Николай Романов - Рассвет

Подставив заранее заготовленную чурку под повозку, Дейван заметил в конце проулка двух синих стражников с факелами, осторожно подсвечивающих себе дорогу.

— Юнний, кто тя за язык дергал, накаркал ты на наши головы. Если чего, у нас колесо соскочило, давай убалтывай их, нельзя мне никак светится.

Не так уж много владельцев диких котов в Морите. Нельзя, чтобы они Тишу увидали, иначе весь наш замысел насмарку пойдет!

Он взял колесо и начал якобы прилаживать его к повозке, затем наклонил голову и полез под телегу, уходя от взора приближающихся «синяков».

Юнний широко улыбнулся подошедшим стражникам, как будто увидел своих лучших друзей, случайно встреченных им в этой темной улочке:

— Озари вас Солнце, защитники правопорядка! Не поможете нам, колесо вот соскочило.

Худощавый «синяк» скривился, словно, только что сжевал горсть горькой рябины:

— Это не наш участок, мы тут случайно оказались. Здесь, вообще-то, никогда патрулей и не бывает.

Его товарищ оказался более отзывчивый или более любознательный и, оглядывая повозку, спросил заинтересованно:

— А, вы, что здесь делаете, может, мед везете или солонину там!? Что в повозке?

Верзила придурковато ухмыльнулся им и сплюнул:

— Да какой там мед, древесный уголь везем!

Юнний в подтверждение своих слов, тряхнул корзиной, подняв облачко угольной пыли.

Стражники, сразу потеряв интерес к ним, тотчас поскучнели. Юннию, вне всякого сомнения, понятно было их горячее желание помочь им, да еще вдобавок, вымазаться в угольной пыли и быть такими же чумазыми, как и они.

Юнния взяло зло. Синяя стража могла бы помочь им, независимо от их положения в обществе и благосостояния. Он не замедлил съязвить:

— Хорошая у Вас служба, ребята! Возьмете меня к себе в Корпус, простым стражником!?

— Еще чего, давай работай, углежог! Товарищу, вон своему помоги, колесо приладить! — довольно оскалился худощавый стражник, радуясь, как ему казалось, удачной шутке.

Они заторопились и пошли дальше, спеша выйти, пока окончательно не стемнело.

Худощавый «синяк» выговаривал своему товарищу:

— Укуси тебя жаба, Трегуб! Вперлись в этот переулок, дорогу срезали, называется!

— Да, ладно, ладно. Скажем декарху, было подозрение на наличие дурь — травы у задержанных, опрашивали их!

Дейван кряхтя проворчал, вылезая из-под повозки:

— Юнний, ты что, уболтать их до смерти хотел, что — ли!?

Он озабоченно посмотрел вслед уходящим «синякам»:

— Хреново, что попались им, обязательно припомнят ведь нас!

Они принялись издалека оглядывать добротный дом укргурского торгаша.

Немного странно было видеть столь добротный дом по соседству с большинством пустовавших домов. Судя по надписям, нацарапанных на заборах, большинство соседних домов сдавались внаем.

Юнний первым нарушил затянувшееся молчание:

— Ну, и как мы выманим их!? Что-то не торопятся они к Саю Альверу в гости!?

Дейван нагнулся и подобрал каменюку. Взвесив ее в руке, он примерился и, метнув ее, разбил один из двух масляных фонарей, освещавших ворота.

Он, заплетающимся языком, изображая заплутавшего пьянчугу, проорал во все горло:

— «Конопасы», вон из Мориты, понаехали тут! Раввенцам из-за вас житья нет в столице!

Дейван запустил второй камень, но на этот раз промахнулся. Он подошел к воротам и, взявшись за висевшее на них медное, позеленевшее кольцо, принялся молотить им.

Юнний испуганно прошипел:

— Да они счас «синяков» вызовут! Нас и повяжут, за нарушение общественного порядка!

— Не должны, у степняков свой интерес к Саю есть! Да и у стражи, сразу вопросы возникнут к ним! Я думаю, сейчас нас прирежут, а мертвые тела в канаву, подальше отсюда!

— Чьи тела!?

— Чьи-чьи, наши конечно! Да что они там так долго!?

Появившуюся было надежду раввенца, что укргуров здесь нет, развеял грохот засова, запиравшего ворота изнутри.

Дейван шустро отбежал к повозке, возле которой стоял Юнний и, открыв щеколду на будке дикого кота, приготовил заранее взведенные арбалеты.

Дверь отворилась, и оттуда выскочило трое степняков:

— А ну геть звидсыля, злодюги!

— Сам ты геть! — Это уже Юнний догадался вступить в перепалку.

На шум назревавшей стычки, высунулись еще два степняка. Они осторожно посмотрели по сторонам, явно опасаясь не двух случайно забредших сюда, подвыпивших раввенцев.

Эти два «свиноеда» грозили сорвать их дальнейшие намерения на этот вечер. Да еще, куда — то, этот Оставар подевался.

Не теряя времени, Дейван метнулся к повозке и, выхватив заранее взведенный арбалет, навел его на степняка и выстрелил.

Кучка укргуров, непонимающе смотрела на своего сородича, осевшего на землю с оперением короткой толстой стрелы, торчавшей у него из груди.

Взревев, они гурьбой бросились вперед на Дейвана, выхватившего свой хитроумный тесак на древке.

Юнний тоже выстрелил в толпу набегавших вояк и, каким-то чудом для них, он умудрился промахнуться.

Дейван с размаху ударил по большой дуге, сверху вниз, ближайшего к нему степняка. Тот ловко увернулся, не пытаясь парировать удар но, беловодец на конце замаха подцепил крюком тесака за голень ноги и резко дернув, свалил его на землю.

Взмахнув тесаком, он, словно дровосек колуном, рубанул по пытавшемуся подняться степняку.

Воспользовавшийся неразберихой среди степняков, Юнний пользуясь удобным случаем, выхватил второй арбалет, выстрелил из него. Конечно же, во второй раз, он тоже промахнулся.

Мельком глянув на Тишу: дикий кот, прижав уши и прищурив желтые глаза, рычал, оскалив свои клыки. Он смотрел на Дейвана, умело машущего своим тесаком.

Юнний с упреком крикнул на Тишу:

— Надейся тут на тебя, а там твоего хозяина жизни лишают!

Выхватив «пасынок» из ножен и, выкрикивая боевой клич: — Раввена! Раввена! он ринулся вперед на ближайшего кочевника и, вскинув меч, вложил в удар всю свою немалую силу и тяжесть клинка.

При нанесении удара он использовал рычажную технику владения двуручным мечом, как и учил его матерый «красноперый» гвардеец из охраны наместника Синегорья, виртуозно владевший этим редкостным для Раввены оружием.

И, хотя его клинок не дотягивал до двуручного клинка, принцип действия был схож.

Он послал меч вперед, усиливая удар толчком левой руки, а второй, правой рукой, одновременно тянул клинок на себя. Легкая сабля, инстинктивно выставленная для защиты, не могла противостоять тяжелому «пасынку».

Удар тяжелого меча, направленный длинными руками Юнния, чуть смягченный выставленным клинком, разрубил степняку ключицу и врезался ему в плечо.

Раненый укргур не упал, а лишь опустился на колени, выронив свое оружие.

Юнний, выдергивая клинок и крутанувшись вокруг своей оси, ушел круговым движением, от удара набегающего еще одного орущего степняка с диким воплем: