Павел Комарницкий - Дева дождя

– Будет сделано!

Официант исчез, человек в чёрном даже не проводил его взглядом.

– Итак, что сделано?

– Всё нормально, шеф, – заговорил живчик с бородкой, – всё под контролем…

– Конкретнее.

– Дома она не появлялась. У подружки той тоже. Как уехала с тем байкером, так и с концами.

– Что родители?

– Спокойны родители… Шеф, одна странность – телефон у них молчит мёртво. Ни исходящих, ни входящих.

"Диджей" прервал рассказ – подошёл официант, начал расставлять блюда и графинчики.

– Желаете что-нибудь ещё?

– Пока нет.

– Приятного аппетита!

Официант покинул кабинку, не забыв поклониться.

– Дальше.

– Да, так вот, я и говорю… ни исходящих, ни входящих. Я даже подумал, не обрыв ли линии… А звонить вы не велели…

– Правильно. "Жучка" где разместил?

– Рядом с проводом, на стене прилепил. На соседней площадке, где коробка телефонная… Шеф, а может, он просто того, "жучок" этот?..

– Этот не может быть "того". Не та техника. Жмых?

– Пацаны говорят, по Ленинградскому шоссе укатили они, – вступил в беседу "неформал". – За Истрой пропали начисто. Как партизаны в лесу, бляха муха.

– Всё правильно.

– Шеф, а вы бы просветили нас, что ли… – решился Жмых. – А то трудно в темноте шарить. Дело страдает. Почему, к примеру, нельзя в ту кафешку "жука" засандалить? Чиха вот у нас мастер, сделает легко… И на хату ейным предкам тоже…

"Шеф" отхлебнул кофе, полглотка "Чинзано", запил минеральной водой, явно размышляя.

– Дело страдает, говоришь… Ладно. В забегаловку ту ничего ставить нельзя по одной причине. Те двое чувствуют "поток внимания" к их персонам.

Подельники-кореша переглянулись.

– Как это?

– Поясняю. Как только кто-то обратит на них внимание… это всё равно, как фарами осветить. Останется глянуть, откуда тот свет исходит. И всё. Вами займутся плотно.

"Диджей" и "неформал" снова переглянулись, на этот раз опасливо.

– Ни хрена се… Но "жучок", это ж прибор…

– Мне некогда объяснять все тонкости. Поэтому просто поверь. "Жучка" они почуют сразу, затем установят личность того, кто его ставил. Если на пальцах объяснять – представь, что там, в кафе этом, стоит телекамера, и пишет всё на видик. Нашли прибор, отмотали запись назад и пожалуйста – вот они, ваши симпатичные лица.

На сей раз подельники переглянулись не просто опасливо, а со страхом.

– Охренеть…

– На квартиру её "предкам", как ты выразился, поставить в принципе можно, пока её дома нет. Но нет смысла. Её родители ничего не знают, и всё, что мы услышим, это телевизор плюс разговоры о бытовых проблемах. Так что это абсолютно ненужный риск.

"Шеф" снова пригубил "Чинзано", кофе и минералку. "Диджей" и "неформал", не сговариваясь, выпили по стопке коньяку. Помогает от нервов.

– Ну ладно… А вот как они в том скверике растворяются, уму непостижимо… Шеф, я гутарил с теми шкаликами – бабки самые натуральные были, мамой клянутся! Менты им втёрли, конечно, что фальшивые… Были б фальшивые, замели бы пацанов. И скамейка сломанная, сидеть на ней нельзя ну никак. Я проверял.

– Скамейка? – впервые лицо "шефа" утратило ровную мертвецкую неподвижность. – Ты был в том месте?

– Ну… – заморгал Жмых. – А чего? Вы ж велели отследить девку. Она как вошла в ту аллейку, и с глаз долой. Я подождал-подождал, никто не выходит… Пацаны со всех сторон были, увидели бы…

– Дальше.

– Никого там не было, я ж говорил уже в тот раз. Только "запор" горбатый проехал с очкариком. Но она в него не садилась, точно. Да он вообще один там был, очкарь этот, я сам видел!

– Вернёмся к скамейке.

– А чего скамейка?.. Ну, я подождал… Целый час ждал, бляха муха. Потом пошёл глянуть, не померла ли в кустах эта девка. Как сквозь землю! И на лавке той одна доска поломанная…

– Идиот… – прошипел "шеф". – Кто. Тебе. Велел. Идти. В сквер?

Воцарилось молчание.

– В общем, так… Задание прежнее – следить за девкой. Издали и незаметно. Когда с ней сутулый мальчишка и высокий мужик – следить ОЧЕНЬ издали, и только из машины. Не уверены, лучше бросьте слежку, узнаете косвенно, где была подопечная… Докладывать мне обо всех изменениях обстановки немедленно. Да, и о звонках телефонных тоже. Всё пока!

"Шеф" залпом допил своё "Чинзано".

– И запомните, если хотите ещё пожить – не суйте свой нос в ТО МЕСТО! Я ладно… а они вас не просто убьют.

Бледнолицый встал, не глядя швырнул на стол банковскую пачку пятидесятирублёвых купюр.

– Рассчитаетесь сами, остальное ваше!

– Да, шеф!

Проводив взглядом "шефа", Жмых и Чиха вновь переглянулись, залпом выпили и налили по-новой.

– В какое-то сильно крутое дерьмо мы вляпались с тобой, Чиха.

– А чё делать? Теперь надо идти до конца…

– А я б свалил, честно.

– Ха! Свалил… От этого свалишь, угу…

…

– … А я ему и говорю: ты, козёл …

– … Поезд через мост шёл, мне бы секунд пять обождать… Нет, думаю, в воду прыгать легче…

– … Да хрен его знает, как, я ж пьяный был, не помню… Когда очнулся, чую, холодно… Встаю, весь голый. Ну, думаю, кто ж эти гады, резинки от трусов не оставили… А потом гляжу, мой трупак окоченелый в снегу. И не дышит, мля… А я вроде как дышу, и не так холодно уже… И тут этот… Конвоир…

Голоса вяло звучали, переплетались и сливались во тьме. Алексей лежал, заложив руки за голову, и слушал вполуха. Пустой трёп, не более… вчера, и позавчера…

Он уже понял, в чём главная мука этого самого Морода. Если в Скривнусе был беспросветный и тупой физический труд, а в Ладрефе умственный, то здесь узников истязали бездельем. Никто не давал никаких заданий, и вообще… Даже в тюрьме есть какое-то разнообразие, обед там, ужин, вызов к следователю… Здесь заключённые были полностью предоставлены сами себе. Бесконечная ночь и свет ламп, пробивающийся через решётку – вот и всё разнообразие мира. Все темы перетёрты уже до дыр… Горчаков давно потерял бы ориентацию во времени, если бы не волна "мораны", исправно оглушавшая жертвы ежесуточно в назначенный час.

И только время от времени приходила высокая комиссия – отбирать ягнят для шашлыка… ну то есть для гавваха, к онечно же.

Не в силах более слушать бесконечный пустой трёп, Алексей встал и направился к "параше", протискиваясь в узких проходах – нары были расставлены очень плотно.

– Ну, ты!.. – кому-то всё же удалось наступить на ногу.

– Да тихо, мля, не шуми, братан. На глиняшек гнев свой припаси, а мне не надо. Звиняй.

Обиженный, подумав, решил не раздувать. Лень вставать… Вот интересно, могут ли атрофироваться эфирные мышцы от долгой гиподинамии?

В углу камеры шумел в одой унитаз. Никаких иных источников водоснабжения для зэков предусмотрено не было. Очевидно, расчёт был на унижение, как и всё в этих дьявольских мирах. Ещё бы, пить из "параши" и в неё же мочиться… Алексей усмехнулся. Моча всех эфирных обитетелей, это по сути излишки воды, не испарившейся через лёгкие и кожу. Она даже не пахнет ничем… А по большой нужде покойники принципиально не ходят. Не умеют.