Александр Золотько - Проклятие темной дороги

— Да, — сказал Барс.

— Скажи… — женщина вытерла руки о юбку. — Что там случилось? На тракте? Там мой муж… Мальчишки вот хотели его найти…

— Не нужно искать, — прошептал Барс. — Никого не нужно искать…

Женщина прикусила губу, зажмурилась. По щеке покатилась слеза, и, словно убегая от нее, из уголка рта вниз побежала капля крови.

— Тебя зовут Птицей?

Женщина молча опустилась на землю, сжала лицо ладонями.

— Птицей мамку зовут, — сказал Заяц.

Барс закрыл глаза. Силы почти закончились, и это было плохо. Они еще могли понадобиться. Они вот-вот понадобятся. Лучше, чтобы это смог сделать Барс — старик напутан, люди напуганы и могут совершить ошибку. И эта ошибка станет для них последней.

— Ты сразу сюда пошел? — спросил, не открывая глаз, Барс.

— Нет, я вначале в деревню, смотрю — никого. Я сразу понял, что Корень всех предупредил… Вот я и пошел сюда. Мне говорил дед, что в случае беды какой — сюда все приходят…

— И ты не оглядывался, пока шел?

Хотя, конечно, можно было не спрашивать — мальчишка бежал, не веря, что его отпустили и что все страшное осталось позади. Он летел, не оглядываясь, и не видел, что за ним шли — не могли не идти.

А за ним наверняка шли. Не все сразу, один или два человека в серых плащах. А когда мальчишка пришел сюда, то один остался караулить, а второй — вернулся к человеку в черном плаще, к брату-инквизитору… Можно попытаться бежать, старик наверняка об этом подумал в первую очередь, но тогда все были бы обречены. Каждый из обитателей Кустов.

— Они его сожгли до того, как ты ушел? — спросил Барс.

— Зажгли, — тихо сказал мальчишка. — Черный руку протянул к дровам и вроде как пальцами щелкнул. Дрова и занялись сразу, будто их жиром облили. А ведь дождь шел, мокрые были дрова…

— И рот чародею не заткнули?

— Нет. Я уходил, а он что-то кричал… Только я не понял, что он кричал…

— А инквизитор — не трус. Слово держит. Пообещал, что отпустит для перерождения, и отпустил. И проклятия не испугался…

— Вот, — сказал старик.

Барс открыл глаза, посмотрел на изрезанное морщинами лицо, потом перевел взгляд на кожаный мешок, который старик держал обеими руками перед собой, словно хотел показать, что именно там лежит.

Сверху Барс заметил несколько резных фигурок, плетеный кожаный пояс, в глубине мешка тускло блеснула какая-то посуда…

— Пошли мальчишек глянуть вокруг. Прикажи только, чтобы они не бежали и, упаси Светлый, не прятались. Пусть идут, ветками шелестят, хворостом трещат… И как только увидят кого — сразу кричали… Ну там, чтобы дядя не бил, что они их старшего ищут… Понятно?

— А мешок?

— Мешок — тут оставь. Как найдете… — закончить Барс не успел, послышались странные звуки, будто кто-то бил металлом о металл. — Не нужно посылать мальчишек. Всех своих собери, посади на землю и смотри, чтобы никто никуда не побежал. И мне дай троих… Можно баб покрепче… А то я один не дойду… Давай быстрее, старик…

К Барсу подошли две молодки, подняли его с постели, словно в нем вовсе не было весу. Третья взяла мешок.

— Вот где железо стучит, — сказал Барс, — туда и пойдем. Только вы уж меня простите, бабоньки, я сегодня тот еще ходок.

— Ты только договорись, — сказала одна из молодок низким грудным голосом. — Мы тебя на руках отнесем. Только договорись.

И они почти отнесли его. Барсу было неловко и больно, но он молчал.

Они вышли из пущи.

Бабы вздохнули испуганно, увидев высокую фигуру в черном плаще с надвинутым капюшоном, неподвижно стоявшую недалеко от опушки. По бокам от черной фигуры стояли два гиганта, закованных в сталь. В руках оба держали громадные топоры. Наверное, это по топорам стучали гиганты латными рукавицами.

— Брат-инквизитор! — сказал Барс. — Извини, что я не могу подойти к тебе ближе. Я и стоять-то не могу толком, уж прости… Я отпущу женщин и сяду. А ты, если хочешь, подойди… Или так покричим друг на друга.

Барс шепотом приказал молодкам уходить. Те осторожно опустили его в мокрую траву и вернулись к односельчанам.

Инквизитор приблизился к Барсу и остановился в двух шагах. Лица инквизитора видно не было. Когда он заговорил, слова вылетали из темноты под капюшоном.

— Кто ты? — спросил инквизитор.

— Барс. Я был набольшим в ополчении. И водил малую дружину…

— Судя по ранам, это ты был на кресте возле тракта, — не вопрос прозвучал в голосе инквизитора, а утверждение или даже осуждение.

— Я, — ответил Барс и усмехнулся, подумав, что все его мучения оказались напрасны, что вот сейчас инквизитор прикажет одному из палачей, и тот восстановит закон одним только взмахом топора. — Я был на кресте.

— Странно… — проклокотало под капюшоном. — Ты, наверное, очень сильный человек. Трое суток на кресте…

— Ты хочешь справиться о моем здоровье? — осведомился Барс, чувствуя, что земля под ним начинает вращаться. — Или хочешь узнать, что нужно делать, чтобы выжить? Ничего, если тебя когда-нибудь прицепят на крест, то ты сам все быстро поймешь…

— Вряд ли, — сказал инквизитор.

— Вряд ли тебя прицепят?

— Вряд ли пойму…

— Ты, наверное, захочешь меня добить? — спросил Барс. — Закон, право Драконов, дарованное императором…

— Зачем? Это дело императора и Драконов. Инквизиции это не интересно. В мешке, я надеюсь, все, что было в деревне от шамана?

— Надеюсь, — тихо сказал Барс.

Черная фигура инквизитора двоилась и растекалась. Палачей Барс уже просто не мог рассмотреть, они превратились в два одинаковых туманных пятна.

— Как ты мог допустить, что тут поселился шаман? — спросил инквизитор. — Ты же должен знать…

— Я? Откуда? Я на этом краю Долины бываю редко. С этой стороны в Долину опасность не приходит… Не приходила, пока ваш император не решил… А там, на границе диких земель, все проще — кентавры, кочевые, шайки разбойничьи и караваны не пойми кого — купцов или бандитов…

— И там шаманов нет?

— У кентавров — нет. Дальше в дикие земли — не знаю. Может, у кочевых… — Барсу очень хотелось лечь и закрыть глаза, но он не мог себе этого позволить.

Он должен был хотя бы сидеть, раз уж не получалось стоять перед этим чудовищем.

— Ты не тронешь людей? — спросил Барс. — Они все отдали…

— Все отдали… — повторил инквизитор. — Если все — не трону. Пока.

— Что значит — пока?

— Пока они снова не найдут чего-нибудь такого… Испугавшись один раз, люди быстро приходят в себя и снова начинают делать глупости… Можно было, конечно, начать с них, преподать первый урок всем жителям Долины, но тогда кто бы обо всем этом рассказал? Я заберу проклятые вещи, а ты скажи селянам, чтобы они передали всем остальным — пришло время выбирать. Все, на чем лежит темная печать, должно быть вынесено из сел и деревень и оставлено до моего приезда… Если что-то не будет вынесено — я накажу…