Кассандра Клэр - Вампиры, сконы и Эдмунд Херондэйл

— А если это и правда? — смеясь, спросила Камилла. — Вы мне не кажетесь человеком, который мог бы отойти в сторону и отказаться от своего во благо другого!

— Да, но я не человек. Ведь так? У меня есть уши, как и у вас, — добавил он, и это было слишком восхитительно — сама идея кого-то любить и не бояться, что скоро его потеряешь. — Но оборотни не бессмертны. Они стареют и умирают. У парнишки Скотта есть всего лишь один шанс на вашу любовь, когда я… я могу уйти и вернуться, снова найдя вас здесь.

Она прелестно надула губки.

— Я могу забыть вас.

Он склонился к ее уху.

— Если это произойдет, то мне придется напомнить о себе против вашей воли.

Его руки обхватили ее за талию, гладкий шелк ее платья ощущался под подушечками его пальцев. Он чувствовал, как его прикосновение волнует ее, и она тянется за ним. Его губы коснулись ее кожи, и он почувствовал, как она вздрогнула. Он прошептал:

— Любите мальчишку. Подарите ему счастье. А когда я вернусь, то посвящу век восхищению вами.

— Целый век?

— Возможно, — дразня, произнес Магнус. — Как там говорится в поэме Марвелла?

«Я сотню лет на похвалу

Потратил бы глазам, челу;

На бюст, конечно, пару сот,

И тридцать тыщ для всех красот,

Что ниже. Каждой — век; к тому -

Век гимнов сердцу твоему». [9] Отрывок из поэмы Эндрю Марвелла «Застенчивой возлюбленной» (« To his Coy Mistress ») в переводе И. Бродского.

Брови Камиллы поползли вверх при упоминании о ее груди, но глаза сияли.

— И откуда вы знаете, что у меня есть сердце?

Магнус приподнял свои брови, уступая ей в этом.

— Я слышал, что говорят, будто любовь — это вера.

— Будет ли оправдана ваша вера, — сказала Камилла, — покажет время.

— Прежде, чем время покажет нам это, — сказал Магнус, — я покорно прошу вас принять небольшой символ моего к вам уважения.

Он сунул руку внутрь пиджака, который был сшит из голубой тончайшей ткани и который, он надеялся, Камилла сочла стильным, и вытащил ожерелье. В свете ближайшего фонаря блестел рубин в форме сердца насыщенного цвета крови.

— Эту прелестную вещицу, — сказал Магнус.

— Очень прелестную. — Ее голос звучал весело от такого преуменьшения.

— Конечно, она не сравнится с вашей красотой, но что может сравниться? Она обладает еще одним качеством, помимо прелестности, чтобы предложить ее вам. На драгоценный камень наложено заклинание, предупреждающее о приближении демонов.

Глаза Камиллы широко распахнулись. Она была умной женщиной, и Магнус знал, что ей известна полная цена драгоценного камня и заклинания.

Магнус продал дом на Гросвенор-Сквер, а что еще ему делать с доходами? Он не смог придумать ничего более ценного, чем купить гарант безопасности Камиллы и приятное воспоминание о нем.

— Я буду думать о вас, находясь далеко, — пообещал Магнус, застегивая кулон на ее белой шее. — Мне бы хотелось думать о вашем бесстрашии.

Рука Камиллы, как белый голубь, взлетела к сверкающему сердцу ожерелья и снова опустилась. Она взглянула Магнусу в глаза.

— Ради справедливости я должна подарить вам что-то на память о себе, — улыбаясь, произнесла она.

— О, да, — сказал Магнус, когда она придвинулась ближе. Его ладонь покоилась на ее тонкой талии, покрытой шелком. Прежде, чем его губы встретились с ее губами, он прошептал: — Если только ради справедливости.

Камилла поцеловала его. И в сознании Магнуса промелькнула мысль сделать свет фонаря ярче, и корпус из железа и стекла заполнил всю улицу мягким голубым светом. Он держал ее и обещание возможной любви, и в это теплое мгновение все узкие улочки Лондона, казалось, расширились, и он даже мог по-доброму думать о Сумеречных охотниках, а об одном даже больше остальных.

Он надеялся, что Эдмунд Херондэйл найдет утешение в руках своей прекрасной смертной возлюбленной, что будет жить той жизнью, которая сделает все, что он потерял и что перенес, стоящим.

Корабль Магнуса отчалит этой ночью. Он оставил Камиллу, чтобы она могла разыскать Ральфа Скотта, и сел на свой пароход с восхитительным железным корпусом под названием «Персия», который был выполнен по последнему слову изобретательности смертных. Его интерес к кораблю и мысли о предстоящем приключении позволяли ему меньше жалеть об отъезде, но, несмотря на это, он стоял у борта, когда корабль отплывал в ночные воды. Он в последний раз взглянул на город, который оставлял позади.

Годы спустя Магнус вернется в Лондон и к Камилле Белкорт и обнаружит все не таким, как он мечтал. Годы спустя у его дверей появится еще один отчаянный парнишка Херондэйл с ярко-голубыми глазами, дрожа от холодного дождя и своей собственной убогости. И вот ему Магнус уже сможет помочь.

А пока Магнус ничего не знал об этом. Он просто стоял на палубе корабля и наблюдал за тем, как Лондон, его огни и тени медленно уплывают из виду.

Переводчик: Светлана Дорохова

Редактор и оформитель: Анастасия Антонова

Переведено для: http://vk.com/e_books_vk

Полное или частичное копирование текста без ссылки на группу запрещено!

Уважайте чужой труд!

Нефилимы или исполины (с иврита — разрушать, ниспровергать, развращать, дословно может значить "падшие") — мифические люди необычно большого роста, которые рождались в результате браков между «сынами Божими» и «дочерями человеческими» (Бытие 6:2).

Скон — небольшого размера британский хлеб быстрого приготовления, традиционно приготовляемый в Шотландии и на юго-западе Англии. Он обычно делается из пшеницы, ячменя или овсянки, с пекарским порошком как пищевым разрыхлителем.

Пикет – старинная карточная игра, первое упоминание о которой относится к концу XIV века.

Бейн (на англ. bane) с английского языка переводится как «проклятие».

Рун Тан (Фиенг Рун Тан, Feng RunTan)— оптимизатор объема женской груди.

Макао — азартная карточная игра, широко распространенная в мире в начале XX века, до запрета игорных домов. Названием обязана городу Макао (Аомынь), бывшей португальской колонии, крупнейшему центру игорного бизнеса на востоке.

Twpsyn – в современном уэльском языке означает «идиот».

Парабатай — это термин для двоих Сумеречных охотников, которые становятся друг другу ближе, чем братья. Пол и другие различия не существенны для парабатай.

Отрывок из поэмы Эндрю Марвелла «Застенчивой возлюбленной» (« To his Coy Mistress») в переводе И. Бродского.