Александр Золотько - Проклятие темной дороги

Картас, капитан арбалетчиков, решая вместе с Гартаном и Когтем, как быть, честно не понимал, о чем тут спорить. Их сюда прислал император? Император. Если император хочет, чтобы наместник правил его именем здесь, то кто может оспорить его волю? И если кто-то ее пытается не исполнить, то это значит только, что…

— Дурак ты, Картас, даром что капитан, — отмахнулся Коготь. — Император повелел быть провинции Последняя Долина. А не безлюдным землям. А ведь всех придется здесь вырезать, если начнется… Местные жители скорее добро свое пожгут, чем поддадутся. Их предки, считай, пять сотен лет тут с кочевыми да кентаврами рядышком жили, а у тех чуть слабину дашь — обратно не заберешь.

— Тогда нужно покупать, — упрямился Картас.

— Так не продают! — хлопнул ладонью по плохо оструганной столешнице Коготь и зашипел, обнаружив, что вогнал под кожу несколько заноз. — Не продают! Да и сколько там в казне у наместника? Надолго хватит?

— На еду — хватит, — сказал Гартан. — На еду…

— Ладно. — Коготь зубами вырвал занозы. — Тогда нужно так — тракт проходит по твоей провинции, ваша милость?

— Да. Согласно карте… — Гартан развернул на столе карту, полученную в лагере перед самым назначением. — Вот, смотри…

— Да что вы мне ее под нос суете? — отмахнулся Коготь. — Я ж ее сам и чертил. Знаю, что дорога — ваша. Значит, нужно ставить на ней мытаря, возле самого брода, и с проезжих купцов брать пошлину. Так? Там сейчас народу за армией много увязалось — и купцы с провизией, и желающие поживиться у войска добычей… Девки всякие… Лис к тракту ходил, смотрел — много народу. Идут-идут-идут… А это живые денежки, ваша милость.

Гартан задумался.

— И думать тут нечего, — сказал Коготь. — Все по закону.

Картас кивнул.

— Хорошо, — кивнул наместник. — Сколько нужно человек в мытарню?

Коготь и Картас переглянулись.

— Арбалетчиков два десятка, — сказал Коготь. — Они там поставят домик какой-никакой… А меньше — никак нельзя, чтобы соблазна у проезжих не было… И чтобы разбойнички не полезли. И это еще одно, ваша милость.

— Что?

— Разбойнички. Это раньше они могли в Долину проездом наведаться, по-быстрому, пока дружина их не настигла. Я видел, как тут Барс покойный изловленных разбойников возле тракта по деревьям развешивал… Или продавал кочевым в рабы. А теперь Долина беззащитна…

— Тут я, — холодно заметил Гартан. — И я…

— Вы, конечно, ваша милость… — Коготь встал из-за стола и подошел к стрельчатому окну. — Вот, в окно гляньте или в карту посмотрите. Порог, значит, нужно держать. Так?

— Так, — сказал Гартан.

— А это значит, что десятка два бойцов, не меньше. Иначе их просто вырежут. Верно?

Гартан промолчал.

— Теперь дальше — проход в дикие земли. Хорошо, что неширокий. Половина полета стрелы от скалы до скалы. И местные из камней сложили крепостцу. Так себе твердыня — стены чуть выше человеческого роста. И навесы от дождя и стрел. Там, если с лошадьми, десятка три дружинников помещалось… В случае нападения с диких земель они должны были сигнальный огонь зажечь да продержаться, пока дружина не подойдет… А если большой набег, то вместе с дружиной до сбора ополчения выстоять. И какое тут главное слово, ваша милость? Правильно, ополчение. Мы можем туда людишек послать. И даже с остальными можем поспеть, в случае набега. Только как мы, ваша милость, кочевых остановим? Ляжем поперек? А они к осени, к Четырем Сестрам, в оравы сбиваются по тысяче или даже больше… — Коготь обернулся к столу. — Что с ними делать будем?

Гартан скрипнул зубами.

— Что у нас получается, ваша милость? Два десятка на мытарне. Еще два — на Пороге. Три — в крепостце. Всего, значит, семьдесят человек. Семьдесят. В замке с полсотни — хоть тресни, — а держать нужно. Выходит, сто двадцать. Остается — еще сотня. Если ватага разбойничья подвалит от тракта большая или если кентаврам в голову чего-то ударит, то эта сотня, значит, будет метаться от тракта к диким землям и обратно… — Коготь вернулся к столу. — Что из всего этого следует?

— Что? — спросил Картас, поняв, что наместник будет молчать.

— Нам нужно войско нанимать, раз уж тут собрать ополчение не получится. Войско, — Коготь развел руками, словно извиняясь за то, что сказал нечто неприличное. — Летом, в жару, еще как-то можно будет выкрутиться, а вот к осени у нас должно быть не меньше тысячи бойцов. Я так понимаю.

Картас кивнул. Все правильно сказал сотник егерей. Капитан арбалетчиков рассуждал просто: побеждают большие армии. Откуда эта армия возьмется — его не интересовало. Его дело — воевать. А дело наместника…

— Деньги… — тихо сказал Гартан. — На войско нужны деньги. Куда больше, чем на продукты. Не хватит ни налогов, ни пошлин, чтобы оплатить тысячу наемных воинов. Хотя бы на месяц. А если даже произойдет чудо и найдутся деньги, то мы не сможем их прокормить. Придется отбирать у жителей Долины…

— Или позволить наемным харчиться самостоятельно, — закончил за него Коготь. — Грабеж и погромы. А к зиме наемным захочется тут осесть да перезимовать… Куда на морозы глядючи можно уходить? И не получается, куда ни кинь, ничего хорошего…

До самой ночи сидели они, пытаясь хоть что-то придумать, только ничего не получалось.

И что тут можно придумать?

Были бы деньги, можно было бы договориться с наемниками, заплатить до зимы, оговорить специально, что с холодами уйдут они в сытые места до весны. Но денег не было. И ничего толком не было.

Кони стали слабеть: трава впрок не шла. Нужно было зерно. И для охоты приходилось выбираться от замка подальше, к лесу. А ведь все необходимое было здесь, под боком. В деревнях. Хитрован честно сказал сотнику, что еще день-два — и они пойдут за кормом для лошадей. А иначе и уехать из этой проклятой Долины будет не на чем.

Это утро Коготь проспал. Ночью проверял дозоры, потом засиделся с егерями за разговорами, пытался уговорить их не делать глупостей. Приказывать тут было без толку, можно было только объяснить, что лучше от этого не станет и что грабеж, единожды начатый, остановить будет невозможно. Да и наместник не позволит, а провинившихся — накажет. И что тогда? Либо прямое неповиновение, либо дезертирство… И за то, и за другое — смерть.

Так что уснул сотник только перед рассветом, и, когда прибежавший к нему в комнату егерь стал будить, проснулся Коготь не сразу.

— Что еще нужно? — не открывая глаз, спросил Коготь. — Какого беса?

— Так не знаю, что и делать, — виновато сказал егерь. — Парни говорили, чтобы прямо к его милости, только я думаю, что…

— Что случилось? — Коготь открыл глаза и посмотрел в потолок.

— Да ничего вроде как, только госпожа, ее милость, ушли из замка. Одна.