Денис Жмыхов - Дэнилидиса - непутёвый герой

Гримир вновь глубоко затянулся. Помолчал, явно собираясь с мыслями:

- Нас не трогали, когда мы с ходу проскочили речушку быструю и ледяную настолько, что отмирали конечности... Взобрались на отвесный скалистый берег, потом, не переводя дыхания и не отряхиваясь, мы перебежали открытое пространство перед лесом и, не сбавляя скорости, ворвались в этот лес....

Секундное замешательство:

- И вот тут-то эти песнопевцы тонкомордые засыпали нас ливнем стрел. Стреляли из-за каждого дерева, из-за каждого куста, даже сверху и, казалось, из-под земли. Пока мы сплотились в кольцо, пока выдвинулись щитами, пока перестроились арбалетные расчеты и, дали наконец-то ответный залп, от наших двух рот осталось чутка больше половины.

На этом месте Гримир жестко и одновременно злорадно усмехнулся, недобро щерясь щербатыми зубами:

- Тут мы показали, что недаром проливали кровавый пот и черные слезы почти на всех континентах Тархзгала.

И, видя моё удивленное лицо, он быстро пояснил:

- Так мой народ называет этот мир Средьмирья, который при Дворе Императора именуют на благозвучный лад - Эрвиал. - Тут же, без всякого перехода, он вернулся к своему повествованию:

- Наши арбалетчики брали упреждение и давали залп за залпом тяжелыми штурмовыми восьмигранными болтами. И, хоть и несли потери, но всё же заставили замолкнуть эльфийские луки, и рассеяли этих лесных оборванцев. Всё бы хорошо, но пока мы занимались этими тонкошеими, к нам почти вплотную подобрались вооруженные до зубов воины противника.... Первой волной шла на нас ощетинившаяся длинными копьями стена цельнокованых в человеческий, что побольше гномьего, рост щитов. Ох, умылись мы тогда кровушкой... Продирались буквально на зубах, осыпаемые стрелами и дротиками, пронзаемые копьями, сбиваемые топорами, от удара которых порой раскалывался даже гномий доспех. Мы сбились клином и прошли по телам друзей и врагов. Пал в том лесу Деригор - командир, шедшей вместе с нашей, роты. От нас осталось едва ли четвертая часть, когда достигли окраины и уже вышли на простор... И когда наконец-то подоспела славная кавалерия...

Я сидел, завороженный простым и в то же время красочным и захватывающим рассказом, боясь даже слишком громко затянуться из тлеющей трубки. Гримир секунду помолчал, затем, нарочито кряхтя, поднялся и уже с прежней бравадой произнес:

- Ох, и порезвились мы тогда! От славного городишки камня на камне не оставили! А королька тавойного мы, наемники, в цепях привели! Вот тогда-то мы и сошлись с Торгвином - двадцать с малым годков назад. Потом уж к нам Дрольд прибился... Когда, помнится, мы Фаградские Гавани брали.

- Кто чего там брал? - Неожиданно раздался знакомый насмешливый голос и из-за дуба вынырнул, широко ухмыляясь, Дрольд. - Неужто про славные и веселые времена вспомнил, пенек замшелый?

И, не переставая ухмыляться, он бросил к костру двух крупных подстреленных зайцев.

- Да уж. - Также с насмешкой откликнулся гном. - Вот только вспоминал, как ты, охламон, тогда еще безусый, драпал что есть духу от безобидных южников!

- Ничего себе! Безобидных! - С возмущением в голосе прокричал Дрольд. - Десяток крепких головорезов увешанных железом по самое не балуй! И я - юн да неопытен. Я ж в разведку ходил, с собой только ножичек прихватил, чтоб быстрей и сподручней значит....

- Разведчик, идрить его через дышло! - Загоготал Гримир. - Уж пришлось нам тогда свой секрет обнаружить! Чуть всю операцию не запорол - герой недоделанный!

- Ладно, скажешь тоже. - Буркнул Дрольд, чрезмерно деловито склонившись над подстреленной дичью.

Гном еще какое-то время подшучивал над хмурым следопытом, который лишь вяло огрызался, остервенело разделывая заячью тушку. Я, помаявшись угрызениями наглой совести, принялся за второго зайчика.

До того момента мне ни разу не приходилось потрошить невинно убиенную дичь. Но, вооружившись девизом "Всё в первый раз", я принялся за дело.

Минут десять я молча и добросовестно издевался над тушкой и собой, сдирая тугую шкуру с клочковатым грязным мехом, но всё же не выдержал и решил вернуть разговор в интересовавшее меня русло.

- Так это.... Гримир! Что ты там про "сероплащных ухарей" говорил? - Как можно непринужденнее поинтересовался я, сумев вклиниться в редкое затишье между смехом и подколами.

Гном оборвал, хотевшую уж было сорваться с языка очередную колкую тираду, и удивленно воззрился на меня.

- А что я говорил? - Немного глуповато переспросил он.

- Ну что под сероплащниками ходили, грязь там какую-то разгребали. - Всё более невинно изрекал я, делая очередной уродливо-толстый надрез между жилами и шкуркой и пытаясь не так сильно измазаться в крови.

- Ааа... - Протянул он. - Ты про это. Ну, было дело. Было...

- Было-было. - Хмуро поддакнул Дрольд. И, кинув быстрый взгляд на непривычно нешумного гнома, добавил:

- Рассказывай давай, раз начал. Думаю, от Илидиса не стоит это скрывать, а ему так это даже и на пользу будет.

- Не учи свинью грязь разводить... - огрызнулся Гримир. - Я тоже так думаю.

Он хмуро набил трубку и также хмуро ее раскурил, глядя куда-то в сторону. Пыхнув пару раз серым облачком, Гримир начал свой рассказ:

- Вообще-то, то, что я сейчас поведаю, является что-то вроде тайны и разглашению не очень-то... эээ... подлежит. Но, если уж начали, то, в самом деле - чего кокетку из себя строить? Да и времени ужо изрядно прошло.... Да и не питаю я к этим ухарям особо теплых чуйств...

Тут он вновь глубоко затянулся, чуть подождал и выдохнул очередное серое рванное облачко - никаких колец и изысканных сплетенных миражей. Продолжил:

- Из Наемных Рот сероплащники эти выбирают лучших... Ну или наиболее удачливых. В общем, тех, кто прошел всю погань войны - от начала... От начала, а конца этому не видать, пока живой. Под Хротбургом нас тогда с Торгвином и заприметили. Не сразу, конечно. Поначалу присматривались, принюхивались, а потом, где-то годика через три-четыре, когда мы с Торгвином ужо вместе промышляли, в Роте Ильмана, пригласили нас на задушевную беседу за кружечкой травяного настою....

Гримир вдруг скривился и даже сплюнул с досады - и не понять было, то ли это от морального неудовлетворения, то ли от того, что пришлось ему, превозмогая себя, глотать в тот злосчастный день горячий травяной отвар, а не единственно-нормальный напиток всех времен и народов.

- Мы тогда аккурат под Южгородом стояли, - вспоминал гном, периодически попыхивая трубкой, - что на юго-западной границе. Нашу полусотню отдыхать направили после месячного патрулирования, а я уже умудрился в ту пору десятником ходить. Ну расположились мы, значит, на постой и только-только второй кувшин начали, как забегает парнишка-посыльный и ну звать куда-то, да еще так настырно. В общем, поперлись мы - пять душ, куда звали. А там сидит такой цепкий ухарь, глаза - ну чисто сталь и сам весь словно из гранита, а уж сила в нем чувствовалась. Таких, ни запугать, ни сломать, сами кого хошш в каленую стружку свернут. Даже я оторопел. А он усадил нас и давай рассказывать про нашу жизнь, про наше прошлое, про наши подвиги и наши грешки. Бумажки показывал, где черным по белому всё расписано было. И так невзначай намекнул, что мы, мол, лучшие из лучших и как он нас всех тут уважает. Ну, так уважает, что аж веревочки на всех припас и воооон там колышки свежеструганные лежат.