на букмекерские билеты.

Вольфганг покачал головой.

— Мы в сорока минутах от выигрыша в 500 тысяч. Зачем нам менять это на то, что ты предлагаешь?

Я посмотрел на Фостера.

— Твои мальчики действительно так глупы? Всю жизнь ты вопишь о заговорах и не видишь, что происходит под носом?

Глаза Фостера были полузакрыты, поэтому я переключился на Вольфганга.

— Это профессиональный спорт. Реклама на игре стоит полмиллиона за тридцать секунд. — Я постучал по наушнику. — На местном радио минута стоит 10 косых. Только на одной этой передаче они загребут больше, чем весь ваш выигрыш. Если же игра транслируется по всему миру, то количество аккумулируемых здесь денег возрастает многократно.

— Вот мы и хотим получить свою долю от этого. — Он воинственно выпятил нижнюю губу, но я заметил облачко сомнения, затуманившее его глаза.

— Но вы все равно проиграете. Где можно заработать больше — на пятисерийной игре или на шестисерийной?

Вольфганг подозрительно прищурился.

— О чем это ты?

— Я говорю, что все схвачено. «Сиэтл» эту игру сдаст. Все об этом знают. Как вы думаете, почему навахо разрешили вам сделать эти ставки? Они знали, что должно произойти, еще до жеребьевки. Вас надули.

Грендель мрачно кивнул.

— Масс-медиа контролируют евреи.

Я пропустил его ремарку мимо ушей.

— Вас облапошили еще прежде, чем вы ушли из казино. Я предлагаю вам шанс отыграться.

— Но почему? — Фостер поднял голову. — Ты нас не очень-то любишь.

— Мои основания вас не касаются.

— Но я должен их знать или сделка не состоится.

Я заколебался, и Вольфганг вновь включил звук телевизора.

— Начинается вторая половина игры. У тебя мало времени, Слоун.

Я пожал плечами и повернулся к двери.

— Хотите проиграть — дело ваше. Я предупреждал.

Фостер поднял руку.

— Я верю тебе и возьму твои деньги. Мне только интересно, что заставило человека вроде тебя прийти к нам.