Феликс Эльдемуров - Тропа Исполинов

- Да, дикому морю, безумному морю в дар

Летит наш, великой и грозной судьбы драккар!

И лапы морские, как тысячи лет тому,

Швыряют нас к звёздам

и снова несут во тьму...

Но парус наш - туго!

Моряна-подруга,

Веди нас на волю,

Веди за собой!

Пусть плавать - непросто,

Наляжем на вёсла!

Не спи, рулевой!

Не зевай, рулевой!

Кто ему рассказывал об этом? Хэбруд или Моуллс?

- Уйдем без оглядки, не внемля ничьей мольбе,

Пусть грешников старый Ниорд

приберёт к себе -

На чёрное дно, отдохнуть от забот мирских,

На белое дно, веселить дочерей морских!

Простят нам, быть может, и это, простят и то,

Позволят в молитве глаза и сердца отверзть,

И только свободы никто не простит, никто,

Свободы, в которой

Судьба, и Любовь, и Смерть!

Менялся ветер. Тинч знал, что прибой обязательно окрепнет к вечеру.

Ожидалась сильная буря. На суше и на море.

4

В Коугчар, пробираясь задворками, он вернулся к вечеру. На маяке его встретили тревожно. Куда-то ушли после обеда и до сих пор не вернулись Ангарайд и Кайсти. Бычье Сердце, Пекас, Йонас и ещё несколько ребят обежали весь город, однако, им не помогло даже то, что они взяли с собою пса. Следы брата и сестры обрывались около рыночной площади.

- Они найдутся. Обязательно найдутся, - уверенно сказал Тинч, поглядев в чётки. - Завтра. Завтра, похоже, я сам разыщу их...

"Боже, какое это великое слово "завтра"..."

Кто это произнёс? Когда? Где-то и когда-то в Бугдене...

Да, именно там... - подумал он, проваливаясь в сон.

Ночью его разбудило поскуливание собаки. Шум ветра и непрерывный грохот врывались в окна, заткнутые тряпками. Сверкало. Потом всё перекрыл нарастающий плеск дождя и - новый грохот, и новая вспышка молнии...

- Гроза, что ли, - пробормотал он, снова соскальзывая в долгий, тягучий как патока сон.

- Гроза, инта каммарас, - как будто шепнул ему кто-то на прощанье. - По всему Таккану - сплошная гроза. И в Урсе, и в Бугдене.

Спать...

Той ночью, во время ранней весенней грозы, молния ударила в шпиль дома Даурадесов. В тот час внутри все, включая охрану, спали крепким сном. В суматохе мало кто из нынешних жильцов сообразил, как должна открываться входная дверь... Выходы в окна преградили решётки. К утру от дома остались лишь чёрные стены да флюгер, где блестевший от дождя чеканный скорпион по-прежнему изгибался дугой, нацелясь жалом в собственную голову.

"Трабт ансалгт!"

Тинч спал, не подозревая, насколько близким герою книги Ратша Киппина он стал в эту ночь...

Глава 22 - Кабинет генерала Ноубла

О добрый друг мой! Диавол настолько хитёр, что надеяться на его помощь - всё равно, что продавать ему душу... Попробуй, не раскаиваясь в содеянном, оставить при себе хотя бы совесть...

Изречение на полях древней книги

1

Город-порт Урс, как это ни покажется странным, встретил победителей неприязненно. Смутное недовольство просачивалось из запертых дверей и ворот, сквозило из закрытых ставнями окон. Келлангийцы, в бытность хозяевами города, неплохо прикармливали горожан. Изобилие поставляемых из Лаггатоу колбас и сыров, водки, муки и сигар теперь, с приходом тагркосской армии, неминуемо должно было сойти на нет. Помимо этого, в особенности у зажиточных горожан, успела приобрести популярность Новая Церковь. На местных рынках ничего не стоило за умеренную цену приобрести мясницкий нож с инкрустированной рукоятью или боевой посох, не говоря о балахонах, расшитых знаками и составлявших неотъемлемую часть праздников и маскарадов, до которых горожане в последнее время стали особенно охочи. Должны были прекратиться как массовые моления, за которыми следовали безответные погромы чаттарских кварталов, так и турниры, на которых "стадники" упражнялись в ловкости и умении, не говоря о красивых факельных шествиях по городу - зрелищах, нимало помогавших возвыситься в собственных глазах.

Ввечеру того дня, когда по улицам впервые за несколько лет зацокали подковы тяжёлой тагркосской конницы, в торопливо запертых домах вовсю пылали камины - обеспокоенные горожане сжигали посохи и балахоны, наличие коих, как казалось им, могло навлечь месть и преследования со стороны новой власти. Несколько сотен подлинных "стадников", рассеянных по городу, сбросив одеяния, немедленно принялись сеять смуту в головах людей.

- Близок конец света, о братья, - завлекающе шептали они.

Таргрек и Тэрри провели ночь в казарме одного из пехотных отрядов. Ближе к полудню им была назначена встреча с Даурадесом.

Тэрри, который бывал в Урсе неоднократно, с раннего утра потащил своего нового друга на прогулку. Начали они со знаменитой урсской гавани, в которой ныне стоял, укрываясь от шторма, тагркосский флот. Там залечивали раны корабли, среди которых выделялся славный "Баф". На крестовинах рей сновало множество матросов, занятых переброской такелажа и ремонтом пробитых в сражении, обожженных парусов. Крепкий ветер с грохотом трепал голубые флаги с изображеньем нереиды-меченосицы.

Они осмотрели седые горбатые улочки, что состояли из теснившихся впритык старинных домов с контрфорсами и горельефами рыцарей, прекрасных дам и драконов; помнивших времена, когда Урс ещё не был отвоеван у бэрландцев, времена более древние - когда город находился в правлении у келлангийцев, а также самые древние времена - когда город основали пришедшие с моря племена тагров...

На главной из площадей Урса закончился военный парад. Чёрные, отсверкивающие мрачным огнем в пластинах лат, по главной улице следовали драгуны. Они шли плотным строем, открыв забрала шлемов, упирая в стремена древки пик.

За ними проходили, сверкая начищенными до блеска панцырями, кирасиры Еминежа под знаменем креста из четырех ромбов. Их гривастые каски были обмотаны чёрной материей. Далее степенно вышагивали мощные чаттарские кони и одетые в синее седоки были вооружены саблями, карабинами и традиционными связками дротиков в узорчатых колчанах. Шли артиллеристы Теверса со своими и трофейными орудиями, пехотинцы Крабата, снова тагрские кавалеристы, на этот раз в коричневом, под командованием Вьерда, и - новые знамёна, пехотинцы, артиллеристы, всадники...

Горожане, ошеломленные подобным зрелищем не менее, чем вчерашними событиями на улицах города, молчаливо теснились к стенам домов, взволнованно перешёптывались, покуривали трубки. Площадка вблизи бывшего дворца генерала Ноубла, ныне - штаба сухопутной армии Тагр-Косса, пестрела народом. На фонарном столбе, очень высоко - чтобы труднее было достать, прикрученная веревкой, белела бумага. Люди вставали на цыпочки, пытаясь разобрать текст. Лист появился этой ночью и по краям был изукрашен знаками Новой Церкви.