Энтони Пирс - Заклинание для хамелеона

На лице Бинка отразилась полнейшая растерянность. Злой волшебник действительно может без труда расстроить все его планы. Глупая Хамелеоша начнет что-то понимать, когда будет уже поздно. Да, глупость ближнего — вещь обоюдоострая.

— Я не стану этого делать, — продолжил Трент, — и излагаю тебе такой вариант, только чтобы ты понял, что у меня тоже есть представления о морали. Цель никогда не оправдывает средств. Мне кажется, что ты позволил себе на какое-то время забыть об этом, но очень скоро ты поймешь свою ошибку и исправишь ее. Я не могу позволить тебе бессмысленно уничтожить такое замечательное и исторически ценное сооружение.

Бинку уже стало стыдно. Неужели он позволит убедить себя, что избранный им курс ошибочен?

— Ты, разумеется, понимаешь, — убежденно проговорил волшебник, — что, если ты это сделаешь, вся округа обрушит на тебя свой гнев. Из замка ты выйдешь, но далеко тебе не уйти. Ты погибнешь страшной смертью. И Хамелеоша тоже.

И Хамелеоша… Подумать страшно. Такую красивую девушку пожирает древопутана, рвут на части зомби…

— Придется рискнуть, — мрачно заявил Бинк, хотя прекрасно понимал, что волшебник прав. Достаточно вспомнить, как их загнали в этот замок. От свирепого леса никуда не деться, — Но может, ты сумеешь убедить замок отпустить нас, чтобы избежать всех этих ужасов?

— А ты упорный!

— Какой есть.

— Хотя бы дослушай меня до конца; если я не смогу убедить тебя, то будь что будет, хотя мне страшно даже подумать об этом.

— Только покороче! — отрезал Бинк, удивляясь собственной наглости. Но что делать, когда иного выхода нет? Если Трент приблизится к нему на шесть локтей, придется бежать, чтобы алой волшебник не превратил его. Может, и удастся оторваться от соперника. Нов любом случае долго тянуть нельзя — Хамелеоша может устать от ожидания и сотворить какую-нибудь глупость.

— Честно говоря, я не хочу ни твоей, ни Хамелеошиной гибели, да и своя жизнь мне тоже дорога, — сказал Трент, — Хоть я и не люблю никого из ныне здравствующих, вы двое стали для меня самыми близкими людьми. Словно сама судьба отторгает от косного ксанфского общества людей, похожих друг на друга. Мы…

— Похожих! — возмущенно воскликнул Бинк.

— Извини за неуместное сравнение. За короткий срок мы вместе многое пережили, и будет только справедливо сказать, что мы не раз спасали друг другу жизнь. Возможно, и в Ксанф я вернулся, чтобы найти таких, как вы.

— Может быть, — нехотя согласился Бинк, подавляя противоречивые чувства, — Но это не оправдывает твоего намерения захватить Ксанф и, скорее всего, погубить множество народу.

Трента эти слова явно задели, но он постарался не подавать виду:

— Не стану притворяться, что это не так. Смерть моей обыкновенской семьи послужила толчком для моего возвращения, но никак не его оправданием. В Обыкновении у меня не осталось ничего, ради чего стоило бы жить, и естественно, что мои стремления обратились на Ксанф, мою родину. У меня нет ни малейшего намерения нанести Ксанфу вред. Напротив, я хочу принести ему огромную пользу, открыв его для современной действительности, пока еще не поздно. Даже если кто-то и погибнет, это приемлемая цена за спасение всего Ксанфа.

— Ты считаешь, что Ксанф погибнет, если ты его не завоюешь?

Бинк попытался произнести эти слова с издевкой, но не получилось. Ах, почему он не так мастерски владеет словом — и собой, — как злой волшебник!

— Да, считаю. Ксанфу давно уже нужна новая волна колонизации, которая, как и предыдущие, обернется для него только благом.

— Но волны — это убийства, насилие, разрушения! Это самая страшная беда дня Ксанфа!

Трент покачал головой:

— Не совсем так. Некоторые волны такими и были, но не все. Например, благодатная Четвертая волна, в которую был построен этот замок. Беды принесли не сами волны, а отсутствие должной их организации. В целом они были необходимы для прогресса Ксанфа… Я и не жду, что ты этому поверишь, я просто пытаюсь убедить тебя пощадить замок и себя самого, а не обращаю в свою веру.

Что-то в этом разговоре все больше настораживало Бинка. Слишком уж мудрым получается злой волшебник, слишком прозорливым, уверенным в себе. Конечно же, он не говорит правду — злые волшебники на правду не способны, — но речи его столь красноречивы и убедительны, что Бинк никак не мог понять, где начинается ложь, вольная или невольная.

— Попробуй обрати, — сказал Бинк.

— Я рад это слышать, Бинк. Попытаюсь изложить тебе мои логические доводы и готов выслушать конструктивную критику.

Это походило на какую-то замысловатую умственную игру, и Бинку послышалась в словах волшебника издевка, но тут же он вынужден был признать, что издевкой туг и не пахло. И еще Бинк готов признать, что волшебник умней его самого, зато он, в противоположность Тренту, защищает правое дело.

— Может, и покритикую, — осторожно сказал он.

У него было такое ощущение, будто он брел в густом лесу, выбирая самые вроде бы подходящие тропки, но что-то неотвратимо влекло его в западню, устроенную в самой глуши. В замок Ругна — западню как физическую, так и умственную. Восемьсот лет замок стоял безгласным, но теперь обрел голос. И что Бинк мог противопоставить этому голосу? Не больше, чем острому мечу в умелых руках волшебника. Но бороться он обязан.

— Логика моя двояка, ибо соотносится и с Обыкновенней, и с Ксанфом. Видишь ли, несмотря на определенные пробелы но части этики и политики, за последние несколько веков Обыкновения добилась значительного прогресса благодаря росту числа людей, делающих открытия и распространяющих информацию. Во многих отношениях Обыкновения — более цивилизованная страна по сравнению с Ксанфом. Увы, прогресс затронул и военную область. Это тебе придется принять на веру, поскольку доказать это прямо здесь я не смогу. Обыкновения располагает оружием, способным стереть с лица земли все живое в Ксанфе, и щит этому не помешает.

— Лжешь! — воскликнул Бинк. — Ничто не может проникнуть сквозь щит!

— Не считая, конечно, нашу троицу, — не преминул вставить Трент, — Но шит не пропускает только живое. Его можно проскочить; тело легко пройдет через щит, только на другой стороне оно будет уже мертвым.

— А я про то и говорю!

— Про то, да не про то. Есть, знаешь ли, такие штуки, называются пушками, и стреляют эти пушки снарядами, бомбами, вроде бамбуховых вишен, только намного мощнее — как с чем соприкоснутся, так и взрываются. И снарядам этим, заметь, щит не страшен, поскольку они и так неживые. А Ксанф по сравнению с Обыкновенней — страна маленькая. Если обыкновены захотят, они смогут весь Ксанф забросать снарядами. При такой атаке никакой щит не устоит, ведь от Щитового камня ничего не останется. Народ Ксанфа не может больше игнорировать Обыкновению. Обыкновенов слишком много, и рано или поздно они откроют нашу страну, захотят стереть нас в порошок — и сотрут. Если мы прежде не установим с ними нормальные отношения.