Феликс Эльдемуров - Птичка на тонкой ветке

Все на минуту примолкли. Леонтий прямо-таки чувствовал, как их не особенно опытные в географии (прав был король Эдгар!) здешние мозги пытаются через силу понять, каким именно образом рыцарь, возвращаясь из восточных земель, сумел очутиться на западе.

- И вот, - пошёл в наступление Леонтий, - не далее как вчера, посетив свой родовой замок, он, с законным негодованием, вдруг обнаружил, что замок занят его братом Констаном, который, узурпировав его владения, не просто стал их незаконным собственником, но и присвоил его имя, под которым и правит ныне этими землями здесь, в Лимузене!

- Это неправда! - выкрикнул Констан. - Я и есть Бертран де Борн! Это все подтвердят! Да, я по причине болезни не сумел побывать в Святой Земле! И тот, кто ныне претендует на мои законные права - наглец и лжец, кто бы он ни был!..

- Кстати, а где сейчас находится ваш брат Констан? - спросил король.

- К сожалению, узнав, что я отправляюсь в Лимож, он отказался поехать со мной... Старые споры, ваши величество...

- Хорошо, пусть рыцарь, называющий себя Бертраном де Борном, выйдет вперёд!

- Вы, очевидно, должны помнить меня, ваше величество, - с поклоном отвечал командор. - Помните, в самом начале нашего прибытия в Палестину, весной, когда мы ничего не знали о судьбе короля Гвидо...

- А-а... кажется, припоминаю. Увы, я совсем запамятовал ваше имя. Да, я лично готов засвидетельствовать: вы были со мною тогда, в Палестине...

- Государь! - и со своей скамьи поднялся один из рыцарей-зачинщиков. - Я также присутствовал при этом. И я запомнил, что имя его - сэр Бертран де Борн! Ваше величество! Рыцарь, что по вашему повелению вёл рискованные переговоры с самим Саладином, а после, как мне довелось услышать о нём, отмеченный славой многочисленных ранений и подвигов во имя Господа нашего, ваше величество - такой витязь не может лгать!.. Тот же из нас, кто здесь это имя носит официально... я бы не хотел открыто конфликтовать с ним. Быть может, мы имеем дело с однофамильцем?

- Дорогой Эн Гольфье де ла Тур! Вам я привык доверять как никому другому. Но ваш голос пока единственный. Э-э-э... этот рыцарь записан у нас как сэр Артур, мне кажется? - обратился король к герольдмейстеру.

- Да, ваше величество. Мы вынуждены были поступить именно так, поскольку правила турнира...

- Ладно, ладно! - оживился Филипп-Август. - Правила есть правила. Таким образом, нам, в присутствии наших уважаемых гостей, предстоит выяснить подлинное имя этого рыцаря... или этих рыцарей...

- Ваше величество! - сбивчивым голосом сказал сэр Бертран. - Простите, что я дерзнул перебить вашу речь, но мне нанесено оскорбление! Я осмеливаюсь требовать судебного поединка!

- Погодите, погоди-ите! - примирительным, мягким голосом ответил король. - У меня возникло такое предложение... Из восьми зачинщиков турнира здесь пока присутствуют семеро, один, как мне доложили, запаздывает, да и ладно - он не из наших мест и наверняка вас не знает. Семь! Замечательное число! Один голос - уже в вашу пользу. Правда, сэр Бертран де Борн, который также входит в число зачинщиков - явно против. Один - за, один - против! Что же нам скажут остальные пятеро?

- Ваше величество! - скрестив на груди руки, молвил командор. - Разве же моего слова, слова вашего паладина, два с лишним года проливавшего кровь за Святой Гроб, для вас недостаточно? Разве...

- Ну, например, вы, де Гриньоль! - не слушая его, продолжал развлекаться король. - Что вы можете сказать по обсуждаемой проблеме?

С места поднялся старый рыцарь.

- Ваше величество, я знаком с обоими братьями много лет. Знавал я и отцов их... Вот - Бертран, вот - Констан!.. Конечно, я допускаю, что в отсутствие сэра Бертрана его брату пришла в голову эта оригинальная мысль. Я считаю, что нам, здесь, необходимо помирить их...

- Хватит, хватит! А вы, сэр Элиас?

Располневший, лет сорока на вид Элиас VI, граф Перигорский, по прозвищу Таллейран, презрительным взглядом окинул командора.

- Я по-омню сервенты сэра Бертрана! Я всё хорошо помню! У меня хор-рошая память! В их числе я припоминаю одну, где моя болезненная полнота подвергалась его самому дерзкому осмеянию! - произнёс он со значением и злорадно улыбнулся. - Но... - сделал он театральную паузу и повернулся в сторону Констана, - ведь я сейчас с вами, господин Бертран де Борн! А этот пришелец, будь он тысячу раз Медведь...

- Ага, мы поняли, мы поняли... - всё более входил в азарт король. - А вот, например, вы, Сен-Жермен, урождённый граф де Сент-Экзюпери! Что вы можете сказать по этому поводу?

Совсем молодой, не старше двадцати лет, рыцарь весёлым обнадёживающим взглядом окинул присутствующих.

- Я, увы, до сих пор не имел чести знать доблестного сэра Бертрана. Однако я знаю, что он - замечательный поэт и прославился своими сервентами гораздо более, чем ратными подвигами. А пусть-ка, оба претендента на это имя продемонстрируют нам своё искусство!

- А неплохая идея! - вмешался на сей раз герольдмейстер.

- Действительно. Почему мы раньше не подумали о такой простой вещи? - разочарованно произнёс король.

- Нет ничего легче, чем осуществить подобную проверку, ваше величество, - сказал Констан. - Эй!..

В залу, поминутно кланяясь, вбежал жонглёр.

- Папиоль! - обратился к нему самозванный сэр Бертран де Борн. - Исполни-ка для всех собравшихся сервенту... ту, мою любимую, что знают все!

И жонглёр, настроив лютню, спел им следующее:

- Что ты скалишься невинно,

Быдло, мразь, осёл, дубина!

Тупоглазая скотина,

На меня, на дворянина?

Ты одет, ты сыт и весел?

Ты поклон мне не отвесил?

Гордым нравом обесчестил

Тот порядок, что нам дан

И не нами, а в итоге,

Я тебе поставлен в Боге,

Ты ж, в своей гнилой берлоге

На меня молись, виллан!

Мне по сердцу даже нищий,

Что моих богатств не ищет,

Не завидует, ручищи

Не запустит в мой карман.

Ты ж - собака, что играет,

А потом сподла кусает,

На дорогу выбегает

Лишь опустится туман.

Из блевотин и отрыжек

Понаделаешь детишек,

А потом меня же лишне

Обвиняешь в их смертях.

Как ни жалься, как ни лествуй -

Из гнилого слеплен теста,

Знай своё по жизни место!

Был ты прах - уйдёшь во прах!

И не жди - не станет чуда,

Мерзость из костей и блуда,

Я найду тебя повсюду!

На осине, как Иуду

Вешать буду,

Править буду!...

- О Боже! - в наступившей тишине сказал сэр Бертран де Борн. - Неужели я когда-то написал такую гадость?

И тут же набросился на брата:

- Кто это передо мною? Папиоль? Рассказывай сказки! А ты знаешь, как погиб настоящий Папиоль? Ты называешь своего раба этим драгоценным для меня именем? Так ты не только на себя примеряешь чужую личину? Ты примеряешь чужие личины на других, лицемер?!.

- Уважаемый сэр! - вмешался Филипп-Август. - Вы имеете возможность оспорить талант предыдущего певца. Где ваш жонглёр?