Николай Романов - Рассвет

Рассказывающий Джего был, совсем как невинный маленький ребенок, которого все понапрасну обижали.

— Что их тоже…!? Оприходовал «красноперых», как и энту лярву!? — Обозленный Сакар уже понял, что его любимый племяш плавал в яме с дерьмом по самые уши и лишь отфыркивался, ища, где же край бездонной ямы. Он лихорадочно искал выход для племянника из этой, сложившейся смертельно опасной ситуации.

Простодушный Джего осмелился возразить дяде:

— Да не оприходовал, я им тоже приложил маленько и выскользнул из опочивальни, а там еще «красноперые петухи» были, насилу вырвался от них! Чо пристали то ко мне!?

Восхищенный Ногард лишь повертел головой:

— Я думал, я герой с «красноперыми» вязаться. Твой племянник, мало того, что с «красноперыми» сцепился, казначею самому навалял, да еще в придачу и его жену отодрал!

Искреннему восторгу Ногарда не было предела.

— Молодец у тебя родич, так и надо — похвалил он подавленного Сакара.

Сакар не обратил внимания на похвалу, потерянно молчал.

Дэггат внезапно предложил:

— А, д-да-авай его к нам! Дерется он хо-о-рошо, «па-а-авлинам», вон н-а-авалял!

Все сразу замолчали осмысливая сказанное Дэггатом. Сразу посветлевший Сакар, схватил Тидера за руку и сказал ему:

— Тидер, Молчун то дело сказал, пока Игра будет идти, никто с ним связываться не будет! Себе дороже, наперекор Триады пойти!

Ты сам знаешь, «красноперым» навалять не просто. Я сам с Дэггатом его натаскивал, не сомневайся!

Тидер, посмотрел на Джего и сомнением в голосе сказал:

— Ну, не знаю, ведь решает все Кер!

Ногард, которому тоже глянулся парнишка, угостивший пряниками «красноперых», сломавшим ему армейскую карьеру, предложил:

— Чего тянуть, надо идти в особняк, пока за Джего, сюда «павлины» не заявились!

Они гурьбой двинулись к выходу, где за соседним столом началась драка. Мимо них, к месту стычки, ринулся Нерогд, несясь как ошалевший тур.

Юнний едва приоткрыл туго открывающуюся калитку, врезанную в громадных воротах, и зашел внутрь, на территорию «Рогатого петуха».

Основное здание постоялого двора было приземистой и длинной двухэтажной постройкой, сложенной из желтоватого камня, мелкими отдушинами и длинными узкими окнами с мутным стеклом, подобно бойницам, через которые пробивался дневной свет, с трудом освещая помещение.

Сверху, на крыше, была непонятная фигура, видимо представляя из себя, неказисто вырезанного из дерева конька, в котором лишь при изрядной толике воображения, можно было угадать некое подобие петуха.

Это и был постоялый двор «Рогатый петух», если вы захотите остановиться в нем и будете искать его, он находится за каменным мостом слева, на Недлинной улице. Это совсем рядом с Болотной площадью, не доходя до нее всего пару сотен шагов.

В нем любили останавливаться путешественники, всевозможные торговцы и пилигримы Солнца, со своим скотом. Здесь за весьма умеренную плату можно было оставить в стойле лошадь, верблюда, мула, тяглового тура.

Здесь же располагалась небольшая лавочка кожевника Тумаша Уголька, он мог постояльцам, вернее их скотине починить упряжь. Работа у него была отменная, но дороговата, но не надо забывать, что это была Морита, да и значительную часть своих доходов он отдавал Фесебу, динату Народных гвардейцев — «красноперых».

Кожевнику Тумашу и так нелегко далось разрешение для работы на этом месте. Несколько дней стояния в длинных очередях городской ратуши, суета чинодралов, преисполненных значимости от занимаемых ими должностей. Все это стоило два двойных серебряных денария в бездонный кошель чиновника, и он милостиво дозволил ему открыть доходное место в «Рогатом петухе».

На Юнния сразу же обрушился дух постоялого двора. Он чуть поморщился, от непривычного для его обоняния горожанина, дивного запаха «Скотного двора».

На него с укором смотрел старый мерин, лениво и с натугой отгоняя своим облезавшим хвостом, жирных мух, сидевших на его ребрах, выпирающих через потертую упряжью, кожу.

— Да, Боец, давно тебя пора на скотобойню отправить, совсем дряхлый стал! Глядишь, несколько жалких медях, можно было бы выручить и за твою жалкую шкуру! — Сказал похожий на свинью раввенец, похлопывая клячу по облезшей гриве.

Да тебя самого пора на бойню, только отличие от свиньи, что стоишь на двух ногах, вместо четырех. Отожрался, совсем, как хряк стал — неприязненно подумал про него Юнний.

Подойдя к нему, он спросил его вдруг, глядя в заплывшие жиром глаза:

— Любезный, не подскажете, где можно найти одного из постояльцев «Рогатого петуха»?

Извините, что я не знаю вашего имени, почтенный!?

Польщенный вежливым обращением раввенец, довольно хрюкнул:

— Орруэл Визгун! Бабка моя родом была с Железного Острова, вот и дала мне такое странное имя! Если вам надо куда- либо в этом великом городе, мои коляски, запряженные лучшими лошадьми, доставят вас, куда будет угодно!

Юнний, являя собой образец изысканности, церемонно ответствовал:

— Возможно, я и воспользуюсь вашими услугами, но прежде всего мне надо найти одного из постояльцев, сего дивного заведения?

— Ну, внутри хозяин постоялого двора, вы сразу увидите его. Это загорец Керим, очень состоятельный человек и честный к тому же!

Ага, честный, подумал про себя Юнний. В Морите, это такое же чудо, как невесть откуда взявшийся, журчащий драгоценной влагой ручей, в засушливой пустыне Синда.

Проходя мимо него, он в свою очередь, любезно поблагодарил его:

— Спасибо, уважаемый Орруэл, пусть Солнце вечно озаряет тебя, твое благосостояние и твоего коня, приносящего тебе баснословное богатство!

Визгун смотрел на него поросячьими глазками, с трудом соображая, что же ему сказал этот плечистый верзила.

— Как-как говорите, зовут вашего славного скакуна!?

Свиноподобный владелец клячи сперва даже не понял, про какого такого скакуна его спрашивают. Наконец, догадавшись, он оторопело сказал, разглядывая едва стоявшего на ногах облезшего коня:

— Боец.

Задержавшийся Юнний согласно закивал головой:

— Достойное имя, для него, достойное. Он, конечно, староват для скачек, но жеребят делает, наверное, как молодой!?

И где же, Вы, приобрели потомка, прославленных скакунов эмирата Таньшаня?

Такой круп и высокий изгиб шеи, свойственен только скакунам конюшни Эмира Таньшаня. Наверное, в качестве военного трофея Раввене достался?

Визгун оторопело смотрел на свою клячу, которую он собирался, только что отдать на бойню. Он уже и не помнил, как она досталась ему. В самом деле, с кобылами Боец, вроде, при его памяти и не сходился. Неужели этот учтивый здоровяк прав и невольно открыл ему глаза на родословную Бойца, от жадности и близости невероятной удачи, у него даже сперло дыхание.