Елена Лирмант - В поисках Белого города

Глубокой ночью, оглохшие и усталые, мы забрались на очередную каменную гряду. Нашли небольшой грот, разожги костер и юркнули в тишину.

Наутро, или скорее ближе к полудню, стали собираться в путь. Отношение раттерианских мужчин к девушке сильно изменилось. Уже не было той еле уловимой почтительности, как раньше, когда они только сидели и ждали, когда она соблаговолит собраться, стараясь не смотреть в ее сторону. Сейчас Старший помог одеть Принцессе наплечный мешок, щелкнул по носу, и улыбнулся: — Все хорошо?

— Да! — тихо ответила она, и смущенная улыбка заиграла на ее красивом личике.

Младший взял ее за руку и потянул к выходу: — Пойдем, — при этом щеки его горели.

— Да, он влюблен в нее, — пронеслась в голове догадка! — Вот влип бедолага. Он же теперь ее брат!

Сама же девушка вела себя с той детской непосредственностью, которая характерна только очень юным существам. Хотя глаза ее были грустные, взрослые глаза. И только Средний топтался на месте. Он вел себя так, будто не знает, как вести себя в данной ситуации.

Путь лежал по скалам. Принцесса и правда отлично лазала. Как ящерка карабкалась по камням. Не отставали от нее и Старший, и Средний. А вот Младший лазал плохо. Я был замыкающим, и несколько раз ловил его за шкирку, когда он полз на животе мимо. Поднимал. Отряхивал и снова подталкивал вперед. Мальчишке было нелегко и стыдно, но он ни разу не захныкал. И с упорством вола шёл вперед.

Когда все уже устали, я увидел небольшой уступ, и предложил устроить здесь привал, но Средний отказался. Он лез и лез, пока радостно не закричал, что нашёл место для отдыха. Но чтобы туда залезть, надо было приложить немало усилий. Младшего пришлось вообще втаскивать. Перевалившись через край, я понял, почему Средний не хотел оставаться там, где я предложил. Там мы были как на ладони. А здесь зияла пасть огромной пещеры. И мы устроились на ночлег. Уставшие дети тут же отползли к стене и, закрывшись плащами, затихли. Старший тоже лег. Время дежурить было Среднего. Мне не спалось. Я сел к нему и задал, так долго мучивший меня вопрос:

— Средний у тебя семья есть?

Он вздрогнул, и исподлобья посмотрел на меня: — А зачем тебе это надо знать?

— Прости, я не хотел тебя обидеть, просто заметил, ты не умеешь общаться с людьми.

— Что это так сильно видно? — удивился он.

— Не знаю, как остальным, но мне бросилось в глаза с первой нашей встречи.

— Нет у меня семьи. Хотя, неверно, когда-то была. Я из клана горня. Наше селение было уничтожено. Все мои родные погибли. Нас осталось очень мало. Других детей-сирот забрали оставшиеся в живых родственники, или взяли на воспитание другие рода. А меня никто не хотел брать. И я совсем маленьким попал к белым жрецам…

— Подожди, почему тебя никто не хотел брать?

— У меня нет совсем силы Рода.

— А что это такое?

— Мне трудно объяснить, это видят только женщины. Ну, что ли сила, которая существует вокруг тела каждого человека. И если ее нет, значит, человек, ну, почти мертвый, не живой. Он не может создать семьи. Без силы рода ни одна женщина не согласиться взять тебя в мужья.

— А жрецы взяли?

— Как то так получилось, что почти у всех жрецов нет силы Рода.

— И у Старшего?

— И у Старшего и у Младшего тоже. Мальчику просто дали возможность пожить среди людей до исполнения совершеннолетия. Как только придет срок, и он придет к нам.

— А там, в Белом братстве тебе было плохо?

— Да, нет, почему плохо? Ко мне относились хорошо. Правда сразу как со взрослым. Помню, мне очень хотелось поиграть, побегать. Но мой наставник, был очень серьезный! Он сердился, когда я начинал шуметь. И чтобы отвлечь меня, заставлял делать какие-нибудь безделушки. Там я и полюбил механику. А потом и сам втянулся. Всю свою сознательную жизнь провел с машинами.

— Ясно, — кивнул я.

— Что тебе ясно? — усмехнулся он.

— То, что я совсем запутался. У меня в голове не укладывается, как можно, живого человека, записывать в мертвые. Вот Старший — нормальный мужчина, сильный здоровый…. И вдруг мертвый! Ты, понятно, когда не видишь людей, совсем забываешь, что это такое. Но это же не смертельно! Поверь, умение общаться — наживное! Ты же здоров, красив! Ты еще должен создать семью!

— Это невозможно, — вздохнул он.

— Врешь, — вскрикнул я. — Неужели ваши женщины просто слепые курицы! Не могут увидеть очевидного, обаяние мужчины не в каком-то там свете, который сияет над головой, а в здоровье, в силе, в душе, в конце концов!

— Не смей, оскорблять наших женщин, — обиделся Средний.

— Что, правда глаза колит? Да я только как представлю, что маленького мальчика заклеймили, мол, нет у тебя силы Рода, так становится страшно! Что чувствовал ребенок! Да, они всю душу твою испоганили!

— Не говори, чего не понимаешь! — закричал раттерианец.

— Тише вы, — раздался голос Старшего, и он подсел к нам.

— Ты, Коста, действительно много не понимаешь, — сказал он, — Это сила не просто сияние. Это показатель здоровья человеческой души. Вокруг каждого человека есть своеобразное поле…

— Знаю, — прервал я его, — у нас это называют аурой.

— Я слышал о вашем эфирном теле, — согласился он со мной — Ваше эфирное тело — это показатель здоровья человека. Сила Рода — показатель, как я уже говорил, здоровья души. И в моей жизни, в жизни Среднего и Младшего, были большие потери. Наши души больны. И мы не являемся гармоничными людьми, и значит дети, которые могут быть от нас, имеют большую вероятность унаследовать этот дефект, который, как показала практика, откладывает негативный отпечаток на характере будущего ребенка.

— И что это никак нельзя вылечить?

— Мы пока не нашли способа!

— И вы смирились?

— Что значит смирились? Просто этот вопрос занимает нас меньше всего! Для нас главное безопасность людей Раттеи. И женщины правильно делают, что не связывают с нами свои судьбы… Их обязанность родить здоровых гармоничных людей, которые будут жить по законам данным нам Божественной Свати.

— Я понимаю это, — не унимался я, — но вы же тоже люди! Вы тоже должны жить нормальной жизнью! Почему вы должны страдать во благо других? Разве вам не хочется немного человеческого тепла и счастья?

— Хочется, еще как хочется, — горько произнес Старший и задумался. — Но есть такое понятие как долг. Оно очень тяжелое, Коста!

— Нет, — возразил я, — не согласен! Здоровье нации, как мне кажется, состоит в том, чтобы каждый человек был гармоничным, а главное не чувствовал себя ущемленным. А у вас получается, что одним жизнь, а другим только долг! Это неправильно!

— Ты это хорошо сказал, правильно! Только объясни мне, почему нас, людей, которые ни кому не хотят зла, а хотят просто жить, вот уже пятьсот лет истребляют. Сначала храки, а потом вы — мидгардцы? У нас не было таких проблем, пока не стали убивать родных на глазах детей… — Старший говорил зло и резко.