Андрей Мартьянов - Странник

— Об этом речи не шло. Изучение аномалий, еще какие-то побочные проекты.

— Чтобы изучать аномалии, требуется серьезный базис. Фундамент, основа. Начинать с нуля — нереально.

— Никто и не говорит о том, что мы начнем с нуля, — сказал Славик и прикусил язык. Попытался неуклюже соврать: — Ваня говорил о советских наработках, Курчатов...

Дед выразительно посмотрел на молодого коллегу, но промолчал. Сделал вид, что не заметил оговорки.

В самой категорической форме, — язык отрежу!— Иван запретил рассказывать о деталях переговоров за антарктической Дверью. Выслушав заданный однажды Славиком вопрос, что это, мол, за проекты с номерами 220 и 600, так заинтересовавшие господина рейхсляйтера, он сначала прижал палец к губам и четко ответил — «Ребята, это не моя тайна. Поверьте, я многое отдал бы за возможность остаться в неведении. Добрый совет: никогда больше не произносите эти слова вслух. Сотрите их из памяти. Забудьте. Нам не нужны фатальные неприятности».

В любом случае Exzellenz сообщил, что после предоставления ознакомительного пакета документации по заявленным вопросам, можно будет начинать предметный разговор. В качестве посредника обе высокие стороны более чем устроит экс-полковник Густав Фальке, как человек проверенный, надежный и заинтересованный в сохранении абсолютной конфиденциальности. Будете готовы — известите.

Что происходило дальше, было скрыто покровом непроницаемой тайны, но Славик, невольно приглядывавший за строительством (ничего не замечать было сложно — техника работала у самых границ поселка в нескольких сотнях метров от дедова участка) и обладавший всем необходимыми пропусками для доступа на объект, вдруг отметил нездоровую активность около возведенных еще в апреле складских помещений — длиннющих ангаров, обнесенных решеткой с колючей проволокой поверх.

11 мая вечером на закрытую территорию въехали два трейлера, сопровождаемые охраной на черных джипах с затонированными стеклами. Разгрузку начали не на площадке, а загнали фуры под крышу ангара, наглухо затворив ворота. Попутка сунуться на проходную едва не закончилась скандалом — господина Антонова В. М., одного из ведущих акционеров корпорации, пропустить отказались, сославшись на инструкции генерального директора и настоятельные рекомендации «серьезных инстанций». Каких — понятно и без слов, номера на джипах были федеральными, а не областными, серия «В — АА», что недвусмысленно указывало на принадлежность к гаражу администрации президента. Ого!

Позвонил Ивану — мсье генеральный директор, ваша баронская милость, на вахте сегодня такие упыри стоят, что всех скопом можно отправлять в местный драмтеатр, играть унтеров пришибеевых, держиморд, угрюм-бурчеевых и прочих хрестоматийных монстров отечественного охранительства! Меня выгнали! Апартеид какой-то! В чем дело, можно узнать?

— Марш домой, — Иван был краток. — Не суйся туда, самолетом доставили контейнеры из Рио-Гранде, потом объясню... Я занят. Пока.

Короткие гудки.

Славик набрал в поисковике название «Рио-Гранде» и посмотрел карту Google. Город в Техасе? Вряд ли — дыра, каких поискать. Бразильский муниципалитет? Тоже отметаем! Бинго — Рио Гранде, один из самых отдаленных портов Аргентины в эстуарии одноименной реки, пятьдесят четвертый градус южной широты. Полторы тысячи километров по прямой до острова Ватерлоо и меньше пятисот до мыса Горн.

Наводит на определенные размышления, не правда ли?

Ох и доиграемся мы однажды во взрослые игры. Прав был опытнейший господин Фальке: в этом мире есть силы, связываться с которыми не стоит категорически...

* * *

В мире же задверном, в «субъективной реальности», царила если не идиллия, то беспокойства всяко было ощутимо меньше.

Дед не преувеличивал — весна наступила с невиданной для исторических времен быстротой, времена года словно дистанционным пультом переключили. На деле мгновенная смена сезонов объяснялась банально: колоссальный антициклон, пришедший из прогретых солнцем субтропических областей центральной Азии, вытеснил холодный воздух к северу и установил прекрасную погоду: ярчайшее солнце, ни капли дождя и испепеляющая по меркам ледникового периода жарища — двадцать градусов Цельсия в разгар дня.

Таяние снегов временно превратило холмистую тундростепь в одно сплошное болото, пришлось ждать, когда почва подсохнет. Пейзаж менялся на глазах: угрюмые сероватые возвышенности с полосками темной хвойной зелени поначалу стали желтовато-бурыми, в цвет прошлогодней травы, появились редкие изумрудные пятна, а спустя всего четыре дня обское приречье расцвело всеми цветами радуги — золотой, лиловый, нежно-голубой, карминово-красный. Цветочный океан, сочные радостные краски с картин ранних импрессионистов.

Для обустройства лагеря выбрали одну из самых высоких точек на берегу реки — прекрасный обзор, наверх ведет единственная тропка, которую легко перекрыть при нежелательном визите хищника или агрессивно настроенных сапиенсов. Поставились недалеко от червоточины — на случай спешной эвакуации. Две обычных темно-синих палатки «Ирбис», штативы для фотоаппаратов и мощных биноклей, обложенное камнями кострище — с собой притащили пакеты с бездымным углем, незачем привлекать внимание.

Экологический туризм, как обозначил экспедицию Славик. Что-что, а с экологией в плейстоцене дело обстояло наилучшим образом.

Как и предполагалось, убедить Малыша в реальности происходящего удалось запросто: достаточно было прогуляться к стойбищу «A-II» и предъявить материальные доказательства. Доказательства, оценив медно-рыжий хайр нового знакомого, и впрямь выказали ему несколько большую благосклонность, чем деду или Славику — подарили копейный наконечник. Андрей Ильич объяснил: любое действие, любой жест палеоантропов внутри семьи имеет обязательный скрытый подтекст — они дали понять, что ты, Александр, можешь ходить с ними на охоту. Немалая степень доверия.

— Но почему именно я? — потрясенный Малыш повысил голос, вызвав не самые одобрительные взгляды «родовичей». Увидев показанный дедом кулак, опомнился и заговорил вполголоса: — Прикажете найти древко для копья и сходить с... с этими на мамонта?

— Нет. Они просто дали намек на расположение. Своего рода виза, позволяющая жить и действовать в их мире без ограничений, накладываемых неписанными законами, один из которых гласит: «нельзя охотиться на чужой территории». Почему именно ты? Посмотри на себя в зеркало.

— Ничего нового я там не увижу, одна и та же физиономия двадцать восемь лет подряд.

— Сапиенсы, кроманьонцы, все как один темноволосы и кареглазы. Знак чужеродности... Да ты сам видишь.