Сергей Смирнов - Дети выживших

Даггар напился, прикрыл глаза: его качало, словно он все еще плыл на носилках над черной кипящей водой, заполнявшей гигантский дворец.

— Где же мы теперь? — с трудом шевеля непослушными губами, спросил Даггар.

— На горе Тцара. Это святилище в трех днях пути от Хатабатмы.

— А хуссарабы?

— Они тоже здесь, — горько усмехнулся Крисс. — Они окружили гору, но не в силах взять ее штурмом, берут измором. Уже несколько месяцев, как мы здесь, Даггар. У нас нет еды, наши младенцы не выживают, а их матери похожи на скелеты… Здесь, — Крисс повел рукой вокруг, словно Даггар мог видеть сквозь фигуры людей, — здесь последние из непокоренных. Все, кто боролись до конца, и остались в живых.

— Женщины?

— И женщины тоже. Тысячи людей, из разных племен и народов, которых объединило одно — ненависть к степнякам. Мы и сдаться уже не можем: по приказу каана все, кто оказывал сопротивление, должны быть умерщвлены… Здесь аххумы, киаттцы, арлийцы, намутцы, здесь есть даже каффарцы и жители южных островов… Отдыхай, Даггар. Когда ты наберешься сил, ты узнаешь обо всем, что было, пока ты спал нечеловеческим сном.

Гора была изрыта пещерами, в которых когда-то жили, молились и умирали монахи — мертвых, их хоронили в стенах, выдалбливая в мягком песчанике прямоугольные склепы.

Сейчас эти пещеры были забиты людьми. Пещер не хватало, и часть людей, нагромоздив из камней укрытий, разбило шатры и палатки прямо на склонах.

У палаток горели костры, бегали голопузые чумазые дети, матери толкли в ступах изъеденное мышами зерно, собранное в давно опустевших монастырских хранилищах. Далеко внизу, у подножья, раскинулся город хуссарабов. Он был выстроен как военный лагерь, и кольцом окружал гору со всех сторон. Прямые улицы пересекали его, шатры стояли в правильном геометрическом порядке. Сверху город казался игрушечным, и улочки — не толще нити.

Гора была обрублена по периметру, так, что подножье заканчивалось отвесной стеной. Под стеной хуссарабы вырыли рвы, а за рвом возвели каменный вал, защищавший лагерь.

Это была осада, рассчитанная на то, что осажденных убьют голод и болезни.

Осада продолжалась седьмой месяц. Все монастырские запасы уже давно истощились. Оставались еще козы, да птицы, но и птицы залетали сюда все реже. Наступала пора решительных действий. И Даггар понял это, обойдя гору, пещеры, разглядев оборону хуссарабов.

Эту пещеру охраняли ночью и днем. Когда-то, еще в первые дни осады, Крисс приказал постепенно углублять давно пересохший колодец, находившийся в пещере.

Теперь это был не колодец, а широкий круглый шурф, со ступенями, спиралью выбитыми вдоль стен. Шурф доходил до твердых пород, которые не поддавались простым инструментам. Тогда стали копать в стороны, в разных направлениях. Теперь один из туннелей был почти готов; судя по измерениям, всего несколько локтей отделяли его от внешней стороны обрубленного подножия. Эти несколько локтей пробивали осторожно, по ночам, чтобы не выдать себя преждевременно.

Крисс провел Даггара по туннелю, приоткрыл каменную заслонку, и Даггар услышал отдаленный шум большого лагеря.

— Несколько ударов заступом — и вход откроется, — сказал Крисс. — Еще в трех туннелях мы также близки к поверхности. Но что делать дальше? Туннели слишком узки, наши воины, выйдя у рва, смогут накапливаться по одному, и уйдет слишком много времени, пока отряды смогут штурмовать ров и стену…

— Если их вовремя заметят — перебьют поодиночке, — сказал Даггар.

Крисс кивнул.

— Но это единственная надежда, — сказал Даггар.

Крисс снова кивнул и вздохнул.

— И помочь нам может только военная хитрость…

— Конечно, это так, но у нас очень мало офицеров. Места тысячников занимают десятники, рядовые ветераны командуют сотнями. И почти нет командиров, которые умели бы считать, читать и писать…

— Мне надо подумать, — сказал Даггар. — Но для начала… Для начала надо рискнуть, прокопать любой из ходов до конца и провести разведку. Выслать лазутчика.

— Зачем? — спросил Крисс. — За эти долгие месяцы осады мы все, что надо, увидели сверху. Мы подсчитали количество войска. Мы узнали даже, кто им командует.

— Кто же?

— Камда-баатур. Но в войске совсем немного хуссарабской конницы — едва ли тысяча. Остальные — аххумы. И ими командует Маан, предавший Аххум.

— Можно устроить вот что, — сказал Даггар вечером, когда военачальники собрались за скудным ужином. — Прокопать один из туннелей. Засыпать землей ров. Сверху. Поджечь зажигательными стрелами оборонительную стену на валу.

— А они ответят залпами катапульт, — мрачно покачал головой Ашуаг.

— Пусть. Они не будут знать, что в это же время с другой стороны будет главный удар. Все, кто способен сражаться, спустятся по канатам и веревочным лестницам, преодолеют ров по насыпи — а насыпей надо сделать несколько, в разных местах. И все это проделать ночью. И когда хуссара… — он полувопросительно взглянул на Крисса и продолжал после вздоха, — Хуссарабы и их войско втянется в сражение, и тогда надо будет выводить женщин и детей. У вас есть карта?..

Теперь все, кто мог работать, по ночам копали землю. Не копали — отрывали узкие щели вдоль края обрыва. Даггар сам наметил места, где следовало рыть, рассчитал глубину, чтобы обрушившаяся земля засыпала хуссарабские рвы.

Земля была твердой, каменистой. Ее приходилось долбить, откалывать клиньями. Клинья делали из длинных кусков породы, которые откалывали в пещерах. А когда били по клиньям, кто-нибудь держал над клином войлок, чтобы приглушить звуки ударов.

Работа продолжалась уже несколько ночей, когда в одном месте край обрыва не выдержал — и рухнул всей тяжестью вниз, наделав переполоха.

К обрыву сбежалась стража, а внизу, за рвом и валом, запылали сотни факелов.

Даггар, Крисс, Ашуаг подбежали к краю. Внизу было темно, со стороны хуссарабского лагеря неслись крики.

— Это похоже на простой оползень, — сказал Ашуаг с удовлетворением, когда они вернулись в пещеру.

— Нет, — покачал головой старый Хамурра, один из жрецов святилища Тцара. — Здесь камень, и осыпей никогда не было.

— Да, но хуссарабы об этом не знают, — возразил Ашуаг.

— Хуссарабы, может быть, и не знают. Зато знают аххумы. Ведь стены горы были обрублены много лет назад, в начале эпохи Аххумана. Обрублены и укреплены.

Утро было ненастным. Ров действительно оказался засыпанным обвалом, а на защитном валу стояли хуссарабские конники. Один из них размахивал пустым колчаном, подвешенным к древку копья, а другой непрерывно выкрикивал одно слово. Только прислушавшись, Даггар понял: